Эмигрант с Анзоры - Завацкая Яна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/107
• Следующая

Я не стал подробно просматривать все. Решил лучше посмотреть выборку – из самых важных на сегодня новостей.

Новости оказались такие. На Рузе – новой колонии – построен собственный биозавод, теперь колония абсолютно независима от Федерации в продовольственном смысле. Сокращен прием детей в «Приморскую» школу, так как расширение ее невозможно, а кадров уже не хватает. Обращайтесь в соседние школы – «Горную» и «Радужную». Завершено строительство «Гиорна», пассажирского лайнера на 600 мест, испытательные полеты начнутся завтра, командир испытаний – пилот экстра-класса Виккор. Наблюдается некоторый дефицит иридиевых элементов, необходимых для производства звездолетов, ГУКС (главное управление космических служб) принял решение начать разработку месторождения на Тетране и построить еще две сборочные автофабрики на Квирине. Инженеры службы Продовольствия выбрали нового начальника, это Изела Корн, мастер-биоинженер, бывший начальник 2й морской биофермы. Начата подготовка к референдуму по вопросу о разрешении на Квирине частной практики акушеров. На Артиксе начата исследовательская программа по вопросу снижения рождаемости. Олдеран намерен колонизировать Китаро в одиночку, но просит транспортной помощи Квирина. Сегодня открывается выставка художников-симплитов в галерее Бетрисанды, сегодня проводится очередное первенство планеристов Квирина, минимальный возраст участников – 12 лет.

Пока я все это слушал, завтрак как-то сам по себе незаметно исчез.

Чуча тем временем вызвал мне флаер, он уже ожидал за балконом, на специальной подставке. Сам я водить еще не научился, хотя беру уроки три раза в неделю. Поэтому приходится пользоваться услугами автопилота. Я вышел на балкон, с удовольствием вдохнул холодный, чуть солоноватый воздух… Балкон у нас общий, тянется через весь этаж, огромный, широченный, и на нем местами газоны устроены, пальмы растут, собаки выбегают свои дела сделать. Я подошел к борту. Флаер уже висел на временной стоянке, приветливо раскрыв колпак. Высота здесь довольно приличная, внизу деревья – хвойный лес – выглядят как густой зеленый мох. Я раскрыл стояночную дверцу, сел в машину.

Автопилоты всегда летают на определенной высоте (а именно – 3 километра), которая для других запрещена. Опасность столкновений и прочего возникает только на взлете и посадке. Поэтому поднимается автопилот всегда строго вертикально. При гравидвигателе с этим никаких проблем нет.

Честно говоря, поначалу было страшновато так летать… Теперь уже как-то приспособился.

Только по-прежнему подташнивает. Поэтому с высоты стараюсь не смотреть.

– Рука? – врач посмотрел на меня задумчиво. Молодой врач, даже кажется – не намного старше меня. Волосы убраны под светло-голубую шапочку.

– Садитесь, пожалуйста. Положите руку на стол, вот так. Рукав закатайте.

Он осмотрел белый страшненький шрам на предплечье, насечки номера, потом провел над моей рукой какой-то штукой, подозрительно похожей на сканер.

Это, наверное, и есть сканер. Только другой. Врач смотрел на экран перед собой. Там сначала появились кости – лучевая и локтевая, это я понял, а потом что-то не совсем понятное. Когда сканер подполз к номерным насечкам, на экране замелькали какие-то помехи.

Врач посмотрел на меня внимательно. Положил сканер. Я думал, он спросит о номере, что это такое и вообще… здесь-то у них никаких номеров нет. Но он сказал другое.

– У вас небольшой свежий нарост на кости. После ранения. Это бывает. Я введу вам лекарство, боль пройдет. Сэн Энгиро… – он помолчал. – Вы с с какого мира? С Анзоры?

Вы хотите остаться жить на Квирине?

– Да.

– Вы употребляли… э… наркотики?

Я послушно рассказал про сенку. Интересно, откуда он знает?

– Чем вы болели? С детства, я имею в виду.

– Воспалением легких – два раза, – стал я вспоминать, – потом, этой… я не знаю, как это на линкосе. Черной сыпью. Ну там, простуды… Один раз руку ломал.

– Правую?

