Мой дом там, где любимый - Шилдз Марта - Страница 17

— Не смотри себе под ноги. Так ты никогда не научишься танцевать, — прошептал он ей на ухо. — Закрой глаза. Слушай музыку. Чувствуй каждое мое движение и ничего не бойся. Просто двигайся вместе со мной.

У Алекс не было иного выбора, как подчиниться. Теплое дыхание Хэнка приятно щекотало кожу. Его низкий голос нашептывал слова ободрения. Алекс закрыла глаза и отдалась ритму музыки. В этот момент для нее во всей вселенной был только Хэнк. Ничего другого вокруг не существовало.

Музыка кончилась, но Хэнк продолжал танцевать. Когда же началась новая песня, он стал тихо подпевать, и глухие звуки его голоса отдавались в ней, гипнотизируя ее еще больше.

И эта песня закончилась, началась следующая. Они танцевали и танцевали. Алекс не замечала ни времени, ни пространства. Не замечала ничего, кроме тепла крепкого мужского тела и сильных рук, которые уверенно вели ее в танце.

Наконец магнитофон громко щелкнул — музыка оборвалась. Краем сознания Алекс поняла, что наступила тишина. Они были одни. Трэвис и Клэр ушли.

— Ты прилежная ученица, — прошептал Хэнк.

Алекс грустно вздохнула, сознавая, что волшебство сейчас закончится и наступит горькая реальность. Пытаясь задержать уходящее время, она потерлась щекой о мягкую фланель рубашки Хэнка и прошептала:

— С тобой это легко.

Он тоже глубоко вздохнул и прижал ее крепче к себе.

— Тебе нравится быть рядом со мной?

— Да.

Он с шумом выдохнул воздух.

— Мне тоже нравится быть рядом с тобой.

— Правда?

— Да.

Алекс с трудом понимала, что происходит.

— Алекс?

— Ммм?

— Я хочу поцеловать тебя.

— Правда?

— Да.

— И это будет хорошо?

Он застонал.

— Еще лучше, вот увидишь!

Алекс медленно приподняла голову, чтобы видеть его. Его лицо склонилось так низко над ней, что было трудно разобрать черты.

Она не успела ответить, когда его губы коснулись ее губ. Ее губы обжег испепеляющий, страстный поцелуй.

Теплая истома сменилась пылким желанием. Она притянула Хэнка к себе и плотнее прижала его губы к своим.

— Алекс, — выдохнул он. — Никогда не думал…

Язык Хэнка проскользнул в ее рот и коснулся языка, а руки опустились вниз к ее бедрам.

В этот момент Алекс почувствовала что-то твердое, пульсирующее в джинсах Хэнка и похолодела. Реальность наконец дошла до ее сознания.

— Не надо, — закричала она, отстраняясь. Слезы брызнули из глаз, когда она попыталась вырваться из объятий.

Не контролируя собственные движения, Хэнк вцепился в Алекс, несмотря на ее сопротивление.

— В чем дело?

— Пусти! — кричала она. — Я не могу.

Оторопев от ее слез, Хэнк выпустил ее. Алекс выбежала в холл, и секунду спустя хлопнула входная дверь.

Хэнк без труда нашел Алекс, она сидела на ограде загона и смотрела на луну, дрожа от холода. Она явно заметила его появление, потому что мгновенно напряглась, словно приготовившись спрыгнуть вниз.

— Можешь сидеть, где сидишь! — воскликнул он. — Я все равно не отстану от тебя. Ты можешь даже сбежать в свою Алабаму, но я буду следовать за тобой по пятам.

Она не произнесла ни слова, пока он не остановился у ограды.

— Оставь меня в покое.

— Черта с два! — Он уселся на верхнюю перекладину рядом с Алекс. Луна заливала ее лицо бледно-голубым светом, не скрывая следы слез. Его голос смягчился. — Что я сделал плохого? Поцеловал тебя?

— Да!

— Я спросил, помнишь?

— Я не сказала да.

— Может быть, но твое тело ответило да.

Она вздрогнула, но промолчала.

— Так значит, ты не хотела, чтобы я поцеловал тебя? — спросил он.

Всхлипнув, она наклонилась вперед и положила голову себе на колени.

— Мне лучше уехать в Сан-Франциско. Это мой единственный шанс в жизни. Если не поеду сейчас, другого случая не будет. Тогда я никогда не открою собственный ресторан. У меня никогда не будет…

— Не будет чего? — осторожно произнес он.

