Закон счастья - Фенн Хелена - Страница 4

— Скажи, как тебе это удается? — спросил он, явно заинтригованный легкостью, с какой Мейбл обращалась с ребенком.

— Сама не знаю, — уклончиво ответила она.

В это мгновение вмешалась Памела.

— Послушай, Мейбл, не пора ли тебе перекусить? — Она забрала у гостьи внучку и бросила на сына укоризненный взгляд. — Виктор, проводи же девочку к столу.

— С удовольствием! — усмехнулся тот.

Взяв Мейбл под руку, он направился с ней туда, где под полосатым полотняным тентом стоял накрытый стол.

Праздничный обед уже завершился, большая часть гостей разошлась. Правда, у дальнего конца стола еще оставался кое-кто из родственников. Это были одетые в черное пожилые мужчины, которые сидели обособленной компанией, толкуя за бутылкой вина о чем-то своем.

Виктор элегантным движением отодвинул стул и предложил Мейбл сесть.

— Какие прелестные малышки у Рози, правда? — заметила она, чтобы как-то разрядить вновь возникшую напряженность.

— Иначе и быть не могло, ведь в их жилах течет и кровь Корте, — с гордым видом заявил Виктор. — Кроме того, они мои крестницы.

— Вот оно что! — насмешливо протянула Мейбл. — Выходит, ты приходишься им не только дядей, но и крестным отцом?

Виктор окинул ее взглядом, от которого повеяло холодом. Слегка поежившись, она тут же пожалела о своей насмешке, ведь корсиканская кровь делала его очень чувствительным ко всему, что имело отношение к роду Корте. И роль крестного он воспринимал очень серьезно. В детстве Мейбл достаточно наслушалась язвительных комментариев бабушки относительно корсиканских традиций и нравов, чтобы не понимать подобных тонкостей.

— Предложение Рози стать крестным отцом ее дочерей — большая честь для меня, — сухо заметил Виктор. — И я собираюсь выполнять свои обязанности со всем тщанием. Жаль, что ты опоздала на церемонию крещения и пропустила самую важную часть сегодняшнего праздника.

— Паром вышел из Дувра с опозданием, — сдержанно пояснила Мейбл, наблюдая, как устроившийся напротив Виктор придвигает к ней блюда с салатом, сыром, ветчиной, а также вино в фарфоровом кувшине с крышкой. — Вдобавок в Кале произошла небольшая поломка автомобиля, взятого мною напрокат. Я уже начала опасаться, что не попаду сюда до вечера.

Она положила на тарелку немного ветчины и кусочек сыра. Сейчас ей больше всего хотелось остаться одной и спокойно поесть. Конечно, тетушка Пам исходила из наилучших намерений, предлагая сыну поухаживать за гостьей, не догадываясь, что та не особенно желала этого.

— Удивительно, что ты вообще согласилась приехать к нам, — холодно обронил Виктор. — Я уже почти смирился с тем, что судьбе, по-видимому, не скоро будет угодно свести нас вновь... Вот, попробуй божоле. — Он протянул Мейбл бокал вина, а второй наполнил для себя. Отставив кувшин в сторону, спросил: — Тебе нравится мой дом?

Мейбл слегка покраснела, смущенная прямолинейностью вопроса. Лицо, как всегда, мгновенно выдало ее внутреннее состояние, не оставив ей ни малейшей возможности скрыть волнение. Подавив тяжелый вздох, она огляделась вокруг.

Ее взор скользнул по каменным стенам дома и выкрашенным в белый цвет оконным ставням. Затем она устремила взгляд вдаль, невольно залюбовавшись милым загородным пейзажем с его ярко-зелеными красками и синевой бескрайнего неба.

— Твой дом просто прелесть. Такой не может не нравиться, — искренне призналась Мейбл. — Сколько времени ты проводишь здесь?

— К сожалению, не так уж много. — Виктор откинулся на спинку стула, заложив руки за голову и устремив взгляд в пространство. Заметив, что его пиджак распахнулся, Мейбл не смогла отказать себе в удовольствии украдкой взглянуть на мощную грудь с выступающими под тканью рубашки рельефными мускулами. — Большая часть моей жизни проходит в Париже.

— Представляю, как иногда не хочется уезжать отсюда...

— Да... Здесь не ощущаешь суетности жизни, сама природа одухотворяет. Даже солнце в сельской местности светит по-иному, чем в городе, ты не находишь?

Мейбл кивнула.

