Логово ведьмы - Володина Наталия - Страница 28

• Предыдущая
• 28/46
• Следующая

– Ну, это обычное мужское заблуждение. Женщина может все.

– Я знаком с публицистикой на тему полов. Но Валя за мной не следит. Никогда. Это исключено. У нее нет таких знакомых среди моих сослуживцев, с которыми она могла бы перезваниваться. Да и сослуживцев, которые в курсе, тоже нет…

– Дмитрий, у Кати есть одна подруга, которая очень увлекается детективными расследованиями. Нам сейчас ее не хватает. Но я попробую настроиться на ее образ мыслей. О чем бы она у вас спросила? Вот вы пережили этот конфликт, стресс, выслушали массу неприятных для себя откровений. И между делом – одна фраза о подруге. То есть у вас лично, у вашей жены сейчас глубочайший кризис, усугубленный ее беспомощным состоянием. Почему вы рано утром бросились сюда? Почему вы подумали о Кате? Что вас больше всего насторожило, какая деталь?

– Я утром заметил, что на столике нет фотографии в рамке. Я снимал Валю с Катей. Посмотрел в ящике стола, в альбоме, Катиных фотографий нет. А их было много. Я люблю фотографировать, а она очень фотогенична.

– Так, это уже кое-что. Еще что-нибудь?

– Я вспомнил, что Валя странно себя вела, когда Катя попала в больницу. У них такие отношения, что она должна бы броситься сюда, пироги печь, ну, все такое… А тут я предлагаю навестить Катю, а у нее не получается. Дела какие-то. Хотя их, в общем, нет. Кроме хозяйства, конечно.

– Хозяйство – это много дел. Я могу пока установить лишь один предположительный диагноз. Подруги поссорились. А вы чего боитесь?

– Мне трудно объяснить, потому что я не в состоянии описать, какая она была ночью. С ней происходило что-то чудовищное. Я подумал… Я испугался, решив, что она совершила что-то ужасное. Какое-то преступление.

– Я думаю, это уже ваши нервы не выдерживают. Катя жива и сейчас практически здорова. Я думаю о выписке. Вы сами можете убедиться.

Профессор велел позвать Катю. Через десять минут она уже входила в кабинет.

– Дима? Почему ты один? Почему так рано? Где Валя? – Катины бархатные глаза стали огромными и тревожными.

– Просто заехал по дороге на работу. Понимаешь, Валя приболела, я совсем закрутился. Она переживает, что мы тебя забросили.

– Ты что! Подай телефон, я ей позвоню.

– Катюша, не нужно звонить. Ей к телефону тяжело подходить.

– Тяжело дойти до телефона? Что с ней? Дима, объясни!

– Что-то с ногами. Я не знаю. Она же не хочет ни к врачу обращаться, ни в больницу ехать.

– Спокойно, Катя, – вмешался Константин Николаевич. – Вот Дмитрий мне обо всем рассказал, я подумаю над ее проблемами, я ведь врач. У нас к вам вопрос, который может вам показаться странным. У вас с Валей не было размолвки? Может, она вас обидела? Дело в том, что она чем-то очень расстроена.

– Валя меня обидела? О чем вы говорите! Она любит меня. Мы подруги. Может, это я обидела ее тогда, ну, когда всех обижала?

Мужчины растерянно переглянулись. Катины глаза наполнились слезами.

– Катюша, – несчастным голосом сказал Дмитрий, – мало мне дома переживаний. Теперь ты плакать начнешь. Вы точно подруги. Какие-то страхи придумываете. Я же тебе сказал, она не ходит, позвонить не может, думает, что ты обижаешься. Дай я тебя обниму и поеду на работу. Я буду звонить профессору. Постараюсь еще заехать.

Тарков проводил Дмитрия до двери, протянул руку для прощания.

– Ну, и чего мы добились? – спросил Дима. – Что узнали?

– Трудно сказать… – пожал плечами профессор.

Галина Петровна Иванова вошла в кабинет следователя, тяжело переступая немеющими ногами, не поднимая головы. Но на стул она не села. Приблизилась вплотную к столу Славы Земцова и прямо, пронзительно посмотрела ему в глаза. Славе даже не по себе стало.

– Заявление хочу сделать, – сказала она. – Признание. Убила я мужа, потому что сама так решила. Долго не хотела верить, что подонок он, над собственным дитем способен так страшно измываться. Но проверила, своими глазами увидела. Сейчас мне в тюрьму идти не страшно. Да что в тюрьму. Смерти не боюсь. Если увижу его на том свете, еще раз убью.