Она взглянула на него измученными глазами, и ему до боли захотелось обнять ее.

— Тебе не понять.

— Ты попробуй.

Она энергично тряхнула головой.

— Не понять. Сад — это твой дом. Даже отправляясь на родео, ты знаешь, что всегда можешь вернуться сюда, что кто-то думает о тебе, кому не наплевать, удержался ли ты на коне или свалился в грязь.

Внезапно Хэнку все стало кристально ясно. Смерть ее матери, сиротский приют, переезды с места на место — ей нужны дом и семья.

Ей нужно именно то, чего он не может дать!

Через несколько месяцев Райский Сад будет принадлежать кому-то другому. Скорее всего, дом снесут, чтобы расчистить площадку для нового строительства. Даже если бы он не хотел возвращаться на родео, продажи ранчо не избежать.

Ему так хотелось быть тем мужчиной, которого она целует, провожая утром и встречая вечером, сидеть вместе с ней на качелях и наблюдать заход солнца, спать с ней по ночам, принимать роды, стареть вместе с ней! Но он не может.

Очень медленно, словно приближаясь к норовистой кобыле, Хэнк вытянул руку и поправил прядь волос, выбившуюся из-за ее уха.

— Я знаю, что ты уедешь. Я понимаю. Поверь мне, я действительно понимаю. Но, черт возьми, Алекс, я не хочу, чтобы ты боялась меня.

Она сложила руки на груди.

— Я не боюсь тебя. Я боюсь чувств, которые ты вызываешь. Я не могу завязать с тобой роман. Иначе я никогда не доеду до Сан-Франциско. И буду жалеть об этом всю жизнь.

Хэнк посмотрел ей в глаза, освещенные лунным светом.

— А если я позволю тебе уехать, не разобравшись, что происходит с нами, я тоже буду жалеть об этом всю жизнь.

Он не отдавал отчета, что именно он сказал, пока ее глаза не расширились. Эти слова напугали его не меньше, чем ее, но он не возьмет их назад. Хэнк пододвинулся ближе.

— Посмотри на меня, пожалуйста… Алекс, милая, я не могу обещать тебе ничего — тем более навек. Я знаю лишь то, что не испытывал подобных чувств ни к одной женщине.

Она долго вглядывалась в его лицо. Наконец спросила:

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что хотел бы лучше узнать тебя за оставшееся время. И чтобы ты лучше узнала меня. — Он взял ее за руку и почувствовал радость, когда она не отдернула ее. — Составь мне компанию на родео в этот уик-энд.

Она разглядывала его целую минуту, потом покачала головой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

— Я уезжаю через две с половиной недели, Хэнк. Я должна уехать.

— Я знаю. Мне не нужно никаких обязательств. Просто один день мы проведем вместе. Погуляем, поедим барбекю, потанцуем.

Она поджала губы и еще раз покачала головой.

— Нет.

От разочарования руки Хэнка сжались в кулаки, но он заставил себя говорить спокойно.

— Когда мне было десять, и я только начал бегать на родео, мне захотелось сесть на одну норовистую лошадь, на которой мог удержаться только настоящий профессионал. Лошадь сбрасывала не слишком опытных наездников, а одного даже покалечила. Старый ковбой Текс Макквайр подошел ко мне, когда я стоял у загона, разглядывая эту противную лошадь, и спросил, почему я не пытаюсь прокатиться на ней. Я ответил, что не хочу потом пожалеть об этом, поскольку не до конца уверен в своих силах. И тогда он дал мне понять, что, если все время сомневаться, никогда не испытаешь настоящего счастья. Короче говоря, забрался я на эту лошадь и понесся со свистом. С тех самых пор я предпочитаю сожалеть о том, что сделал, а не о том, чего не сделал. Ты понимаешь, о чем я говорю? Поехали со мной в этот уик-энд.

— Я и так еду.

— Но я хочу, чтобы ты поехала именно со мной. Хочу иметь право держать тебя за руку… вот так. Хочу обнимать тебя за талию… вот так. — Он притянул ее к себе. — Хочу целовать тебя на сон грядущий.

— Что ты делаешь со мной, Хэнк Эдем? — жалобно вздохнула Алекс. — Как я могу устоять, когда ты говоришь такие слова? Но у меня такое чувство, что мы еще пожалеем об этом.