Полночное пробуждение - Эдриан Лара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая

Пока не появилась Габриэлла.

Она каким-то чудом сумела удержать его от падения в пропасть, через кровную связь дала ему то, в чем он нуждался, вселила уверенность, что он устоит. Она спасла воина и продолжала это делать каждую минуту, что они проводили вместе.

— У вас все хорошо, — сказал Тиган, когда Лукан догнал его и пошел рядом.

Тиган хотел выразить одобрение, но фраза прозвучала как обвинение. Однако тон Тигана, казалось, не удивил Лукана и не вызвал желания наброситься с кулаками, как это было совсем недавно. Вместо этого он сказал:

— Я иногда думаю о вас с Сорчей, когда смотрю на Габриэллу и представляю, во что бы превратилась моя жизнь без нее, — в кромешный ад. Я не знаю, как тебе удалось из него выбраться…

— Все в прошлом, — напрягшись, пробормотал Тиган. — Из тех, кто ушел в мир духов, сейчас я хочу говорить только о Драгосе.

Они подошли к дверям лаборатории, и Лукан ничего не ответил. Гидеон был на своем посту — сидел за длинным столом с компьютерами и стучал по клавиатуре.

— Что у вас? — спросил он, не отрываясь от работы.

Тиган положил на стол почтовую накладную с адресом отправителя и дневник.

— Нужно проверить, кто и откуда отправил эту посылку, но прежде выяснить, есть ли в базе данных имя Одольф.

— Уже приступил. — Гидеон положил на колени беспроводную клавиатуру и начал что-то набирать. — Что смотреть — преступники, родившиеся, умершие?..

— Все смотреть, — сказал Тиган, уставившись на экран монитора, на котором замелькали данные. Одна строчка застыла в самом верху, но программа продолжала поиск. — Один уже есть?

— Умер, — сообщил Гидеон. — Некий Райнхардт Одольф, Темная Гавань Мюнхена. Стал Отверженным в мае тысяча девятьсот сорок шестого года. В сорок седьмом году совершил самоубийство, выйдя на солнце. Есть еще один. Альфред Одольф поражен Кровожадностью в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. И третий. Ганс Одольф также поражен Кровожадностью, но в тысяча девятьсот девяносто третьем. Парочка пропавших… а вот и еще один — Питер Одольф. Темная Гавань Берлина.

Лукан подошел к монитору:

— Тоже мертв?

— Пока жив. Питер Одольф находится на реабилитации. Согласно данным этот парень несколько лет назад превратился в Отверженного и находится под стражей в особой клинике в Германии.

— Он в здравом уме? — спросил Тиган. — В смысле — можно ли его допросить? И если да, то самое главное — можно ли верить его словам?

Гидеон покачал головой.

— В базе нет сведений о его нынешнем состоянии, только то, что он жив и находится на реабилитации.

— В Берлине, говоришь? — Лукан вопросительно посмотрел на Тигана. — Позвонишь? Кажется, там есть кто-то, кто у тебя в долгу.

Тиган отошел от монитора и достал мобильный телефон:

— Сейчас проверим, готов ли он вернуть долг.

Элиза смотрела на свое предплечье — рана затягивалась прямо у нее на глазах. Затем перевела взгляд на Тесс, чьи волшебные руки сотворили чудо: остановили кровь и устранили все следы повреждения.

— Невероятно! Давно появился у тебя этот талант?

— Думаю, он у меня с рождения. — Тесс убрала прядь светлых вьющихся волос за ухо и пожала плечами. — Но в течение длительного времени я им не пользовалась. Знаешь, даже хотела, чтобы он исчез. Хотела быть нормальной… как все люди.

Элиза понимающе кивнула:

— Тебе повезло, Тесс. Талант — твоя сила, она направлена на благо.

При этих словах лавандовые глаза Элизы помрачнели.

— Да, сейчас я могу использовать свой талант, — согласилась Тесс. — И в первую очередь благодаря Данте. До встречи с ним я не могла понять, почему я не похожа на остальных женщин, и считала свой дар проклятием. А теперь мне хочется развивать его, применять в более сложных ситуациях, например найти способ помочь Рио.

