Как я стал кинозвездой - Оливер Хаим - Страница 37

• Предыдущая
• 37/51
• Следующая

— Ничего не поделаешь. — Мама вздохнула, как генерал, проигравший сражение. — Придется нам сегодня пойти в школу, не то исключат. Но я это дело так не оставлю, я буду жаловаться, я до Софии дойду!

Смазала мне губу целебным бальзамом, заклеила свежим кусочком пластыря. Потом дала позавтракать — кусок кекса и чай, — но мне даже кекс не лез в рот. И мы пошли в школу. Я так и не успел вынуть из печки тетрадки с мемуарами, чтобы передать их классному руководителю.

Мама проводила меня до самой школы и предупредила, что после уроков зайдет за мной, чтобы я не шлялся с разными хулиганами, подготовка есть подготовка, и, хотя у меня разбита губа и сломан зуб, на кинопробу в костюмах надо непременно явиться.

Я поднимался по лестнице, когда звонок уже был и все сидели по классам. Я ускорил шаг. Но на третьем этаже остановился как вкопанный: на том месте, где обычно висит стенгазета, теперь висела газета «Зов» со статьей обо мне, а рядом карикатура, на которой я изображен таким, каким был раньше: прилизанные волосы, чуть раскосые глаза, оттопыренные уши, а внизу печатными буквами выведено: «Да здравствует наш чудо-ребенок!» Кто-то зачеркнул эти слова фломастером и сверху надписал: «Долой предателей и подхалимов!»

Возмущенный до глубины души, я порвал карикатуру в клочья. И решительно направился в класс.

Рывком открыл дверь.

Как всегда до прихода учителя, мальчишки гонялись друг за дружкой в проходах между партами, а девчонки визжали. Дежурный заметил меня и крикнул:

— Ребята, кто пришел!

Все повернулись ко мне и стали разглядывать так, будто я НЛО — Неопознанный Летающий Объект.

— Это кто ж такой, а? — спросил Кики Детектив.

Никто не ответил, потому что никто меня не узнал.

А я сел на свое место рядом с Придурком Тошко на четвертую парту, позади Милены. Вынул тетрадь, ручку, приготовился внимательно слушать урок и старался не смотреть в глаза своим одноклассникам.

Вдруг кто-то оглушительно завопил:

— Да ведь это Энчо Маринов!

— Энчо?! — полетели со всех сторон возгласы. — Чудо-ребенок? Вундеркинд? Который едет в Москву и Париж?

Милена обернулась, вылупилась на меня; Тошко, сидевший всего в двадцати семи сантиметрах, тоже таращил на меня свои бараньи гляделки.

— Ну конечно, Энчо! — проблеял он.

Все вскочили, столпились вокруг меня. Кики даже пощупал мои кудряшки, чтобы удостовериться, что они настоящие, и сказал:

— Это не Энчо Маринов. Это Рэнч Маринер. Он не из нашего класса. Он американский павлин, по латыни Паво Кристатус, обитает в голливудском зоопарке. А ну, катись отсюда!

Я не двинулся с места. Вот уж чего не ждал от лучшего друга!

— Катись, говорят! — громко повторил он. — Тебе тут не место. Отправляйся к своим собратьям!

Я продолжал сидеть.

— Да павлин по-нашему не понимает, — ехидно засмеялся Кики, — надо перевести на американский. Эй, пикок Трэнч Маринейшен, го хоум! — крикнул он и толкнул меня в плечо.

Только много позже я узнал, что «пикок» по-английски значит «павлин», но тогда, можете мне поверить, у меня перед глазами вдруг встало что-то кроваво-красное и раскаленное, как железо, которым меня ночью пытала Большая Шишка. В мозгу тоже что-то лопнуло, я взревел, как пробитый паровой котел, и что было силы двинул Кики по носу. Он чуть не грохнулся на соседнюю парту. Женское царство заверещало и кинулось врассыпную, а я рычал, как дикий зверь, поворачивался на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси и молотил кулаками, ногами, коленями… Я хотел быть не павлином, а Мужчиной! И поэтому рычал и с боями стратегически отступал к двери. В меня летели портфели, книги, линейки, тетради… И я понял, что на этот раз против меня воюет не только Женское царство, а объединенные силы всего седьмого «В».

Я выскочил за дверь, помчался по пустому коридору и — вниз по лестнице, к выходу. И уже не рычал, а ревел, слезы стекали мне в рот, я глотал их и снова ревел в голос и не мог остановиться… Как я ненавидел своих одноклассников, которые рисуют на меня карикатуры, обзывают предателем и павлином, гонят из класса, будто я какой-нибудь фашист! Я ненавидел их, и мне даже на секунду не приходило в голову, что во всем виноват я сам.

