Холодное солнце - Крестовский Евгений - Страница 58

• Предыдущая
• 58/115
• Следующая

… Кончалась смена. Буровик с помощником гремели штангами, торопясь побыстрей развязаться с работой, а Глеб, пометив и сложив в ящики поднятый из скважины материал, делал последние записи в дневник, где описывал керн и строил колонку геологического разреза.

У буровой, тарахтя мощным дизелем, остановился вездеход.

– Эй, студент! Ты едешь за куропатками или нет? – крикнул крепкий парень с открытым лицом.

Это был местный геолог, которого на прииске в глаза называли Рыжим. Геолог принимал это как должное и ни на кого не обижался. Его красноватое веснушчатое лицо сияло добродушием, а лучистые белесоватые глаза смеялись.

– А поесть?! – закричал Глеб. – Я ведь даже чаю не глотнул!

– У нас есть с собой! – кричал Рыжий. – Давай, прыгай на броню! Время теряем!

Уже через минуту они летели по тундре.

Глеб сидел на броне, с удовольствием подставляя лицо упругому холодному ветру. Холодное солнце делало очередной круг. На душе у Донского было светло и радостно…

Все, что им удалось добыть за три часа охоты, – взрослая куропатка с выводком.

– Мало, – констатировал Рыжий.

– А может, рванем к заброшенной скважине? – спросил водитель.

– Да туда не менее двух часов на форсаже! – засомневался Рыжий.

– А тебе-то что? Не твоя горючка, а моя! И потом, сегодня праздник! А там рядышком озера. Очень может быть, что в озерах сейчас гуси. У них линька, и они не летают! Просекаешь, Рыжий? Если повезет – тачку гусятиной забьем!

– Тогда действуй, мастер! – согласился Рыжий, вылезая на броню и садясь рядом с Глебом У Рыжего была охотничья двустволка.

Глеб заметил это сооружение, когда они были еще в десятке километров от него. В сизоватой дымке у подножия сопок громоздился не то небоскреб с разрушенными верхними этажами, не то гигантская водонапорная башня. Вокруг строения ютились полусгнившие сарайчики и проржавевшие ангары, валялись части машин.

– Что это? – спросил Глеб Рыжего.

– Сверхглубокая. Правда, бывшая, – ответил геолог.

– А почему бывшая?

– Потому что закрыли.

– Выработали проектную глубину?

– Куда там выработали! Только начали, а тут приказ из Москвы: «Отставить!» Такие деньги коту под хвост!

– Но почему закрыли-то? – не унимался Глеб.

– По каким-то высшим соображениям… – Рыжий помрачнел. – Я так думаю, тут вмешалась политика. Кстати, знаешь, кто там работал?

– Откуда?! – Глеб развел руками.

– Отец Вероники. Этой странной девчушки. Коля был серьезный специалист… – Рыжий помолчал. – Они там сразу результат получили. Причем совершенно неожиданно!

– Неожиданно?

– Да, Коля рассказывал, что все началось с аварии.

– Ну-ну! – напрягся Донской, приготовившись слушать местную байку.

– Вот тебе и ну… В общем, как-то на трое суток оставили в скважине снаряд. Что-то там у них с электричеством случилось. Глубина скважины была еще небольшая – несколько сотен метров. Через три дня буровая вновь заработала. Подняли снаряд, смотрят, а буровая коронка – как зеркало! Ну, в общем, вся платиной покрыта. Как?! Почему?! Не может быть! Коля быстренько химией проверил – точно, платина. Все начальство заполярное нагрянуло на буровую. Понятное дело: где платина, там всегда высокое начальство. Принялись выяснять причину фокуса. Ведь в керне, который с этих глубин подняли, платины не было. Откуда ж она там взялась? Николай объяснил, что платина поступила из растворов, которые просачиваются на поверхность из верхних слоев мантии. Так вот, когда меняются физико-химические условия на глубине – ну там, давление, температура, кислотность, – происходит «разгрузка» этих растворов, в частности, от платиноидов. Растворы идут от мантии перенасыщенными. А тут дырку просверлили, то есть понизили давление. Ну, металл и осел на коронке. Что-то вроде электролиза или гальванирования… Одним словом – факт налицо! Начальники долго успокоиться не могли. План бурения побоку. Второй раз оставили снаряд в скважине: может, случайность? Ничего подобного: коронка и на этот раз платиновой пришла. А Коля тем временем из химлаборатории не вылезает. Химики ему разрешили, так он все свободное время анализирует. Ночами не спит: глаза горят, ходит улыбается. Встречаю его как-то в конторе: он только что от Блюма вышел, бледный, злой. Как дела, спрашиваю? А он говорит, что Блюм либо дурак, либо подлец. Я, говорит Коля, открытие сделал, а Илья его на тормозах спустить хочет. Вот! И показывает мне папку. А там результаты анализов этой платины с коронок и сопроводительная записка. Я попытался его успокоить. Посоветовал вести себя потише, не гневить Илюшу, потому что Блюм любого, кто поперек встанет, в порошок сотрет. А Коля меня по плечу хлопнул и говорит: «Ничего, прорвемся! Вот увидишь, здесь лет эдак через двадцать город построят, потому что шила в мешке не утаишь!» – «Платину добывать будут?» – спрашиваю. «Если бы, – отвечает. – Платина что! Тут вещи посерьезней! Я эти результаты хочу на Материк отправить… »

– А что посерьезней-то? – спросил Глеб Рыжего. Геолог усмехнулся, скосил на Донского глаз и покачал головой.

– Потом как-нибудь, ладно? Могу, кстати, и ту папку показать. С результатами анализов. Николай мне ее передал. Как чувствовал, что недолго ему осталось…

На озерах они так ничего и не взяли.

На обратном пути геолог помалкивал.

– А что все-таки случилось с Николаем? – спросил Глеб. – Мне Вероника говорила, что отец ее умер. От чего умер?

– Никто не знает, – Рыжий мрачно смотрел вперед. – Абсолютно здоровый был человек, и вдруг сгорел, как свечка.

– Да, странно… А может, это открытие и погубило его?! Кстати, что все же он открыл?

– Слишком много хочешь знать. Ты еще молодой! – усмехнулся Рыжий. – Кстати, знаешь, кто сверхглубокую эту закрыл?

– Я тут вообще ничего не знаю и не понимаю.

– Правильно, здоровее будешь… А закрыл ее Илюша.

– Блюм?

– Так точно! Обыкновенный начальник экспедиции. Рядовой советский геолог, правда, с орденом. Плюс член обкома партии.

– Как же он закрыл? Ведь проект-то на уровне министерства в Москве утверждается! Это не его уровень, – не поверил Донской.

– Ты его еще не знаешь. Думаешь, он – душа-парень и друг всех студентов? А я тебе скажу, птенчик, наш Илюша – зверь. Правда, ночной и бесшумный. А днем он зубы на полку прячет, днем он образцовый руководитель.

– Но зачем же ему было закрывать сверхглубокую?! – не унимался Донской. – Тем более когда на платину нарвались.

– Значит, был интерес. Не беспокойся, Блюм умеет считать варианты.

Когда они вернулись на прииск, там царило необыкновенное оживление. Буровики и проходчики были уже под градусом: хохотали во все горло и уже начинали поигрывать желваками, выглядывая в хмельной толпе своих давнишних обидчиков. Приближалось время разборок. На прииске праздновали день молодежи.

Утром в поселок привезли с побережья несколько бочек с пивом и до вечера разливали его всем желающим прямо в ведра.

Илья Борисович лично выписывал праздничные записочки, по которым разбитные девицы из лабаза продавали истосковавшейся по гульбе молодежи (от двадцати до пятидесяти!) по две бутылки горькой на рыло.

Донской шел мимо конторы экспедиции, размышляя о том, что услышал от Рыжего. Его окликнули.

– Глеб, а вы что же не идете к начальнику на праздничный ужин?! Ведь вы в списке приглашенных! – кричала ему секретарша Блюма из открытого окна. Она была в роскошном вечернем платье.

– Я не знал, – ответил Донской.

– Где ж вы были? Я к вам в общежитие девочек посылала! Подождите, я сейчас выйду.

Она появилась на улице в длинном с глубоким вырезом темно-зеленом платье, из-под которого выглядывали кирзовые сапоги. В руках она несла туфли на высоком каблуке. На бледных дрябловатых щеках ее густо лежал грим, призванный хотя бы на этот вечер обмануть мужскую половину прииска.

– На охоте!

– Ого, какие мы мужчины! – сморщила нос секретарша и масляно посмотрела Глебу в глаза. – А я на секунду сюда заскочила. Туфли забыла! Идите же скорей, переодевайтесь! Мы ждем вас!

• Предыдущая
• 58/115
• Следующая