Конрад, или ребёнок из консервной банки - Нёстлингер Кристине - Страница 9

• Предыдущая
• 9/23
• Следующая

Госпожа Бартолотти вытащила моток зеленых шерстяных ниток и доску. Она намотала нитки на доску, потом ножницами разрезала их. Так у неё получился толстый пучок одинаково длинных ниток.

— А теперь, деточка моя, возьми крючок и начинай вдевать бахрому! — сказала сама себе госпожа Бартолотти.

— Сейчас, мама, — отозвался Конрад.

Прошла целая минута, пока госпожа Бартолотти растолковала мальчику, что «деточка моя» относится не к нему, а когда он, наконец, понял это, зазвенел звонок. Конрад побежал открывать дверь. Пришел господин Эгон.

— Это ты? — удивилась госпожа Бартолотти. — Что тебе надо?

— Как это? — спросил аптекарь. — Может, я вам мешаю?

— Нет, не мешаешь, — ответила госпожа Бартолотти, — Но суббота была вчера, а вторник будет послезавтра.

— Теперь это не имеет уже значения! Я же ведь уже стал отцом, — объяснил господин Эгон.

— Вот что! Выходит, ты поэтому появился, — пробормотала госпожа Бартолотти. И, кашлянув, спросила: — А сколько раз в неделю, по-твоему, должен приходить отец?

— Сколько может, — ответил аптекарь. Госпожа Бартолотти подумала, что, хоть господин Эгон и сидит восемь часов в день в аптеке, потом у него полно свободного времени. У него нет ни жены, ни приятелей, нет детей, — кроме Конрада, — он не играет в теннис, не ходит на футбол, не читает книжек, не смотрит телевизор, не выбирается на прогулки и не играет в шахматы.

— Ты сможешь приходит часто, — сказала госпожа Бартолотти. Голос у неё был не очень веселый.

— Конечно же! — воскликнул господин Эгон, и голос у него был очень веселый. — Мы теперь будем вместе каждую свободную минуту. Конечно, если Конрад не спит. Ведь когда он спит, отцу не обязательно быть с ним.

Госпожа Бартолотти затягивала крючком одну за другой нитки бахромы по краю толстого ковра и от чистого сердца желала, чтобы сон у Конрада был крепкий, сладкий, и, прежде всего, очень долгий.

Тем временем господин Эгон начал проверять, как мальчик знает арифметику. И не только задачи с первых страниц, а и трудные, с последних страниц. Конрад решал их все. И большинство даже быстрее господина Эгона. Читать он так же умел, как взрослый, и писал без ошибок.

— Этому ребенку не место ни в первом классе, ни во втором! — восхищенно воскликнул господин Эгон. — Ему надо в третий или в четвертый класс!

— Семилетний мальчик не может ходить в четвертый класс, — возразила госпожа Бартолотти и зло дернула шерстяную нитку, которая никак не затягивалась в ковер.

— Если он такой способный, как мой Конрад, то может!

Госпожа Бартолотти отпустила нитку.

— Твой Конрад? Как это твой?

— Извините, я хотел сказать: наш Конрад.

— А я говорю: мой Конрад! — крикнула госпожа Бартолотти. Голос у неё был сердитый.

— Не надо нам ссориться, Берточка, да еще при ребенке, — сказал господин Эгон.

Госпожа Бартолотти кивнула, схватила нитку и протянула её сквозь край ковра.

— Однако даже такой способный семилетний мальчик не может ходить в четвертый класс. Его просто не примут!

— Тогда его нужно водить на специальные лекции. Должны где-то давать такие лекции для особенно одаренных детей!

— Прошу вас, — вмешался в их спор Конрад, — Прошу вас, не надо мне никаких специальных лекций. Так будет только хуже. Я уверен, что во втором классе буду чувствовать себя хорошо. Ведь в школе учатся не только читать, писать и считать, а и привыкают к коллективу, учатся петь, рисовать, делать гимнастические упражнения. Этого всего я еще не умею. И с радостью буду учиться.

— Ну, если ты так хочешь, — сказал господин Эгон, — то пускай!

В книге для чтения Конрад нашел такие вещи, о каких не имел никакого представления. Он не знал, что такое подснежники, не знал, кто такой святой Николай и маленький Иисус, как выглядят розы и гвоздики. О церкви он тоже ничего не слышал.

