Фантазм (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 2

• Предыдущая
• 2/74
• Следующая

Сделав над собой очередное усилие, Айсен приоткрыл рот, впуская в его глубину этого варвара. Его губы плотно обхватили маковку головки и соскользнули вниз, отворачивая лишнюю кожу - Айсен впервые держал во рту необрезанный член и был неприятно потрясен его неопрятностью, ощутив мелкие еще более отвратительные на вкус катышки. Он поспешно изогнул шею, скользя языком ниже уздечки, направляя всю эту мерзость глубже, чтобы уже не ощущать вкуса. Стараясь дышать только носом, он протолкнул похожую на какой-то диковинный гриб головку в самую глотку, вобрав весь огромный стержень полностью, и потеревшись кончиком носа о пах хозяина. Тонкие ловкие пальцы в это время щекотали промежность и мошонку, взрыгивающего от удовольствия хозяина. Айсен осторожно заскользил, насаживая свое горлышко на напряженный член господина, а проворные пальцы продолжали колдовать над его мошонкой.

- Яйца пососи, и жопу вылижи, - раздался грубый приказ.

Айсен не позволил себе противиться: губы и руки сменили положение - теперь уже горячий рот юноши втягивал в себя то одно, то другое волосатое яйцо, стараясь забыть об их гадком вкусе, юркий язычок путешествовал по промежности к заднему проходу, пока ладони сновали по стволу члена. Айсен старательно обработал окрестности, - сдерживать тошноту от отвратительного запаха и вкуса мочи, кожных выделений было уже на грани возможных сил. И все же он заставил себя проникнуть языком в нетронутую глубину ануса хозяина.

- Соси! - прозвучал хриплый возглас.

С облегчением Айсен вобрал ртом уже вылизанный член. Он не успел даже взять его глубоко, лишь провел языком по кругу, как в небо ударила мощная горько-соленая волна… И случилось то, с чем юноша отчаянно боролся весь вечер: его бурно вырвало желчью едва он ощутил вкус спермы.

- Ах ты, дрянь!!! - взревел ошалевший мужчина, отшвыривая от себя раба.

Дрожащий от ужаса, Айсен упал ниц, моля о прощении. Он даже представить не мог, какое наказание обрушится на него за такой чудовищный проступок.

- Мой господин, простите! Я немного болен! Я сейчас все уберу! Простите! Это не повториться!

- Уберешь! Сейчас я это тобой уберу!

Храмовник притянул юношу к вонючей луже и, схватив его за волосы, стал возить там лицом с криками:

- Вылизывай, падла!

Айсен не пытался сопротивляться, хотя и не лизал, просто ездя мордашкой по собственной блевотине. Но это было еще не все, - отпустив его волосы, мужчина обрушил на юношу град ударов, остроносые домашние туфли ощутимо входили в живот и ребра. Айсен не смел даже закрыться, чтобы не навлечь еще более страшную экзекуцию.

Ярость не заглушила вожделения: франк перекинул юношу через спинку низкого диванчика, и одним мощным движением вошел в сухую, сжатую от страха попку. Айсен зашелся хриплым стоном, что странным образом только раззадорило его хозяина. Глубокими рвущими толчками тот терзал недра бьющегося под ним юноши: Айсен себя не помнил от боли и страха - даже в школе их готовили постепенно, увеличивая размер очередного орудия и скорость. Их берегли и лелеяли, не доставляя боли, сверх необходимой.

Еще никогда его не имели настолько жестоко! Даже владелец школы, Бабудай-ага, овладевший им сразу же по покупке, - Айсену тогда было всего 7 лет, - старался двигаться осторожно, объясняя, что его отверстие просто еще слишком мало, но уверяя, что за болью всегда следует удовольствие. С того самого момента, когда почтенный Бабудай-ага совал ему в руки сладости, и до сего мига - Айсен ждал этого удовольствия и уже не верил в него. Он просто привык терпеть, как теперь, пережидая бурный гнев рыцаря.

Насилие продолжалось долго, франк испытал необычайно острое и сильное наслаждение, кончив подряд два раза в самую глубину чрева юноши. Извлекая привядший член из принадлежащего ему отверстия, обошедшегося весьма дорого, он пнул съежившегося в дрожащий комок раба:

- Пшел вон!

