Убийство в Месопотамии - Кристи Агата - Страница 7

• Предыдущая
• 7/47
• Следующая

– Много ли народу было в багдадском поезде? Не было ли каких-нибудь мужчин?

Я ответила, что как-то не особенно обращала внимание. Что были двое французов в вагоне-ресторане накануне вечером, еще была группа из трех человек, которые, как я поняла из их разговора, имели отношение к трубопроводу.

Она кивнула, издав какой-то невнятный звук, как вздох облегчения.

Мы поднялись на крышу.

Там сидела на парапете миссис Меркадо, а доктор Лейднер наклонился, рассматривая груды разложенных рядами камней и керамики. Тут были крупные вещи, которые он называл жерновами, пестами, долотами, каменными топорами, были еще осколки керамики со странными узорами на них, каких я никогда не видела прежде.

– Проходите сюда! – крикнула миссис Меркадо. – Правда, очень красиво?

Действительно, закат был красивый. Хассаньех, с заходящим позади него солнцем, казался каким-то сказочным, а река Тигр выглядела в своих берегах фантастической, не реальной рекой.

– Разве это не красота, Эрик? – сказала миссис Лейднер.

Доктор поднял рассеянный взгляд.

– Очаровательно, очаровательно, – пробормотал он, продолжая сортировать черепки.

Миссис Лейднер улыбнулась.

– Археологов интересует только то, что лежит у них под ногами. Небо, небесные светила для них не существуют, – сказала она.

– Есть такие странные люди, – заметила, хихикнув, миссис Меркадо. – Вы скоро в этом убедитесь, сестра. – Она помолчала немного и добавила: – Мы так рады, что вы приехали. Мы так переживаем за нашу милую миссис Лейднер, ведь правда, Луиза?

– В самом деле? – Ее голос прозвучал неодобрительно.

– Да-да, сестра. Ей в самом деле очень нехорошо. Всякие тревоги и отклонения. Знаете, когда мне говорят о человеке «у него просто нервы», я всегда говорю, что ничего не может быть хуже. Нервы – это сердце и центр всякого человека, разве не так?

«Кошка, кошка», – подумала я.

– Вам не нужно теперь обо мне беспокоиться, Мэри, – сухо сказала миссис Лейднер. – Сестра будет ухаживать за мной.

– Конечно, конечно, – с улыбкой подтвердила я.

– Несомненно, теперь будет все иначе, – сказала миссис Меркадо. – Мы все чувствовали, что ей надо обратиться к врачу или что-нибудь делать. Нервы у нее расшатаны, никудышные нервы, верно, Луиза?

– Да, и до такой степени, что, кажется, я вам действую на нервы своими нервами, – сказала миссис Лейднер. – Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более интересном, чем мои противные хвори.

Я поняла тогда, что миссис Лейднер относится к тем женщинам, которые легко наживают себе врагов. В ее тоне ощущалась какая-то равнодушная грубость (нет, я не упрекаю ее за это), которая вызвала румянец на бледных щеках миссис Меркадо. Она еще было попыталась сказать что-то, но миссис Лейднер поднялась и пошла к своему мужу на другую сторону крыши. Сомневаюсь, чтобы он слышал, как она подошла, лишь когда она положила ему на плечо свою руку, он быстро повернулся. На его лице были любовь и как бы нетерпеливый вопрос.

Миссис Лейднер слегка кивнула головой. Вскоре рука в руке они дошли до конца парапета и вместе стали спускаться по лестнице вниз.

– Как он ей предан, правда? – сказала миссис Меркадо.

– Да, – сказала я, – приятно смотреть.

– Что вы на самом деле о ней думаете? – спросила она меня, слегка понизив голос.

– Да ничего особенного, – решительно сказала я. – Просто, мне кажется, немного утомлена.

Ее глаза продолжали буравить меня, как это было за чаем.

– Вы работали в психиатрической клинике? – спросила она.

– Нет, – сказала я. – Господи, почему вы об этом спрашиваете?

Миссис Меркадо немного помолчала.

– Вы знаете, какой она бывает странной? Доктор Лейднер вам рассказывал? – поинтересовалась она.

