Часы - Кристи Агата - Страница 21

• Предыдущая
• 21/50
• Следующая

— Где? По-моему, не в Краудине.

— Нет, раньше мы жили в Линкольншире. Как-то раз я приехала в Краудин отдохнуть, и мне здесь так понравилось, что я продала свою лавку и перебралась сюда насовсем. Потом, когда Шейла подросла и пошла в школу, я поступила на работу к Роско и Весту, в магазин тканей, знаете, наверное. Я и сейчас там работаю. Они очень приятные люди.

— Благодарю вас, миссис Лоутон, за откровенность, — сказал Хардкасл, вставая.

— Но вы ничего не скажете Шейле?

— Нет, если не возникнет необходимости — если не окажется, что обстоятельства ее прошлого как-то связаны с этим убийством. Но это вряд ли. — Он достал из кармана все ту же фотографию и протянул ее миссис Лоутон. — Вы случайно не знаете, кто это?

— Мне уже показывали, — сказала миссис Лоутон. Все же она добросовестно рассмотрела фотографию.

— Нет. Я абсолютно уверена, что вижу его впервые. Он не из нашей округи, а то бы я его признала. Правда… — Она вгляделась еще внимательнее и после паузы неожиданно добавила:

— Он, думаю, был хороший человек. По виду настоящий джентльмен.

Для инспектора это определение прозвучало несколько старомодно, но в устах миссис Лоутон оно казалось совершенно естественным.

«Выросла в провинции, — решил Хардкасл, — там до сих пор мыслят такими категориями».

Однако он еще раз посмотрел на фотоснимок и с некоторым удивлением сообразил, что сам-то думает о покойном иначе. Хороший человек? Он был уверен в обратном. Возможно, эта уверенность возникла подсознательно, возможно, она основывалась на факте, что у убитого нашли — карточку с вымышленным именем и адресом. Впрочем, предположение, которое он перед этим высказал миссис Лоутон, могло оказаться и верным. Не исключено, что карточка принадлежала какому-нибудь мошеннику, который прикидывался страховым агентом и просто навязал ее покойному. А тогда, подумал Хардкасл безрадостно, докопаться до истины будет еще сложнее. Он снова взглянул на часы:

— Не смею вас больше отрывать от приготовления обеда. Раз ваша племянница до сих пор не вернулась…

Миссис Лоутон в свою очередь посмотрела на часы на каминной полке. «Слава Богу, здесь только одни», — подумал про себя инспектор.

— Да, уже очень поздно. Шейла редко так задерживается. Хорошо, что Эдна не стала ждать.

Увидев на лице Хардкасла слегка озадаченное выражение, она пояснила:

— Это девушка, которая тоже работает в «Кавендише». Она зашла повидать Шейлу, посидела немного, но потом сказала, что больше ждать не может. Кажется, ей нужно было еще с кем-то встретиться. Она обещала зайти в другой раз, может быть, завтра.

Тут инспектора осенило. Девушка на улице! Теперь он понял, почему ему вспомнились туфли. Ну конечно! Это она встретила их в «Кавендише», это она держала туфлю с отломанным каблуком-шпилькой и жаловалась, что не представляет, как теперь дойдет до дому. Девушка с не запоминающимся лицом, не особенно привлекательная, тогда она еще все время сосала леденец. Она-то ею узнала, а он — нет. Да, она еще приостановилась, словно хотела что-то сказать. Хардкасл безуспешно пытался прикинуть, что же было у нее на уме. Может быть, она хотела объяснить, для чего заходила к Шейле, или просто сочла, что необходимо заговорить со знакомым человеком?

Он поинтересовался:

— Они с вашей племянницей подруги?

— Я бы не сказала, — отозвалась миссис Лоутон. — Ну, конечно, они работают вместе, и все такое, но Эдна довольно пустенькая девушка. Умом не блещет. Нет, они с Шейлой никогда особенно не дружили. Я очень удивилась, зачем ей вдруг понадобилась Шейла. Эдна сказала, что чего-то не понимает и хочет спросить.

— Но она не объяснила, в чем дело?

— Нет, только сказала, что это не срочно, да и вообще не очень важно.

— Понятно. Ну что ж, мне пора.

— И куда Шейла запропастилась? — недоумевала миссис Лоутон. — Она всегда звонит, если задерживается, потому что иногда профессор оставляет ее ужинать. Ну, надеюсь, придет с минуты на минуту. На автобусных остановках такие очереди, а этот «Кроншнеп» чуть ли не в самом конце набережной. Шейле ничего не надо передать?

— Пожалуй, нет, — ответил инспектор. Уже в дверях он спросил:

— А кстати, кто выбирал имена для вашей племянницы, вы или сестра?

— Шейлой звали нашу мать. Имя Розмари придумала сестра. По-моему, не лучший выбор. Слишком претенциозно. Хотя в моей сестре не было ничего претенциозного или сентиментального.

— Спасибо, миссис Лоутон, всего хорошего. Выходя из калитки на улицу, инспектор размышлял: «Розмари… гм… розмарин… Розмарин значит „напоминание“. Напоминание о любви? Или о чем-то совсем ином?»

Пройдя по Чаринг-Кросс, я свернул в лабиринт кривых улочек между Нью-Оксфорд-стрит и Ковент-Гарденом. Здесь торгуют самыми неожиданными вещами: антикварным хламом, кукольными протезами, балетными туфельками, иноземными сластями.

Из витрины кукольной лечебницы завлекающе взирали голубые и карие глаза, но я устоял перед искушением и вскоре добрался до цели. Таковой являлась обшарпанная книжная лавчонка, расположенная на малозаметной улочке неподалеку от Британского музея. Снаружи, как водится, стояли лотки. На них вперемешку грудились ветхие романы, старые учебники и прочая рухлядь, ценою в три, шесть пенсов, а то и в шиллинг. Некоторые счастливчики могли похвастаться полным комплектом страниц или даже уцелевшей обложкой.

Я протиснулся в дверь. Двигаться приходилось бочком, поскольку шаткие стопки книг с каждым днем все сильнее загромождали проход. Тому, кому удавалось проникнуть внутрь, становилось ясно, что властвуют тут книги, а не человек. Они одичали, заполонили все пространство, расплодились и размножились, — явно не хватало сильной руки, чтобы укротить их буйный нрав. Стеллажи стояли так тесно, что пробираться меж ними приходилось впритирку. На каждой полке, на каждом столике высились груды книг. В углу, на стульчике, почти задавленном книгами, сидел старик в мягкой шляпе с загнутыми полями. У него было широкое, плоское лицо, как у чучела рыбы. Старик имел вид человека, который отказался от неравной борьбы. Он честно пытался покорить книги, но книги, судя по всему, сами покорили его. Это был своего рода король Канут книжного мира, вынужденный медленно отступить под напором бумажной орды. Он мог бы приказать ей остановиться, но с обреченным сознанием того, что приказ не будет выполнен. То был мистер Соломан, владелец лавки. Он узнал меня и приветливо кивнул; рыбий взгляд на миг смягчился.

— Есть для меня что нибудь? — осведомился я.

— Вам придется самому подняться и посмотреть. Как всегда, водоросли и все такое?

— Совершенно верно.

— Ну так вы знаете, где искать. Ихтиология, ископаемые, Антарктика — это все на третьем этаже. Позавчера пришла новая партия. Я уже начал ее разбирать, но толком руки так и не дошли. Найдете там, в углу.

Я кивнул и стал пробираться в дальний конец лавчонки, к шаткой и невероятно грязной лестнице, которая вела наверх. На втором этаже размещались востоковедение, искусство, медицина и французская классика. Здесь же, за занавеской, имелся очень занятный уголок, куда допускалась только избранная публика: там хранились «ценности» и «раритеты». Я прошел мимо и поднялся на третий этаж.

Тут обосновались археология, естественные науки и прочие внушающие уважение тома, довольно неумело рассортированные по разделам. Я протолкался сквозь толпу студентов, пожилых полковников и священнослужителей, обогнул стеллаж, переступил через разверстые ящики с книгами, брошенные прямо на полу, и натолкнулся на студента и студентку, которые слились в тесном объятии, забыв обо всем на свете. Они стояли поперек дороги и тихонько покачивались. Я сказал «прошу прощения», решительно отпихнул их в сторону, поднял занавеску, которая скрывала дверь, вытащил ключ, отпер и вошел. Снаружи никто бы не догадался, что здесь находится вестибюльчик с чистенькими, оштукатуренными стенами, на которых развешаны фотографии шотландских коров, и дверь с ярко начищенным молотком. Я негромко постучал. Мне отворила седая старушка в невероятно старомодных очках, черной юбке и несколько неожиданном спортивном свитере в зеленую полосу.

• Предыдущая
• 21/50
• Следующая