— И запахи здесь особенные, — улыбнулась она. — Где еще встретишь подобное сочетание ароматов теплой земли, трав, цветов?.. А краски вокруг такие, как на старинных полотнах. Даже не верится, что все это реально. — Мейбл на мгновение встретилась с темно-синими глазами Виктора и тут же отвела взгляд, соображая, что бы еще сказать для поддержания беседы. — Очень мило с твоей стороны устроить крестины в загородной вилле. А где живет Рози?

— У них с мужем квартира в Париже, но она небольшая, так что туда невозможно пригласить всех родственников и друзей. На вилле наших родителей, которая находится недалеко отсюда, сейчас ремонт. Вот мой дом и оказался идеальным местом для семейного праздника.

— И давно ты купил это поместье?

— Около шести месяцев назад. — Виктор по-хозяйски глянул на свое жилище. — Я собираюсь кое-что переделать здесь. Там, за террасой, есть старый плавательный бассейн, которым можно пользоваться и сейчас, но мне хочется слегка усовершенствовать его. Да и ведущую в сад лестницу надо подновить. Некоторые ступени совершенно рассыпались. Жаль только, что на все это у меня катастрофически не хватает времени...

— Ты много работаешь?

Виктор в ответ вздохнул.

— Пока я занимаюсь делами в Париже или где-нибудь за рубежом, только и думаю, как поскорее вернуться сюда. В этом уголке я отдыхаю душой. Нервное напряжение исчезает здесь каким-то необъяснимым образом... — Он вдруг замолчал, изучающе глядя на Мейбл. Та смущенно потупилась. Выражение синих глаз Виктора вызвало в ее душе легкий трепет. Нечто подобное, должно быть, испытывает бабочка, внезапно накрытая сачком. — Расскажи лучше, как идет жизнь у вас в Бирмингеме, — с легкой улыбкой произнес он. — Как чувствует себя твой отец?

— Спасибо, хорошо... Хотя я считаю, что он тоже слишком много работает...

Патрик Эггертон вдовел второй раз. Потрясения, вызванные потерей сначала одной любимой женщины, а через несколько лет и другой, не могли не сказаться на его душевном состоянии. Он стал замкнутым и сейчас, похоже, черпал жизненную энергию лишь в любимом деле.

— Судьи всегда поздно уходят на пенсию, — заметил Корте.

— Тебе не случалось сталкиваться с моим отцом по работе? — поинтересовалась Мейбл.

— Прежде такое бывало, но очень редко. А сейчас мне почти не приходится участвовать в судебных процессах в Англии. Однако я хорошо знаю, что твой отец пользуется репутацией честного и справедливого судьи. А как ты, чем занимаешься?

— Последние годы я живу в нашем родовом поместье и имею свой маленький бизнес.

— Вот как? Впервые слышу об этом. Лорна ничего мне не рассказывала.

— Выходит, вы с ней часто встречаетесь?

Едва закончив фразу, Мейбл пожалела, что не успела вовремя прикусить язык. Неосторожный вопрос явился следствием сумасбродной и совершенно ни на чем не основанной фантазии о том, что Лорна, мягко говоря, находится в близких отношениях с Виктором. И все же, судя по всему, у них все-таки состоялся роман.

Мейбл была на два года моложе своей сводной сестры — дочери второй жены Патрика Эггертона. Первая его супруга, мать Мейбл, погибла в горах, занимаясь альпинизмом, когда девочке было всего десять лет. Мать Лорны скончалась из-за осложнений, вызванных поздней беременностью. Несмотря на все попытки Мейбл завязать дружбу со старшей сестрой, между ними сложились весьма прохладные отношения, поэтому и виделись они нечасто.

— Встречаемся? — удивленно переспросил Виктор. — Вообще-то мы время от времени беседуем по телефону... Иногда ужинаем в ресторане, если наше пребывание в Лондоне совпадает. Кстати, пару месяцев назад Лорна приезжала сюда, чтобы посмотреть на мой новый дом. А почему ты спрашиваешь? Тебя что-то беспокоит?

Мейбл опустила взгляд в тарелку. Восхитительный французский сыр вдруг показался ей не вкуснее жвачки. Ее захлестнуло знакомое щемящее ощущение, окончательно отбившее аппетит. Лучше всего это чувство можно было бы определить как безграничное, пронизанное безысходностью отчаяние. В такие минуты Мейбл ненавидела себя. Ей совестно было поддаваться столь унизительным эмоциям, но факт остается фактом: она по-прежнему ревнует Виктора к Лорне.