Я против сплетен о своих больных. С другой стороны, по своему опыту знаю, что зачастую трудно узнать всю правду от родственников, а пока не узнаешь правды, работаешь наугад, и от этого мало пользы. Конечно, когда распоряжается врач – другое дело. Он сообщает все, что вам необходимо знать. Но в данном случае лечащего врача не было. Доктора Райлли никогда сюда в качестве врача не приглашали. Нет, я не была уверена, что доктор Лейднер рассказал мне все, что мог бы рассказать. Часто инстинкт заставляет мужа быть сдержанным – честь ему и хвала, замечу я. Но все-таки чем больше бы я знала, тем лучше могла бы определить, какой линии поведения мне придерживаться. Миссис Меркадо (я отнесла ее мысленно к породе злобных кошачьих) явно умирала от желания поговорить. И, откровенно говоря, как по-человечески, так и по работе, мне хотелось услышать, что она скажет. Можете считать это кумушничеством, как хотите.

– Как я понимаю, миссис Лейднер не совсем нормально себя вела? – сказала я.

Миссис Меркадо неприятно рассмеялась.

– Не совсем нормально? Я бы так не сказала. Пугала она нас до смерти. Раз ночью ей пальцы стучали в окно. Потом кисть, отделенная от руки. Дошло до того, что желтое лицо прижалось к стеклу, а когда она подбежала к окну, там никого не оказалось. Ну, скажу я вам, от этого забегают по спине мурашки.

– Может быть, чьи-то шутки, – предположила я.

– Да нет, выдумывает она все это. Вот три дня назад в обед в деревне, почти за милю отсюда, где идут взрывные работы, раздались взрывы. Она вскочила да как завопит. Доктор Лейднер кинулся к ней и повел себя самым возмутительным образом. «Ничего страшного, дорогая, ничего страшного», – твердил он, не переставая. Мне кажется, сестра, что мужчины таким образом потакают женским истерическим выходкам. Жаль, куда это годится? Выдумкам не следует потворствовать.

– Не следует, если это действительно выдумки, – сухо сказала я.

– А что же это еще?

Я не ответила, потому что не знала, что сказать. Странное дело. Ну, взрывы и крики – это естественно для любого человека в нервозном состоянии. Но эта история с померещившимся лицом и кистью руки – нечто другое. Мне представлялось, что здесь одно из двух: либо миссис Лейднер сочинила это (точно так же, как ребенок, рассказывающий небылицы о чем-нибудь, чтобы сделать себя центром внимания), либо кто-то ее разыгрывает. Такого рода шутку какой-нибудь не лишенный воображения малый вроде мистера Коулмана мог посчитать очень забавной. Я решила получше к нему присмотреться. Нервнобольного можно напугать так до потери рассудка.

Миссис Меркадо сказала, искоса поглядывая на меня:

– Не кажется ли вам, сестра, что так она выглядит интереснее? Женщина, с которой постоянно что-то случается?

– И много ли с ней всякого такого происходило? – спросила я.

– Ну, первый ее муж погиб во время войны, когда ей было только двадцать. Я думаю, это очень трогательно и романтично, не так ли?

– Это просто один из способов самовозвеличения, – сказала я сухо.

– Ой, сестра! Как вы это точно заметили! Это ведь и на самом деле так. Сколько слышишь, как женщины говорят: «Если бы только Дональд – или Артур, или как там его еще звали – был жив». А я себе думаю, а если бы и был, то был бы скорее всего полным, скучным, раздражительным человеком среднего возраста, вот и все.

Стало темнеть, и я предложила спуститься вниз. Миссис Меркадо согласилась и спросила, не хочу ли я посмотреть лабораторию.

– Мой муж находится там, работает.

Я сказала, что очень бы хотела, и мы отправились туда. На столе горела лампа, но никого не было. Миссис Меркадо показала мне кое-какие инструменты и несколько медных украшений, которые были в обработке, а также несколько костей, покрытых воском.

– Где же Джозеф? – забеспокоилась миссис Меркадо.

Мы заглянули в чертежную, где работал Кэри. Он едва поднял голову, когда мы вошли, и я была поражена чрезвычайно напряженным выражением его лица. И я вдруг подумала: «Этот человек дошел до предела. Вот-вот у него будет все валиться из рук». И я вспомнила, что еще кто-то отмечал такую же его напряженность.

Когда мы выходили, я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на него. Он склонился над бумагой, и эти сильно выпирающие «как на мертвой голове» кости уж очень были заметны. Может быть, это и чересчур, но мне подумалось, что он словно рыцарь в стародавние времена, который собирается на битву и знает, что ему суждено погибнуть.

• Предыдущая
• 7/47
• Следующая