Трое из Лукоморья (СИ) - Куно Ольга - Страница 37

• Предыдущая
• 37/71
• Следующая

— А что, разве с нами поступили так, как надо? — недобро усмехнулась я.

— Разумеется, нет. Но честное слово, Элена, ты только вдумайся: с тех пор прошло более двухсот лет! Все те, кто когда-то держал в руках факел или подписывал смертный приговор, давно уже умерли! А мы до сих пор не готовы простить людей.

— Те умерли, — я не стала спорить с очевидным, — но люди-то не меняются. Думаешь, на сегодняшний день не нашлось бы желающих поднести факел к дровам, если бы поступил такой приказ? Люди по-прежнему не любят то, чего не понимают, и видят угрозу в каждом, кто выглядит, действует и думает иначе, чем они.

— Возможно, люди и не изменились. Но, согласись, неразумно обвинять их в тех грехах, которых они не совершали, а лишь могли бы совершить.

— А разве они не выдвигают такие же обвинения против нас?

— Значит, мы должны оказаться умнее, — резко сказала Гелла. — Кто-то должен сделать первый шаг. Помимо всего прочего, отгораживаясь от людей, мы обделяем сами себя. Вот ты молодец, взяла ученицу, — она кивнула в сторону Дары. — А многие не делают и этого. И каков результат? Ведьмы и маги умирают, так никому и не передав накопленные ими умения. А это значит, что все сделанные ими открытия, сколь бы великими они ни были, уходят в небытие. И новым поколениям магов приходится всё делать заново, вновь с огромным трудом открывать то, что они могли бы просто выучить в том же самом университете. Если бы покойный маг заботился не только о собственном развитии, но и о будущем магической науки.

— Покойный маг без сомнения заботился не только о себе, — спокойно возразила я. — Наверняка он использовал свои открытия на благо всё тому же самому человечеству.

— Возможно, — не стала отрицать Гелла, — но так или иначе, он не поспособствовал тому, чтобы его достижения послужили человечеству и в будущем. Более того, — продолжала она, — своим обособленным образом жизни мы не только обедняем науку. Мы ещё и ослабляем самих себя. Собственную общину. Нас становится всё меньше и меньше. Наш вес в мире приближается к весу пылинки.

— Ну уж прямо пылинки, — улыбнулась я. — Не перегибай палку.

— Хорошо, пусть не пылинки, а зёрнышка, — щедро согласилась она. — К примеру, ты видишь, насколько большим весом, чем мы, обладают священники?

— Ну разумеется, а что же здесь странного?

Меня это сравнение ничуть не задело. Священники сами по себе, я сама по себе. Но у Геллы было на этот счёт иное мнение.

— Странно здесь решительно всё, — ответила она. — В таком раскладе нет ничего естественного. Мы вполне могли бы играть в жизни общества не меньшую роль. Но мы сами ушли в тень. А священники, напротив, сознательно набирают всё большую силу. И начинать надо с того, что их банально много. В отличие от нас, они заводят семьи, и, как ты хорошо знаешь, устанавливают целые династии.

— Да, знаю, сыновья священников тоже становятся священниками, причём церемония посвящения в сан проходит в совсем юном возрасте. В десять лет, если не ошибаюсь?

— В девять. Они, конечно, не приступают в этом возрасте к каким-либо обязанностям, за исключением чтения священных книг. Но их дорожка всё равно предопределена; девяносто восемь процентов таких детей действительно продолжают дело отца.

— И ты что же, считаешь, что это правильно??? Ты бы хотела, чтобы мы так же плодили магов?

— Так же — нет. Но если бы мы уделяли побольше времени поиску учеников и обучению молодёжи, было бы совсем неплохо.

— Может, ведьмам ещё и замуж начать выходить?

— А почему бы нет? Это глупое предубеждение, будто жена непременно должна превратиться в домашнюю клушу. Будучи женой, вполне можно оставаться и личностью, и ведьмой, и учёным.

— Ага, — кивнула я, — только где бы встретить таких мужчин, которые разделят твою точку зрения?

— А мужчин тоже надо воспитывать, — парировала Гелла. — И в этом процессе мы опять же не принимаем никакого участия, поскольку отгородились от общества. Вот я и говорю, что с нашей социофобией пора кончать. Надо делать так, чтобы наш голос звучал громче. Надо участвовать в жизни городов и стран. Надо преподавать в университетах.