– Да. Один раз было сотрясение мозга… потом еще у нас почти каждое лето инфекционный понос… я не знаю, как это по-вашему называется. Еще мне в двенадцать лет аппендицит вырезали.

Врач кивнул.

– Да, все это понятно. А… вот эти белые шрамы – что это?

– А это не шрамы, – объяснил я, – это нам в детстве всем делают… ну, у нас в стране, в Лервене. Это личный номер, он у нас – как у вас фамилия. Без номера у нас нельзя, по номеру еду выдают и место в общине, и все. Считывается сканером специальным. Раньше просто цифры выкалывали.

Врач опустил глаза.

– Мы можем просто удалить этот участок кожи, – сказал он тихо, – это очень простая операция. Хоть прямо сейчас – хотите? Ведь теперь вам не нужен этот… номер.

Я молчал. Да, можно удалить. Очень просто, я знал уже, что это и не больно совсем – у них тут очень надежные обезболивающие средства. Но вот так – прямо сейчас?

Ведь это не прыщик удалить какой-нибудь. Надо же! Ведь живешь и совершенно не замечаешь этих насечек, никогда о них и не думаешь. И вдруг, когда тебе предлагают с ними расстаться – так страшно становится! Я даже не понимаю, что со мной произошло вдруг… Какой-то страх охватил, похожий на головокружение. Если словами это сформулировать, получится – ведь без этих насечек я стану совершенно другим человеком. Совсем другим! Хотя логически рассуждая, конечно, это не так – на что мне теперь этот номер? На Анзору я все равно уже не вернусь, да меня там и с номером расстреляют за милую душу. А здесь он ни к чему не нужен. Но страх – все равно…

Врач, видимо, понял мое состояние и сказал мягче:

– Ничего, это не к спеху. Меня зовут Ингор, – и протянул мне руку. Я назвал свое имя. Я знал уже, что здесь принято так знакомиться, и после знакомства уже не называют друг друга «сэн» и по фамилии, а только по имени.

– Ландзо, рука ваша, конечно, нуждается в лечении. Но у вас и весь организм не здоров. Вы говорите – жалоб больше нет. А вот как вы переносите полеты, скажем?

– Тошнит, – признался я.

– Так ведь это уже ненормально, – объяснил Ингор. – И выглядите вы не лучшим образом. Ландзо, давайте всерьез займемся вашим здоровьем.

И мы занялись всерьез. Врач ввел мне какой-то раствор, как он объяснил – в растворе плавали очень мелкие невидимые, меньше микробов, роботы, которые собственно обследуют меня изнутри. Он усадил меня в кресло, а сам открыл перед собой экран и долго туда смотрел и что-то диктовал циллосу.

Потом Ингор велел мне встать и снять рубашку – скету, то есть. Мне, конечно, не хотелось этого делать, я вообще раздеваться ненавижу, но что поделаешь? Врач зашел ко мне за спину и остановился.

– Так… а это что такое у вас?

И он ткнул пальцем прямо в болевую точку – надо сказать, точки после качалки остаются очень надолго, хотя и очень маленькие, но болезненные – жуть. Но только если прямо в них ткнуть. Я, конечно, взлетел на полметра.

– Больно?

Я отдышался и объяснил ему все про качалку. Ингор снова зашел за спину. Мне даже страшновато стало – что, если опять ткнет. Но он больше меня не трогал, только осмотрел эти точки тщательно.

– Одевайтесь, Ландзо… в принципе, уже все ясно.

Он сел за монитор и что-то там забормотал. Я оделся. Ингор оторвался от монитора и посмотрел на меня внимательно.

– Вам нужно будет, во-первых, привести биохимию в соответствие с нормой. И перестроить все эти ваши рубцы на легких, на костях. К тому же у вас нарушения мозгового кровообращения. Чтобы с этим разобраться, я приготовлю вам индивидуальные капсулы… Госпитализация не понадобится, справимся так. Но я бы очень рекомендовал вам психотерапию. А вот эти ваши… точки на спине. Если это то, что я думаю – мы пока ничего не сможем с ними сделать.

– Да они сами пройдут через несколько лет… а что это такое? – спохватился я.

– Пока я не могу сказать точно. – Ингор покачал головой, – позже. В следующий раз.

О насечках на запястье он больше не упоминал.

• Предыдущая
• 30/107
• Следующая