– Галина Петровна, – Слава сочувственно посмотрел на женщину. – Ну, при чем здесь ваша смерть. Рано вы о ней заговорили. Вам еще жить и жить, ребенка поднимать. Вы садитесь, пожалуйста. Нужно уточнить, как нам расценивать предыдущие заявления. Ничего не видела, не верю, гадалка велела, и все такое.

– Ерунда все это, – резко ответила Иванова. – Испугалась сильно. Сами понимаете. Придумала.

– Извините, – вмешался Сергей, – но так не получается. Я был на фабрике. И ваши коллеги сказали, что вы сначала деньги занимали на гадалку, потом жаловались, что она мошенница, а потом странно себя повели. В день убийства. Просто за час до него. Заспешили, отпросились. Как мы это объясним?

– Да плевать мне, что эти клуши наговорили. Они думают, это им сериал по телевизору, – зло сказала Иванова. – Я все сказала. И не пойму, чего он ко мне привязался, – не глядя на Сергея, зло произнесла Иванова.

– Сережа, – пожал плечами Слава. – Ты же видишь: не время для потусторонних расследований.

– Время все упростить, – Сергей махнул рукой и вышел из кабинета.

Дина грустно смотрела на профессора Таркова, который, по своему обыкновению, разглядывал потолок. Минут десять назад она задала ему простейший вопрос: «Почему Катя выздоровела, если вы ее не лечите?» Дина посмотрела на часы, поерзала на стуле, затем подошла к окну. Унылый пейзаж ее не порадовал, и она вернулась на стул. Какая приятная неожиданность: профессор внимательно смотрел на нее, и лицо у него было милым, как у Деда Мороза.

– Мы даем ей реланиум на ночь. Иногда сердечные капли, таблетки от головной боли. Я вам ответил? Артемьева не получала у нас специфического лечения. Все действительно закончилось внезапно и резко, как началось. Как будто… – Голубой глаз вновь уставился в потолок.

«Только не это», – с отчаянием подумала Дина и почти прокричала:

– Константин Николаевич! Что «как будто»? О чем вы подумали?

– У меня нормальный слух, – невозмутимо ответил профессор. – Я подумал о том, что так кончается гипнотическое воздействие. Если учесть количество и качество Катиных приключений, то речь может идти об уникально сильном дистанционном управлении человеком.

– Ой, я как раз об этом и пришла спросить.

– Серьезно? Вы, как сказал бы мой косноязычный сосед, продвинутая девушка.

– Это не я. Это идея моего приятеля, частного детектива. Он встретился со странным делом. В общем, не очень понятное убийство…

– Дела детективов – вещь страшно увлекательная. Особенно убийства. Но у меня, простите, скоро прием.

– Я не собираюсь рассказывать подробности. Я только спросить хотела: вы не слышали о сильном гипнотизере или, скажем, группе таких людей, которые работают на рынке частных услуг? Ну, знаете, есть объявления в газетах: «Магия, целительство» и все такое подобное.

– Подобное. Нет. Не интересуюсь. Даже не знал, что есть такие газеты. А рынок и услуги для меня – это мешок с семечками и вызов такси.

– Но гипнозу учат в мединституте, а лицензии экстрасенсам вроде бы выдают в Минздраве, Институте психиатрии.

– Никогда не выдавал ничего такого. И вообще сомневаюсь, что люди, реально обладающие серьезным, даже опасным даром, испытывают нужду в бумажке с печатью. Вольф Мессинг с легкостью внушил охранникам Кремля, что он – Лаврентий Берия, и без всякого пропуска вошел в кабинет к Сталину. О том, как Ванга смотрела сквозь годы и расстояния, я знаю со слов академика Натальи Бехтеревой, которая однажды без предупреждения, без личных связей, как говорится, встала в огромную очередь к ней на прием и вдруг услышала, как эта слепая старушка громко кричит из своего домика: «Наталья, ты пришла!» А один знакомый, занимавший в свое время серьезный пост в спецслужбах, рассказывал, что все разработки спецслужб в сфере влияния на человека – это крохи со стола этой самой беспомощной старушки. Я к тому, что при наличии настоящего дара газеты с объявлениями, лицензии с печатями – ненужная суета.

• Предыдущая
• 28/46
• Следующая