Холодное солнце - Крестовский Евгений - Страница 60
- Предыдущая
- 60/115
- Следующая
Отойдя на несколько шагов, он обернулся и увидел, что не закрыл дверь. Пришлось вернуться. Перед тем как прикрыть дверь, Донской заглянул в щель: в кабинете оставались Блюм и Валера, который должен писать объяснительную. Однако не писал, а смотрел на Блюма и улыбался своей гадкой улыбочкой. Донского поразило то, что и Блюм… улыбался. Одними глазами.
На следующий день Глеб попытался попасть в комнату убитого. Он хотел отыскать там обещанную ему папку с результатами анализов. Донской вошел в барак, стал подниматься по лестнице… и тут столкнулся с Березой.
Тот спокойно спускался вниз с сумкой в руках. Глеб остолбенел. Валера проскочил мимо Донского, оттерев его плечом к стене, и, весело насвистывая, исчез за дверью.
Дверь комнаты Рыжего была опечатана. Из-под бумажки с печатью и неразборчивой подписью стекала кайля клея.
Донской не мог прийти в себя: убийца разгуливал на свободе, да еще, кажется, опечатывал имущество своей жертвы…
– Оставь ты это дело, Глеб, – мрачно сказали работяги – свидетели убийства, придя поздно вечером к Донскому в общежитие. – Пусть будет несчастный случай. Рыжего не вернешь. А нас, сам знаешь, Блюм с Березой могут в тюрягу упрятать…
Береза всю дорогу держал связь с летчиками. Когда они обрадовали его, что нашли вездеход с беглецами, начальник дружины тут же отпустил большую часть своих людей на тягачах и автомобилях в Поселок, который нельзя было надолго оставлять без присмотра. Пара вездеходов еще раньше отделилась от них и занялась поисками четверки косых, растворившейся в тундре.
– Ты видел, что они сделали с вертаком? Смотри не подлетай близко, сразу бей! – кричал Береза летчику. – Игры закончены.
С Березой остались только пассажиры джипов. Помимо Березы, Дудника, Витька и Ваньки-зверя, группу составляли еще восемь человек, ехавших во втором джипе, четверо – уцелевшие стрелки из отряда Мякиша. Где-то сзади надрывался автомобиль Прони: начальник милиции силился догнать Березу.
Джип Березы вылетел из-за сопки на открытое пространство, и пассажиры замерли.
– Ну, водила! – хрипло выдохнул Береза, и лицо его налилось кровью. – Откуда он взял стингеры?
Всем, кто был в головной машине, представилась картина крушения.
Дымящаяся машина лежала на боку среди черного ковра обгоревших мхов. Громадный винт отломился при падении и вспахал тундру до мерзлоты. Рядом с обугленными пеньками деревьев валялись какие-то истлевшие лохмотья. Это были останки экипажа вертолета, выброшенные взрывной волной из его стальной утробы. Береза во все глаза глядел на пятнистую материю комбинезонов и клочья летных курток.
Плотно сжав губы, Дудник с ненавистью взглянул на Березу.
Растерянные охотники уставились на распоротое брюхо вертолета. Им больше не хотелось преследовать беглецов. Как они теперь завидовали тем, кого Береза отправил в Поселок! Сейчас они готовы были идти туда пешком, идти хоть целую неделю, лишь бы не подставлять голову под пулю.
Но охотники знали, что Береза непременно погонит их дальше, под пули беглецов. И погонит не потому, что жаждет расправиться со своим непокорным водилой, и не потому, что с ними какой-то московский инспектор, а потому, что обратного пути у них теперь нет. Над охотниками навис дамоклов меч возмездия. В случае прорыва беглецов к Материку их ждал забой шахты и скудная пайка раба, а возможно, и яма на Пионерском. Охота на человеков, казавшаяся головокружительной прогулкой со взятием почетных трофеев, обернулась трагедией. Теперь никто из них не поручился бы, что удержит собственную голову на плечах после этой царской охоты…
А где-то неподалеку, напрягаясь всеми клапанами и шестеренками, переваливался с кочки на кочку УАЗ Прони. Каждый раз, когда нужно было преодолеть очередной подъем, едущим в УАЗе казалось, что машина не справится и заглохнет, но милицейский «бобик» тащил, тащил и, кажется, не знал устали.
Начальник отделения сидел за рулем. На его болезненно сером лице лихорадочно горели глаза. В них прибавилось решимости. Иногда Проня оборачивался и с смотрел в лицо лейтенанту Ермакову. Рот лейтенанта был приоткрыт, а пластмассово поблескивающие зубы оскалены. На лбу лейтенанта чернели два ровных отверстия.