Элиза знала, о ком идет речь. Она видела этого воина в одном из блоков лазарета, когда Гидеон вел ее сюда. Лежа на больничной койке, он повернул голову в их сторону. Половина его лица была обезображена ожогом, обнаженную грудь покрывали страшные шрамы и следы шрапнели. За длинными прядями темных волос невозможно было разглядеть глаза, но боль, застывшая на лице, говорила о многом.

— Я не умею убирать старые шрамы, — сказала Тесс. — И особенно те, что остаются глубоко на сердце. Рио хороший парень, но он получил такие травмы, от которых, возможно, никогда не сможет оправиться, и никакой талант Подруги по Крови не в состоянии залечить их.

— Возможно, любовь исцелит его? — с надеждой в голосе предположила Элиза.

Тесс покачала головой и, открыв кран, принялась тщательно мыть руки.

Однажды любовь предала его. Именно из-за этого предательства он находится в таком состоянии. Я думаю, он никого уже не сможет подпустить к себе близко. Он живет надеждой вернуться в строй и вместе с другими воинами участвовать в патрулировании города, как прежде. Мы с Данте пытаемся убедить его, что не следует торопиться. Но чем больше усилий мы прикладываем, чтобы остановить его, тем с большим упрямством он рвется в бой. — В какой-то степени Элиза понимала Рио, им двигало желание отомстить. Именно это желание руководило и ею, и чем настойчивее ее уговаривали остановиться, тем более она упорствовала.

В коридоре лазарета послышались легкие шаги, им торило ритмичное шлепанье четырех лап. В дверях появилась Саванна в сопровождении коричневого терьера, бойко вилявшего хвостом.

Подруга Гидеона ласково улыбнулась Элизе:

— Ну, как тут у вас идут дела?

— Мы только что закончили, — сообщила ей Тесс.

Она бумажным полотенцем вытерла руки и почесала терьера под подбородком. Было видно, что собака ее просто обожает: она еще сильнее завиляла хвостом, запрыгала и облизала Тесс чуть ли не с головы до пят.

Саванна подошла к Элизе и осторожно провела рукой по ее предплечью, которое только что лечила Тесс:

— Как будто и не было ничего. Удивительно, правда?

— Вы все удивительные женщины, — сказала Элиза.

Она встретилась с Саванной и Габриэллой сразу же, как только приехала в бункер. Саванна, с пленительно-смуглой кожей и бархатными карими глазами, была очень внимательной и помогла Элизе сразу же почувствовать себя как дома. Рыжеволосая красавица Габриэлла, тоже очень милая, казалась не по годам мудрой. Затем появилась тихая очаровательная Тесс, которая лечила ее с таким состраданием, словно Элиза была ей родной сестрой.

В их присутствии Элиза испытывала легкое чувство вины. Воспитанная в Темной Гавани, где Орден в лучшем случае считался опасной и бесполезной группой, а в худшем — бандой убийц, вершащих жестокое правосудие, она крайне удивилась, встретив здесь умных и добрых женщин, связавших себя кровными узами с воинами. И каждая из них считала избранного ею мужчину образцом доблести и чести. Эти женщины были слишком умны и слишком уверены в себе, чтобы претендовать на нечто менее достойное.

Элизу поразили их доброта и открытость, чего она не встречала у женщин Темной Гавани, которых привыкла считать своими подругами.

— Если вы закончили, не хотите ли пойти со мной? — спросила Саванна, прерывая размышления Элизы. — Мы с Габриэллой сделали сандвичи и фруктовый салат. Элиза, ты, наверное, проголодалась?

— Не знаю… наверное, — тихо ответила Элиза.

В последний раз она ела несколько часов назад и сейчас чувствовала слабость. Тело нуждалось в энергии, но мысль о еде не возбуждала аппетит. После смерти Квентина все казалось ей безвкусным, даже то, что она особенно любила когда-то.

— Сколько уже это длится, Элиза? — осторожно спросила Саванна с нотками тревоги в голосе. — Я слышала, что ты потеряла мужа несколько лет назад…

Разумеется, Элиза поняла смысл вопроса. Саванна спрашивала, сколько лет она обходится без крови вампира. В Темной Гавани, где она жила, считалось неприличным касаться этой стороны отношений пары, тем более задавать такие вопросы вдове — выяснять, пьет ли она кровь другого вампира. Но похоже, здесь не существовало запретов на подобные темы и эти женщины не видели причин скрывать правду.

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая