Конрад, или ребёнок из консервной банки - Нёстлингер Кристине - Страница 17

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая

— Вы моя мать! И добрая мать!

— Слышите! — закричала Кити. — Он хочет быть только с вами.

Госпожа Бартолотти снова высморкалась в платочек и снова засопела, и, всхлипывая, сказала:

— Но ты можешь попасть к матери, которая будет давать тебе витамины и будет знать настоящие детские песни. К такой матери, которая будет извлекать корень из числа и будет иметь настоящего мужа, который будет твоим отцом.

Конрад замотал головою.

— Я уже полюбил вас и Эгона. И если я буду жить где-то в другом месте, то Кити тоже не увижу. — Он еще сильнее замотал головою: — Нет, я чувствую, что хочу остаться тут.

— Правда чувствуешь? — воскликнула госпожа Бартолотти, вскочила с кресла и снова стала не такая тоненькая и маленькая, и не такая зеленая на вид. Она подняла мальчика и начала его целовать в обе щеки, в шею, в лоб и уши. Потом опустила его на пол и сказала: — А теперь надо что-то придумать против этих зануд! Что-то сделать, чтобы они не забрали тебя!

— Вежливо напишите им, что я хочу остаться тут, — предложил мальчик.

— Смешно, — сказала Кити. — Людям, которые присылают такие письма… — Она взяла со стола голубой лист и порвала его. — Таким людям безразлично, что ты хочешь, а то не хочешь, Конрад.

— Она правду говорит, — поддержала её госпожа Бартолотти. — Нам надо придумать что-то очень хитрое.

Конрад грустно взглянул на неё.

— Но если это будет что-то запрещенное, то я не могу принимать участие в этом! Кити, ты же знаешь, что я просто не могу!

— Запрещенное, запрещенное, — возмущено сказала госпожа Бартолотти. — Что нам до этой дурацкой фабрики и её разрешений?

— Вам ничего, — тихо сказал Конрад. — А мне! Они меня учили!

Госпожа Бартолотти раскурила толстую сигару, три раза по три глубоко затянулась и три раз по два выпустила в воздух кольца дыма.

— Мама думает, — объяснил Конрад.

— Я уже придумала, сынок. — Госпожа Бартолотти вскочила с кресла и показала пальцем на дверь спальни. — Иди туда, Конрад! Нам с Кити надо поговорить…

— Но почему я…

Госпожа Бартолотти перебила его:

— Не спрашивай почему, а слушай свою мать! Тебя же учили быть вежливым и послушным. Нам надо обсудить что-то такое, что детям, которые не имеют права делать ничего неразрешенного, нельзя слушать.

Конрад ушел в спальню и закрыл за собой дверь, а госпожа Бартолотти нагнулась к Кити и начала тихо рассказывать, что она придумала. Лицо Кити просветлело, а когда госпожа Бартолотти закончила, девочка воскликнула:

— Ваш план очень хороший! Я буду помогать вам!

Меньше чем через час после этого, как почтальон принес письмо, Кити прибежала к своей матери и попросила её:

— Мама, можно мне помочь госпоже Бартолотти отнести ковер в чистку, а то он очень тяжелый?

Госпожа Рузика сказала, что не пустит её, потому что хочет пойти с ней к фотографу. Чтобы послать её снимок тете Эмме на день рождения.

— К фотографу можно пойти и завтра. Ну, прошу тебя, — умоляюще сказала Кити. — Ковер такой тяжелый, что бедная госпожа Бартолотти из сил выбьется, пока донесет его.

— А почему Конрад не поможет ей? — сказала госпожа Рузика.

А когда услышала почему, то так и застыла с раскрытым ртом. Ведь Кити сказала:

— Конрад? Так его же уже нет у госпожи Бартолотти!

— Нет? А куда же он делся?

— Я, мама, и сама не знаю, но если помогу госпоже Бартолотти донести ковер, то, может, она мне скажет.

Госпожа Рузика была очень любопытна, как почти все люди, а к фотографу и правда можно было пойти и завтра. А несчастной госпоже Бартолотти всё-таки надо помочь.

— Ну, так иди, дочка, — согласилась госпожа Рузика. — Но не очень приставай с вопросами о Конраде, это некрасиво. — А когда Кити была уже в дверях, госпожа Рузика прибавила: — Но еще утром он же был. Вы же вместе пошли в школу.

— Ты ошиблась, мама, — ответила Кити. — Я шла в школу с Антоном. — И, не дожидаясь, что мать еще спросит, выбежала на лестницу.

