Частное расследование - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 26

И в этот момент огненный ручеек пробежал мимо ее ног и добежал до бочек…

Мгновенно всклубилась красно-желтая плазма огромного взрыва. Бочки пушинками полетели по ночному небу…

Даже их двоих — Турецкого и старика, стоявших в ста метрах от склада, — оторвало от земли, подняло в воздух и кинуло на зуб стены, торчавший метрах в пятнадцати за их спинами…

Последнее, что увидел Турецкий, — это бочку, летящую в клубах кроваво-красного пламени, высоко, метрах в сорока над бывшим складом, и там, в небесах уже, ахнувшую, — желтыми брызгами, густо и щедро разлетающимися на десятки метров…

И Турецкий снова, который раз уже за прошедшие дни, ощутил себя проваливающимся в бездонный туннель, летящим внутри этого туннеля навстречу ослепительно яркому свету…

Турецкий пришел в себя только глубокой ночью. Он ничего не мог понять, ничего не мог вспомнить в первые секунды своего возвращения к бытию. Перед глазами его было бездонное южное звездное небо. На самом краю этого неба над черной кромкой далеких горных хребтов висел кроваво-красный, огромный диск луны…

«Полнолуние, — подумал Турецкий. — А что ж она такая красная-то, луна? А-а, пыль, ветер поднял пыль… Землетрясение…» Он вспомнил все и попытался встать, хотя бы на карачки.

Рагдай сидел на куче битого кирпича — это было все, что осталось от стены за их спинами, — и выл на луну.

Турецкий попытался сесть, но не смог. Только тут он почувствовал, что кто-то его поднимает, старается усадить, оказать помощь…

Старика, который просил его развести костер, рядом не было.

— Здесь еще дедушка должен быть где-то, — прохрипел Турецкий окружившим его людям. — Голова и руки забинтованы… Он сам не встанет, дедушка…

— Тю-тю твой дедушка! — ответили ему. — Ты сам-то чудом жив.

Голова у Турецкого закружилась, и он поплыл…

Через неделю Турецкий садился в тот же АН-24, на котором десять дней назад они прилетели сюда вчетвером.

На регистрации он предъявил свои настоящие документы — бутафорить не было ни малейшего смысла.

Да и вообще ему все уже было до лампочки.

В его правом нагрудном кармане пиджака лежали две справки, которые в Москве ему надлежало обменять на свидетельства о смерти. В левом нагрудном кармане лежал небольшой конверт с кирпичной крошкой, комочками сухой земли, оплавленными микроскопическими каплями металла — все, что осталось на месте гибели Марины и Настеньки…

Самолет долго держали на взлетной полосе. По злой иронии судьбы с ним снова летело начальство.

Начальство везло с собой три гроба, — успел заметить Турецкий мельком. «Вот так вот! — проплыло у Турецкого в голове. — Когда мы везем домой гробы, они везут домой чемоданы, когда же они сами возвращаются с гробами, мы привозим домой только горсть пепла…»

В Москве он сам сделал небольшие надгробия и сам установил их рядом с могилами остальных Грамовых…

Прах закопать было несложно, для этого он взял с собой Настенькин совочек, найденный дома у Марины.

Стоя над свежей могилой, Турецкий подумал вдруг, что Грамов-отец, Марина и Настенька должны бы, по логике всего происшедшего, уже давным бы давно явиться к нему… Давно уж пора. Пора им. Он ведь, в сущности, уже готов. Прикосновение совершилось. Теперь-то ему конец. Безусловно. Осталось совсем ничего. Он думал о предстоящей встрече с покойными с надеждой и радостью, собственно, жил все эти последние дни только этим. Даже отца, Грамова А. Н., он бы увидел вновь с радостью, так как то, что происходило последний месяц здесь, на земле, не шло ни в какое сравнение с милыми, умными, доброжелательными выходцами из мира иного…

Однако они не искали контакта с ним.

Почему?

Турецкий устало опустился на свое любимое в прошлом рабочее место.

— Ну что, Сережа? — спросил он своего стажера. — Какие тут у вас дела?

— Дела как сажа бела, — сдержанно ответил Сергей. — Крутимся понемногу. Тянем. Вы ничего, не волнуйтесь. Не надо вам пока…

— А поконкретней?