Всего за двадцать одну минуту я добежал до дому. Еще полминуты ушло, чтобы взлететь на чердак. Ключа от Орлиного гнезда у меня с собой не было, пришлось выдавить дверь плечом.

Бомба лежала в углу, давно уже готовая к военным действиям. Я своими руками сконструировал ее еще два месяца назад по совершенно новому принципу — вместо часового механизма использовал саморазряжающийся конденсатор. Черному Компьютеру я ее не показывал, потому что он не разрешает мне изобретать оружие массового уничтожения. Черный Компьютер ненавидит войну.

Я пока не пускал в ход свою бомбу, щадил Женское царство. Но теперь никому не будет пощады! Даже Милене! А с Кики я спесь собью, будет знать, как обзывать меня павлином! С этими мыслями я сунул бомбу под рубаху и помчался назад, в школу. Там уже началась перемена. Все высыпали во двор. Я пробрался черным ходом, через буфет, и вошел в класс. Никто меня не заметил. Я оглянулся вокруг, прикидывая, где лучше взорвать бомбу. И решил: посередине! Конечно, посередине! Тогда она поразит равномерно весь класс, даже самые удаленные углы! Только надо спешить, чтобы успеть до звонка.

Я сел на пол, вытащил бомбу, проверил пусковой механизм, катапульту, заглянул в контейнеры, понюхал содержимое — бинарный химический элемент. Все было в порядке. Не мешкая, соединил отдельные детали, предвкушая, что будет, когда бомба взорвется.

И тут, как на грех, заело винтик — ну никак не приворачивался к аноду батареи. Я крутил, вертел так и этак — ни в какую. А запасного винтика я не захватил, пришлось срочно придумывать замену. К счастью, я всегда таскаю в портфеле проволоку, гайки, клей, полупроводники, порох, спички и тому подобное — изобретателю без этого нельзя. Порылся, нашел обрывок кабеля, зачистил кончик и…

И в эту минуту раздался звонок. Перемена кончилась!

Я услышал голоса, топот ног на лестнице…

Через двадцать секунд они будут тут, застанут меня на корточках посреди класса возле бомбы, а я еще не подключил пусковой механизм. Руки у меня затряслись, провод никак не засовывался под винт…

Оставалось еще десять секунд… семь… три… Они уже в коридоре, бегут сюда… Вот они у двери… Еще секунда!

Мой трясущийся палец коснулся катода, и сеть замкнулась. Бомба зашипела. Я хотел отскочить назад, но не успел — она взорвалась, выбросила вверх и по всем направлениям — в точности как я и вычислил — бинарный химический состав, как гейзер, взметнулась к лампе, полетела над партами, к окнам и стенам, но больше всего досталось мне: она плеснула мне в лицо, отпихнула назад, причем струя была до того мощная, что проникла даже в рот, и я захлебнулся.

В две секунды все вокруг стало зеленым, как весенний луг после дождя, жутко запахло сероводородом и меркаптаном.

Со двора донеслись испуганные возгласы. В дверях толпились ученики и учителя, зажимая носы и не понимая, что творится.

Бомба вскоре затихла, гейзер иссяк, но я все еще лежал на полу, чихал и откашливался.

Первым ко мне подбежал классный руководитель. И Милена. Значит, ещё любит меня!.. Меня подняли, вынесли в коридор. Прибежала школьная врачиха, заахала, увидев, что я зеленый, как майский луг, и тоже зажала нос ладонью.

— Да ведь это Энчо! — воскликнул кто-то.

— Верно, Энчо, Энчо Маринов! — подхватили остальные. — Наша кинозвезда!

Все больше учителей толпилось перед нашим классом. Все морщились, зажимали нос и спрашивали, что за вонь, опять седьмой «В» кидается тухлыми яйцами?

И вдруг я увидел Черного Компьютера.

Как он похудел! Точь-в-точь скелет, который стоит в кабинете анатомии. Он протолкался к двери, взглянул на меня, обвел взглядом класс и не стал затыкать носа. Наоборот, принюхался, чтобы определить, какие химикалии я использовал для своего оружия. Подошел к остаткам бомбы, которые валялись в проходе между партами, внимательно осмотрел их и призадумался. И неожиданно улыбнулся Да, да, улыбнулся! Вынул из кармана большой носовой платок и завернул в него мое оружие мщения.

• Предыдущая
• 37/51
• Следующая