Ермаков был мертв.
Донской почувствовал на лбу липкие шершавые прикосновения и открыл глаза. «Я вспомнил! Теперь я все понял! – телеграфной строкой отстукивало в его мозгу. – Береза убил Рыжего, потому что тот знал об открытии и владел папкой с результатами… Но главное – не это. Главное то, что и Юра, кажется, сделал то же самое открытие!»
Перед Глебом сидел Серый. Лизнув Донского в щеку, пес сорвался с места. Донской сел и огляделся.
Рядом догорал вертолет. Глеб не мог понять, как это произошло. Он помнил красные лица стрелков, опущенный вниз палец толстяка, нацеленное на него дуло автомата…
И тут Донской вспомнил того, третьего, – страшного и окровавленного, поднимающегося за спинами стрелков.
Глеб понял, кто это был.
Это был Ким.
За спиной залаял Серый. Пес стоял над кем-то, лежавшем во мхах.
«Бармина нашел!» – механически подумал Глеб и побрел к вездеходчику.
Еще издали он заметил, что Бармин шевелится.
«Живой! – удивился Глеб. – Заколдованные мы с ним, что ли?»
Пуля угодила Бармину в живот. Морщась от тупой боли, он осторожно ощупывал себя. Распахнув пробитую куртку, Бармин охал и ощупывал живот, а рядом лежал матерчатый пояс, внутри которого был зашит металлический брусок. Материя была разорвана, а в бруске образовалась вмятина.
Глеб поднял пояс и вгляделся в металл.
– Да это платина! – воскликнул он и уставился на Бармина. – Грамм триста будет! Это платина, да?
– Не только, – пробурчал Бармин.
Трясущимися руками Донской извлек брусок из рваной материи.
На гладкой стороне слитка были нацарапаны символы химических элементов: ничего удивительного, группа платиноидов. Странно было другое – цифры, обозначающие концентрации этих элементов в слитке в процентном отношении, начертанные против каждого символа.
– Это какая-то ошибка, – пробормотал Глеб и посмотрел на Бармина. – Не может быть! Столько осмия не может быть! Что это такое?
– Образец продукта. Эталон.
– Какого продукта?
– Который производят на Объекте.
– Погоди! Что это кусок платины, я невооруженным глазом вижу. Но осмий?!. Стоп! Вот почему их убили! Осмий!
– Кого убили? Кто убил? – кричал ему в ухо Бармин.
– Береза! Береза убил! Я все вспомнил! Все! Кто это писал?
– Специалист с Объекта.
– Какой специалист?
– Не знаю. Из какой-то лаборатории, – неуверенно произнес Бармин.
– Э, парень! – волновался Глеб. – Пойми, то, что здесь нацарапано, открытие! Это, – Донской показал на слиток, – переворот! Считалось, что в природе такого не может быть!
– В общем, я не знаю, – недовольно пробурчал Бармин, – но из-за этих слитков тысячи людей на Объекте уже положили свои косточки. Кстати, и тот, из лаборатории, тоже… Он ведь украл этот слиток и передал мне. Говорил, что дело государственной важности!
– Может, ты и имя его знаешь? – Глеб впился глазами в Бармина.
– Имени не знаю… Фамилию знаю.
– Стой! – Донской больно сжал пальцами плечо вездеходчика, пытаясь проглотить сухой терпкий комок, застрявший у него в горле. – Томилин?
– Верно!
– Ты говорил, что его…
– Точно не знаю. Но думаю, они его взяли, когда обнаружили пропажу. Ты знаешь, что такое допросы с пристрастием? А я знаю, как тамошняя Служба безопасности это делает. У любого язык развяжется… Тогда по всему Объекту начался великий шмон! Мне удалось ускользнуть. А Томилина они наверняка убили. Мертвые хорошо молчат…
Глеб не слушал Бармина.
Сама судьба незримо вела его по тесному лабиринту смертельно опасных событий, всегда готовая заслонить от огня. Вела, выбирая для него тропы и укрепляя на пути, который теперь вывел его к цели. Глеб почувствовал неотвратимость судьбы. Почувствовал и устрашился. Избранный ею для чего-то важного, он был игрушкой в ее цепких руках. Сопротивляться было бессмысленно. От него требовалось довериться ей всем своим существом и сделать то, что, кроме него, уже никто бы не сделал. Пройти этот путь до конца.
- Предыдущая
- 60/115
- Следующая