— Но разве, живя в городе и работая в университете, можно добиться тех же результатов, того же уровня мастерства, чем в уединении и глуши, вблизи от леса? — настаивала я.

— Безусловно можно. Не так важно, в каких условиях работать. Важно, каковы твои способности и стремления.

— Ты так думаешь? — спросила я, склонив голову набок. В моём мозгу появилась неожиданная идея, и она мне всё больше нравилась. — Ну хорошо, а давай мы это проверим? Вот ты читаешь лекции в университетах, а я живу в лесу, где сама собираю нужные мне компоненты и провожу исследования в спокойной обстановке. Что ты скажешь о дуэли?

— Дуэль? — Гелла пренебрежительно поморщилась, но её глаза азартно сверкнули. — И каковы ставки?

— Если я проиграю, подарю тебе все свои запасы настойки из вязеля изящного. Растение, сама знаешь, редкое.

— Годится, — согласилась Гелла. — А чего хочешь ты?

— В случае, если ты проиграешь, завтрашнюю лекцию в университете вместо тебя проведу я.

Дуэль была назначена на шесть часов вечера, а до тех пор каждой из нас надо было тщательно подготовиться. Я стояла на коленях возле кровати; вокруг — на столике, на полу и на постели, — были расставлены и разложены всевозможные флаконы, склянки, чашки, корни и кусочки коры, завёрнутые в тряпки, а также аккуратно упакованные порошки. Я как раз разглядывала на свет содержимое одного из флаконов, как следует взболтав его, чтобы проверить консистенцию, когда в комнату без стука вошёл Ярослав.

— Что ещё за дуэль? — спросил он прямо с порога.

— Добрый вечер, Ярослав, ты действительно можешь войти, — отозвалась я, не отрывая взгляда от голубоватой жидкости во флаконе. Покачивающийся на дне осадок казался несколько темноватым.

— Давай не будем отвлекаться на всякие глупости; я задал тебе вопрос!

— Ты считаешь элементарную вежливость глупостью?

— Объясни мне, что это за дуэль, и я сразу стану предельно вежлив, — отчеканил он.

— Нормальная магическая дуэль, — ответила я, вставая на ноги и отряхивая ноющие колени. — Точнее сказать, дуэль травниц.

— В чём она заключается? Вы будете хлестать друг друга крапивой?

— Ну зачем же так пошло? — поморщилась я. — У травниц есть оружие, намного более мощное. В дуэли мы используем зелья.

— Вы что, пьёте то, что предложит соперница?

— Не совсем. Мы должны сделать выбор. Каждая дуэлянтка готовит три зелья. Два безвредных, одно…не совсем безвредное. Не смертельное, разумеется; вообще необратимый вред наносить в ходе дуэли запрещено. А дальше следует выпить два зелья из трёх, постаравшись, разумеется, определить, какое из них пить не рекомендуется. Побеждает та, кто угадает правильно.

— Так что же, вся дуэль строится на везении?

— Вовсе нет. В первую очередь — на мастерстве. Надо суметь приготовить такое зелье, которое собьёт с толку другую опытную ведьму. Надо определить ингредиенты её зелья, опираясь на их цвет, запах, густоту. Ну, и доля везения тоже присутствует, как, впрочем, и в любой дуэли. Я ответила на твои вопросы?

— Пожалуй да, — согласился Ярослав.

— В таком случае пришла твоя очередь сдержать обещание и стать предельно вежливым.

— Хорошо. И в чём должна проявиться моя вежливость?

— В том, что ты вежливо закроешь за собой дверь. С той стороны. Можешь не прощаться, — добавила я, снова опускаясь на колени.

К шести часам вечера всё было готово. Мы вчетвером расположились в нашей с Дарой комнате. Поскольку в ней стояли две отдельные кровати, эта комната была самой большой. В центре комнаты был поставлен достаточно большой стол, который Ярослав одолжил внизу у хозяйки гостиницы. Обычно этот стол располагался в одной из общих комнат для постояльцев и гостей. Мы с Геллой сидели за столом друг против друга; перед каждой из нас уже красовались три прозрачные рюмки, наполненные жидкостью. Ярослав и Дара стояли рядом, мужественно стараясь не дышать. Им объяснили, что если они станут нам мешать, то простым лягушачьим кваканьем точно не отделаются.

• Предыдущая
• 37/71
• Следующая