Кити поднялась на третий этаж. Госпожа Бартолотти ждала её на пороге.

— А теперь быстренько, — сказала она. — Может, это чертово отродье надумает уже сегодня прийти!

Они зашли в гостиную, вытащили из-под кресла ковер и отнесли его в спальню.

Конрад, который сидел там на краешке кровати, спросил:

— Теперь уже мне можно слушать?

— Теперь тебе можно лечь на ковер, — сказала госпожа Бартолотти.

Конрад лег, и госпожа Бартолотти завернула его в ковер. Ковра как раз хватило на то, чтобы трижды обернуть мальчика. Потом они с Кити подняли ковер. Один его край госпожа Бартолотти взяла под мышку, а другой Кити положила себе на плечо.

— Там тебе хватает воздуха? — крикнула Кити в скрученный ковер.

— Хватает, — послышался оттуда глухой голос.

— Ну, так идем, — сказала Кити. — Только не шагайте широко, а то я собьюсь с шага, и Конрада укачает.

— О’кей! — ответила госпожа Бартолотти. Они в ногу вышли из дома и направились в «Химчистку».

Госпожа Рузика стояла у окна и смотрела им вслед.

— Действительно, они пошли без Конрада, — сказала она сама себе. Потом побежала к соседке, госпоже Мерц, и рассказала ей:

— Представьте себе, Конрада этой старой Бартолотти уже несколько дней как нет дома.

— Да я же сегодня утром…

— Это был Антон! — сказала госпожа Рузика.

«Химчистка» размещалась возле самой аптеки господина Эгона. Кити и госпожа Бартолотти занесли туда ковер.

— Добрый день, — поздоровалась женщина, которая принимала вещи.

— Сколько стоит почистить такой ковер? — спросила госпожа Бартолотти.

Женщина ощупала краешек ковра, чтобы увидеть, какие в нем нитки и основа.

— Двенадцать пятьдесят за квадратный метр, — ответила она.

— Так дорого? — воскликнула Кити и подмигнула госпоже Бартолотти.

— Так мы не будем его сдавать, простите за беспокойство, — извинилась госпожа Бартолотти и сказала Кити: — Несем его назад, дочка.

И они направились с ковром к дверям, но не тем, в которые зашли, а к тем, что вели во двор.

— Вы куда? — спросила приемщица.

— Мы живем в этом доме, на четвертом этаже, — сказала Кити. — Так нам ближе.

Женщина только три недели назад перешла сюда работать из другого филиала и еще не знала жителей дома. Поэтому она открыла задние двери и выпустила их на лестницу. В это время в «Химчистку» зашла какая-то клиентка, поэтому женщина быстро закрыла двери и не увидела, что госпожа Бартолотти с Кити не поднялись на четвертый этаж, а очень быстро позвонили в задние двери аптеки господина Эгона.

Звонили они очень громко и очень долго. Господин Эгон стоял за прилавком и продавал лекарства. Он слышал звонок в задние двери, но подумал: «Тот, кто там заливается, может прекрасно зайти через переднюю дверь!» И только когда настойчивый звонок начал его раздражать, он сказал покупательнице, которую обслуживал:

— Минуточку, уважаемая госпожа, там кто-то звонит в заднюю дверь!

Господин Эгон прошел одну комнату, вторую, третью и подошел к задней двери. Он хотел хорошо отругать нахального посетителя, который так настырно рвался в аптеку, но до этого не дошло. Как только он открыл дверь, госпожа Бартолотти отпихнула его в сторону и протолкалась с ковром в комнату, а следом зашла Кити и закрыла дверь. Госпожа Бартолотти раздвинула пустые картонные коробки и ящики с сухим молоком для грудничков, чтобы можно было развернуть ковер.

— Что это значит? — испуганно спросил господин Эгон.

— Его надо спрятать, — сказала госпожа Бартолотти и начала разворачивать ковер.

— Зачем тебе прятать у меня свой ковер?

— Не ковер! Надо спрятать Конрада!

— А где он?

Госпожа Бартолотти тяжело вздохнула: какой же этот Эгон бестолковый!

— В ковре, а где же еще, болван!

И она развернула ковер до конца. На нем, едва дыша, лежал Конрад, невероятно запыленный, потому что ковер и правда надо было отдать в химчистку.

— Сядь, я тебе всё объясню, — сказала госпожа Бартолотти аптекарю.

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая