Гость Дракулы и другие истории о вампирах - Полидори Джон Уильям - Страница 11

О, до чего же одинокую жизнь ведет Строитель Теней; и в странном, печальном, торжественном, таинственном, молчаливом мраке, который окружает его, он вечно трудится над своей одинокой задачей.

Но иногда и у Строителя Теней бывают свои радости. Возникают тени-младенцы, и солнечные картинки, озаренные нежностью и любовью, рождаются от его прикосновения и ускользают прочь.

Когда Строитель Теней занят своим делом, перед ним лежит пространство, в котором нет ни света, ни тьмы, ни радости, ни горя. То, что прикасается к нему, исчезает, как тают кучки песка в волнах прилива или слова, написанные на воде. В нем все прекращает существовать и становится частью великого Небытия; эта ужасная граница таинственного называется Пределом. Все, что попадает туда, исчезает, а то, что появляется из него, получает завершение и переходит в большой мир, чтобы идти своим путем. Перед Пределом и сам Строитель Теней – ничто; даже он не может ни поколебать всепоглощающее могущество Предела, ни управлять им. Занимаясь своей работой, Строитель лишь посылает призыв, и тогда из неосязаемого небытия Предела является объект его воли. Иногда тень возникает сразу в полном объеме и внезапно исчезает во мраке Врат Ужаса, а иногда растет постепенно и незаметно, становясь все более четкой, а потом растворяется во тьме.

Одинокий Строитель Теней работает в своем одиноком жилище; вокруг него, за стенами из пара, вечно движется по кругу Процессия Мертвого Прошлого. Он уже вызывал из Предела бурю и затишье, и они уже миновали; теперь, в этот спокойный момент задумчивости, Строитель Теней снова и снова загадывает желание до тех пор, пока небытие Предела не посылает ответ его тоскливому одиночеству.

Из Предела вырастает тень ножки младенца, нетвердой походкой идущего в мир; потом возникает маленькое округлое тельце и большая голова, и вот уже тень младенца идет вперед неуверенными шагами, пошатываясь. Позади него быстро появляются руки матери, с любовью тянущиеся к нему на помощь, оберегая от падения. Один шаг, второй – младенец теряет равновесие и падает, но материнские руки быстро подхватывают его и нежно поднимают. Дитя поворачивается и снова ковыляет прямо в объятия матери.

Он пробует пойти снова, так что внимательные материнские руки наготове. На этот раз младенцу не нужна помощь, но, когда бег закончен, дитя из тени снова с любовью прижимается к материнской груди. А потом снова делает усилие, и шагает смело и твердо, но руки матери дрожат, опущенные вдоль туловища, а по щеке ее, пусть и озаренной радостной улыбкой, катится слеза.

Тень младенца поворачивается, отходит прочь, в сторону. Затем по туманному Небытию, на которое ложатся тени, пробегает мерцающая тень крохотной машущей ручки, и тень маленьких ножек твердой походкой уходит дальше, в туманный сумрак Врат Ужаса, пока не исчезает в нем. А вот тень матери не двигается; ее руки прижаты к сердцу, любящее лицо молитвенно обращено вверх, и по щекам катятся крупные слезы. Потом ее голова склоняется все ниже, когда маленькие ножки пропадают из поля ее зрения; все ниже склоняется рыдающая мать и в конце концов ложится на землю. Прямо на глазах у Строителя Теней эти тени исчезают, и остается лишь ужасное небытие Предела. А вскоре в Процессии Мертвого Прошлого, которая движется вокруг призрачных стен, появляются тени, прежде бывшие матерью и ее младенцем.

Потом из Предела выступает мальчик, шагая пружинистой энергичной походкой; его тень падает на вуаль из тумана, а одежда и осанка выдают в нем моряка. Рядом с его тенью идет другая – тень матери. Она постарела и похудела, словно от того, что все время наблюдала за сыном, но все равно осталась прежней. Старые, любящие руки аккуратно расправляют смявшийся платок, свободно обрамляющий открытое горло; руки мальчика тянутся к матери и обхватывают ее лицо, приближая к себе, чтобы поцеловать. Руки матери взлетают и обнимают сына, и они прижимаются друг к другу, сливаясь в тесном объятии.

Мать целует своего сына еще и еще; они стоят, будто никак не могут расстаться.