Господин Эгон прежде всего прочитал мальчику целую лекцию о святом Николае и маленьком Иисусе. Конрад внимательно выслушал его. А когда господин Эгон закончил, он пробежал взглядом по бумажке, на которой все время что-то записывал, и сказал:

— А теперь я расскажу то, что услышал от вас. Маленький Иисус имеет крылья, появляется с неба, летает везде и одаривает детей. Богатым детям дает много, бедным мало, а совсем бедным не дает ничего. Святой Николай не имеет крыльев, у него есть только золотой посох. Он приходит на три дня раньше маленького Иисуса и всем раздает подарки. Так?

Госпожа Бартолотти фыркнула, а господин Эгон, запинаясь, произнес:

— Видишь ли, Конрад, это… наверно, я не так… не совсем правильно… видишь ли, я…

— Не валяй дурака, Эгончик, — перебила его госпожа Бартолотти, а потом обратилась к Конраду: — Все то, что он наговорил, — неправда, абсолютно все! Нет никакого маленького Иисуса, нет святого Николая, и нет никакого зайца, что передает детям гостинцы.

— Кого нет? — переспросил Конрад.

— Зайца! — воскликнула госпожа Бартолотти. — Это все выдумки, которые родители и бабушки рассказывают своим детям и внукам.

— А зачем?

Госпожа Бартолотти пожала плечами.

— Откуда я знаю! Наверно, взрослым очень приятно забивать детям головы всяким враньем, им тогда кажется, что они очень остроумные и разумные.

— Ну, Берточка, я прошу тебя… — попробовал было встрять господин Эгон.

— Дай мне закончить! — крикнула госпожа Бартолотти. — Я же говорю правду. Взрослые все время обманывают детей. Все время твердят: только смотри, какие мы сильные, сообразительные, какие мудрые и добрые…

— Ну, Берточка, прошу тебя! Такое не говорят детям, — прошептал господин Эгон. — Берти, прошу тебя, воздержись!

— Что правда, то правда! — сердито сказала госпожа Бартолотти. — И для детей тоже правда!

— Хватит, Берточка, не надо нам ругаться, — умоляюще произнес господин Эгон.

— Ты меня нервируешь! — крикнула ему госпожа Бартолотти.

Господин Эгон вздохнул и решил, что лучше пойти погулять с Конрадом.

— Сначала мы посмотрим на церковь, потом пойдем на цветочный базар; может, найдем там розы и гвоздики. Беги, Конрад, возьми шапку, и идем. Мама сегодня не в духе!

Конрад взял шапку.

— Я готов, пап, — сказал он, — потом обратился к госпоже Бартолотти. — До свидания, мама.

И вышел вместе с господином Эгоном. Госпожа Бартолотти смотрела им вслед, и лицо её исказилось от гнева. Когда дверь за ними закрылась, она сказала:

— Ну, хорошо, если уже есть ребенок, то пусть будет. Против него я ничего не имею. Но отец меня раздражает. Он мне совсем ни к чему. Я его не заказывала!

В этот день больше ничего не произошло. Кити Рузика пришла за своими учебниками и очень разочаровалась, когда услышала от госпожи Бартолотти, что её сын отправился с отцом гулять. Девочка пробыла у неё полчаса, надеясь, что, может, этот сын скоро вернется. А когда она просидела эти полчаса в гостиной возле госпожи Бартолотти, читая и разглядывая книжку с картинками, разрисовывая кукле косы, в дверь снова позвонили. На этот раз пришла госпожа Рузика.

— Извините, что моя дочка так долго вам мешает, — обратилась она к госпоже Бартолотти сладким, как мед голосом. — Мы разрешили ей только сходить за своими книжками!

А потом сказала дочери другим голосом, горьким, как желчь:

— Идем уже, Кити, обед остывает. Так долго не сидят в гостях, когда приходят непрошеными!

Госпожа Бартолотти начала её уверять, что у неё каждый может сидеть сколько угодно, даже если он пришел без приглашения.

— Нет, нет, это невежливо, — сказала госпожа Рузика, снова сладким, как мед голосом.

Госпожа Бартолотти хотела подарить Кити куклу, но госпожа Рузика заявила, что таких дорогих подарков брать нельзя.

— Об этом не может быть и речи! — крикнула она дочери, которая уже протянула было руки к кукле.

— Да она же нам не нужна, — сказала госпожа Бартолотти.

Кити умоляюще попросила:

— Мама, разреши мне взять её!

• Предыдущая
• 9/23
• Следующая