Айсен встал, придерживая отбитые ребра, и побрел к выходу. По ногам у него текла сперма господина, с розоватыми прожилками содранной тоненькой внутренней кожицы. В этот раз он знал, что виноват сам, - такого не случалось с ним никогда! Его рот, как и полагается, всегда был услужливо открыт, для тех, кто желал опробовать технику школы. Он мог взять полностью член любого размера, и как бы на самом деле он не относился ко вкусу семени, то уж во всяком случае давно привык к нему… Правда, школа Бабудай-аги была одной из лучших и абы кого там не принимали, поэтому с тех пор, как его стали выставлять, Айсен еще не встречал настолько отвратительный фаллос. Увы, ему оставалось только смириться.

***

Теперь Айсену пришлось просидеть в подвале, в почти полной темноте, одному, - дня три. Хорошо хоть ему просовывали лепешки и воду. Когда же его снова вывели, мальчик был не способен ни о чем думать, кроме возможности умыться. Он остервенело смывал с себя вонь и грязь у корыта с дождевой водой, после чего тщательно подмылся, даже не замечая презрительных взглядов немногочисленной гарнизонной прислуги.

Застыв на коленях в ожидании хозяина, юноша старался не думать о том, что ему предстоит, - вообще не думать!

Когда храмовник вошел, Айсен невольно вздрогнул, и заметив это рыцарь довольно ухмыльнулся: страх беззащитного юноши его забавлял и возбуждал. Да, возбуждал, как еще там, в караван-сарае, взбудоражило выражение полной покорности на хорошеньком личике выставленного на помост парнишки.

Магнус не сразу понял, что его настолько зацепило в этом мальчишке, что он впервые решил приобрести себе раба такого рода - не трахнуть кого-нибудь без затей, снимая напряжение в чреслах, а купить в свое хозяйское распоряжение. В этот вечер и в эту часть базара его занесло случайно: вчера капитан берберской шебеки шепнул на ушко о светлоглазой лилии-франконке, захваченной всего неделю назад у Родоса. А женщин здесь продавали редко и надо было знать у кого спрашивать. Да и вообще, местные хотя и оказывались изумительными красотками, если конечно удавалось содрать с них это чертово покрывало, но не уступали в темпераменте их мужьям и братьям. Стоило ли возиться!

Как ни странно, но внешне гордые и свободные соотечественницы были куда сговорчивее! Да и приор после случая с дочкой эмирского лекаря, - даром, что та была еврейка, как и вся ее родня до 12 колена Израилева, - не просто засунул его в эту дыру, но и предупредил о самых неприятных последствиях в случае малейшего проступка.

Магнус просто проходил мимо, довольно предвкушая встречу с блондинкой, из которой уже успели выбить дурь и безмерно благодарной за спасение от плена рыцарю креста, но задержался из любопытства.

Торговля шла бойко. Пророк заповедал чтить жен и матерей, и сестер своих и дочерей окружать заботой, но не только свято место пусто не бывает: мальчики для утех были представлены на любой вкус.

Вначале внимание мужчины тоже привлекли глаза редкого здесь насыщенного синего цвета, и уже потом, задело нечто иное в этих глазах. Что-то, чему он не мог дать названия, и что вряд ли мог выразить сам Айсен.

Магнус подошел поближе и агент расцвел улыбкой так, словно только что всучил ему за кошель золота дырявый башмак своего дедушки. Мужчина не стал его разочаровывать сразу и придирчиво осмотрел раба, ладную фигурку которого не прикрывало даже шелковой тряпочки.

Однако мальчик стоял ровно, не делая попыток закрыться. Он послушно повторял движения, о которых ему говорили, принимал нужные позы, но делал это как-то иначе, не выставляя себя как другие, - иногда дерзко, иногда отчаянно, иногда в нетерпении, - а лишь подчиняясь. Накрашенная мордашка покорно изображала зазывную улыбку.

Покорно… это было то самое слово, что стало паролем и распахнуло двери для всех демонов, что давно гнездились в его душе. Конечно, какая-никакая власть у него была и сейчас, как у начальника гарнизона, да и подобный раскрашенный вид блядей непонятного пола оставался всего лишь блядями, независимо от прибора между ног… Но он нюхом чуял, что здесь дело в другом, и называлось это - покорность, подчинение, абсолютное послушание!

• Предыдущая
• 2/74
• Следующая