Внезапно мальчик оборачивается, будто слышит чей-то зов. Мать теснее прижимается к нему, стараясь удержать, он нежно сопротивляется и в конце концов высвобождается из объятий. Мать делает шаг вперед, протягивает к нему худые руки, дрожащие от горя. Мальчик останавливается и преклоняет колено; затем, встав, машет шапкой, смахивает с глаз слезы и спешит дальше, а мать снова опускается на колени и рыдает. А потом тени матери и ее ребенка, выросшие с течением времени, еще раз медленно уходят через Врата Ужаса и кружатся среди призраков Процессии Мертвого Прошлого, причем мать упорно следует за быстрыми шагами сына.

Во время наступившей за этим долгой паузы все меняется прямо на глазах у Строителя Теней. От Предела поднимается туман, похожий на тот, что иногда висит над поверхностью тропического моря, но мало-помалу он рассеивается, и вперед выдвигается большой черный нос могучего корабля. Тени огромных парусов смутно отражаются в холодных морских глубинах, а сами паруса бессильно обвисли в мертвом штиле. На фальшборт облокотились неподвижные фигуры людей, ожидающих ветра, и по темным теням моряков, прячущихся от солнца и обмахивающихся широкополыми шляпами, становится понятно, что жара стоит ужасная.

Потом вдали за кораблем, над горизонтом, появляется черная туча. Пока что она не больше человеческой ладони, но стремительно приближается. И еще вдалеке, прямо по курсу корабля, поднимается, едва различимый над гладкой поверхностью воды, край вырастающего из темной глубины кораллового рифа.

Люди на борту судна не видят ни тучи, ни рифа – укрывшись под навесами, они вздыхают, ожидая прохладного бриза.

Все быстрее набегает темная туча, все стремительней несется вперед, по мере приближения становясь все более черной и огромной.

Лишь тогда на корабле замечают опасность. Тени людей начинают быстро носиться по палубе и торопливо подниматься по теням снастей. Огромные паруса опадают и прекращают хлопать на ветру, когда сильные руки сворачивают их один за другим.

Но, как бы споро ни работали руки людей, буря налетает быстрее.

Она летит вперед, а за ней по пятам спешит ужас: черная тьма, и огромные волны в клочьях пены, яростно разбивающиеся и летящие над водой под самое небо, где кипят и кружатся громадные тучи; а в центре этих летящих, мелькающих, сводящих с ума теней качается тень корабля.

Когда черная тьма неба окутывает мир, порыв теневого шторма влетает во Врата Ужаса.

Строитель Теней смотрит и ждет. Он видит циклон, бушующий среди теней Процессии Мертвого Прошлого, и даже его мертвое сердце чувствует тяжесть и горюет о храбром мальчике-моряке, заброшенном в морские просторы, и о его матери, в тревожном одиночестве ждущей его на берегу.

Из Предела снова выходит тень. Вначале очень, очень слабо видимая – здесь, на одинокой голой скале, которая вырастает из сверкания и блеска окружающих ее морских глубин, солнце светит ярко, и очень мало места для теней, – по мере приближения она вырастает, и Строитель Теней видит мальчика-моряка. Он истощен и худ, а его одежда превратилась в тряпье. Заслонив глаза ладонью, он смотрит вдаль – туда, где безоблачное небо опускается навстречу бурлящему морю. Но над горизонтом не видно ни одной точки, и не блеснет вдалеке, точно лучик надежды, белый парус.

Долго, очень долго смотрит мальчик вдаль, пока, измученный, не садится на камень, склонив голову в приступе отчаяния. Когда уровень моря понижается, он встает и собирает с камней моллюсков, облепивших их во время прилива.

Так проходит день, и наступает ночь; в тропическом небе повисают звезды, похожие на яркие светильники. В прохладной тишине ночи покинутый мальчик-моряк спит и видит сны. Ему снится дом: любящие руки, протянутые ему навстречу, накрытые для пиршества столы, зеленые поля, и качающиеся ветки, и счастье жизни под защитой материнской любви. Потому что во сне Строитель Теней вызывает его спящую душу и показывает ему все эти счастливые картины, неустанно проходящие в Процессии Мертвого Прошлого, и этим утешает мальчика, не давая ему отчаяться и умереть.