— Два убийства, одно ограбление на меня повесили.

— А если глобально? По городу?

— То есть?

— Статистика. Меня статистика интересует.

— Статистика чего, Александр Борисович? — Сергей был явно удивлен: Турецкий раньше, до своей трагедии, никогда не интересовался «статистикой вообще». Его наставник был всегда конкретен до безумия.

— Ну, вот статистика по СПИДу, например?

— Какие цифры вас интересуют? Для прессы, для народа? Ну или как оно на самом деле?

— На самом деле, ясно!

Сергей достал с полки папку, открыл ее.

— Могу только по прошлому месяцу дать точную информацию. А за текущий еще не поступало.

Турецкий молча кивнул.

— Значит, вирусоносителей зарегистрировано шестнадцать тысяч четыреста тридцать два, а больных пока только две тысячи семьсот восемьдесят девять. Но растет, все растет, в геометрической прогрессии.

Турецкий кивнул, как показалось Сергею, почти удовлетворенно.

— А убийства — за месяц?

— Выросли на двенадцать процентов.

— Самоубийства?

— На тридцать девять процентов, ого! — Сергей даже сам удивился.

— Неплохо, — процедил сквозь зубы Турецкий. — Гляди, перестраивается все же народ. Кто за кордон тикает, а кто и еще того дальше… А детская смертность, она как?

— Ну, этого я не держу.

— Зря. Это тоже отнюдь не пустяк. На девять процентов детская смертность за месяц выросла, скажу я тебе по секрету!

Сергей, не понимая, куда клонит шеф, мрачнел все больше и больше.

— Зачем вы сегодня пришли, Александр Борисович? Сегодня?! Зачем?!

Турецкий повернулся и отпер свой сейф.

— За патронами.

Сережа остолбенел.

— За патронами?!

— А что? — Турецкий разыграл в свою очередь удивление, оставаясь при этом довольно спокойным. — Нельзя, что ли?

— Так у вас же обойма была? Вы ж в отпуск пистолет с собой брали? — Сережа не нашел ничего умнее. — С полной обоймой. И шестой патрон в стволе. Да?

— Да. — Турецкий посмотрел на Сережу.

Надо ему что-то сказать, чтоб он отвязался. Афишировать приключение возле дендрария Турецкому не хотелось. Если тот старый майор со шрамом пришлет запрос или благодарность — вот тогда, может быть.

«Но майор ничего не пришлет, — подумал Турецкий. — Он не успеет уже».

— Я потерял.

— Обойму? — обалдел Сережа. — С пистолетом?

— Нет. Без пистолета.

— Да как же так обойму потерять без пистолета?

— Да так же вот. Забыл. В электричке оставил. — Турецкий достал пистолет и стал его заряжать.

— Александр Борисович, может, к врачу вам?

— Да я здоровее тебя. И в этом смысле тоже. Да брось ты, пусти! — Турецкий отвел в сторону руку Сергея. — Я дурака валяю, все от нервов. Шучу все, брат, шучу! Шучу, чтоб не рыдать. Ну что? Пойду-ка я, пожалуй! — Турецкий встал, успокоительно хлопнул Сергея по плечу: — Все. Держи! До встречи!

Турецкий сидел в осиротевшей квартире Марины. Он был чисто выбрит, в свежей рубашке, в костюме.

Куклы в Настенькиной комнате изображали мизансцену под названием «Свадьба».

«Останься Настенька жива, — подумал Турецкий, — теперь это было бы «Землетрясение» или «Бойня возле дендрария», эх-х-х…

Его передернуло от этих мыслей, он был совсем не циник, но он не мог себя заставить думать о другом. Что было бы, если… Каждый человек знает прекрасно, что жизнь не переиграешь, она живется один раз, и никто-никто в целом свете не знает, «что было бы, если» и могло ли вообще быть иначе…

Тем не менее каждый из нас сотни раз в жизни думал и, самое странное, мучился этим бессмысленным вопросом вопросов: «что было бы, если бы все сначала…»

Бред!

Не спеша Турецкий достал пистолет и положил его рядом с собой на сервировочный столик.