Холодное солнце - Крестовский Евгений - Страница 27
- Предыдущая
- 27/115
- Следующая
Сзади, вцепившись в его куртку, едва успевал переставлять налитые тяжестью ноги Артист. Запрокинув голову, он с хрипом втягивал в себя стоячий холодный воздух. Втягивал и все равно задыхался.
Бармин тащил Артиста. Он словно и не чувствовал усталости. Его грудь стянул колючий обруч боли; сердце, работая как мощный насос, в любую секунду грозило захлебнуться, не выдержав бешеного ритма.
Наскакивая на выступы стен и раздирая при этом одежду в клочья, они уходили всё дальше во тьму. Бармин вжимал голову в плечи: ему казалось, что свод вот-вот резко снизится, и тогда он с разбегу снесет себе полголовы.
Сзади стонал Артист. Уже несколько раз он собирался упасть и умереть. Но, слыша дыхание товарища, оттягивал свою кончину еще на несколько шагов.
Артист был уверен, что их непременно догонят. Догонят и раздавят, как крыс.
Он так устал, что ему уже было все равно: убьют его сразу или отправят в Промзону на медленную смерть.
И тут перед его глазами четко обрисовалась спина Бармина на фоне красноватого сумрака. И в этом красноватом сумраке стали видны стены, полукруглый свод туннеля и матово блестящая труба.
– Свет! – прохрипел Эдик.
Забыв о боли и усталости, Бармин рванулся, увлекая за собой согнувшегося пополам Артиста, двумя руками цепляющегося за товарища.
И вдруг они остановились. Остановились, потому что бежать было некуда. Это был тупик. Труба упиралась в груду камней. Туннель закончился.
Тяжело дыша, Бармин растерянно смотрел по сторонам, надеясь найти в стене какое-нибудь отверстие. Хотя бы звериный лаз! Но стена была глухой.
Артист лег на землю, часто дыша. Если бы это могло помочь ему сейчас, он бы, пожалуй, высунул язык. Сверкая полными слез глазами, он засмеялся.
– Назад! – зарычал Бармин. – Вставай! Надо идти назад!
– Нет! Не могу! Оставь меня! Я им ничего не сделал!
– Они тебя все равно убьют!
– Ну и пусть! – закричал Артист. – Пусть! Но зато я еще немного поживу. Вот, закопаюсь здесь и поживу! А ты – уходи. У тебя еще есть силы!
Встав на четвереньки, Эдик добрался до кучи, в которую упиралась труба, и стал разгребать ее, отбрасывая щебень и откатывая крупные куски породы.
– Назад, я сказал! – взревел Бармин, наставляя на Артиста карабин.
– А?! – обрадовался Артист. – Ну, стреляй! Стреляй в артиста. Увидишь, как красиво он умрет! Я отсюда все равно никуда не пойду. Здесь хоть свет есть!
Бармин опустил карабин и сел у стены на камни.
Эдик рыл свою нору, отчаянно пыхтя и смахивая пот со лба.
– Думаешь как крот зарыться? – Бармин, ухмыляясь, смотрел на Артиста. – Это тебе не земля, парень! Это песчаник! Его не то что лопатой, буром не взять! Или ты грызть его будешь?
– И буду! – взвизгнул Эдик.
«И чего я сунулся в это дело?! – в который раз с ужасом подумал Бармин. – Что мне спокойно не жилось?! Вроде и не очень пьяный был! А если тот дядя из лаборатории – обыкновенный псих? Тогда я – псих необыкновенный! Псих, помноженный на дурака! Ладно, побегали и будя. Теперь – конец! Только зря они рассчитывают, что слопают меня без приправы!»
Страха он не испытывал. Только злость. На себя! Ему было даже немного весело. Весело и странно. Странно оттого, что через несколько минут его не станет. Бармин усмехнулся и повернулся к Артисту.
Но Артист исчез.
– В таком пиджаке, а денег на сортир нету? Ну народ! – проворчал возмущенный милиционер остолбеневшему Донскому… и побежал к проспекту. Страж порядка был почти мальчишка. Он бы, конечно, мог еще постыдить этого гнилого интеллигента в дорогом костюме и задержать его, но там, на проспекте, продолжалась какая-то грандиозная возня с криком в мегафоны, и мальчишка надеялся, что еще застанет кровавую развязку.
Глеб не успел ответить. Он растерянно улыбнулся вслед убегающему милиционеру и остановил «Запорожец».
– Куда поедем? – спросил его водитель. – На проспект не пускают. Там Джеймса Бонда ловят!
– Тогда в другую сторону!
«Домой, скорей домой! – думал Донской. – А прах Юрия пока подождет!»
Пожалуй, стоило поскорей убираться из стольного града!
Даже без праха!
Как только Донской вошел в номер, раздался телефонный звонок.
Это был Ошот Хоренович.
– Глеб джан! Почему не едешь? Я тут сижу, время теряю. Ты же сказал, что едешь! – у прозектора был на удивление радостный голос.
– Дела задержали… – начал было Глеб, но прозектор неожиданно оборвал его:
– Так я тебя жду, дорогой!
Глеб попросил дежурную заказать железнодорожный билет до Петербурга на ближайший поезд. Потом спустился в холл, выпил в баре сто грамм коньяка и купил у администраторши, утомительно строившей ему глазки, таксофонную карту. До поезда оставалось несколько часов…
– Тетя, вы меня слышите? – кричал Глеб, сняв трубку. – Завтра утром приеду и все вам расскажу. Есть новости. Что? Урну? Пока не достал. Подождите! Скажите, вы помните Бандита? Да нет, был такой студент, товарищ Юрия. Да. Мне нужен его телефон. Поищите, пожалуйста. На какую букву? На «Б». А вообще-то ищите Валерия. Нет, фамилию не помню. Все. Я вам перезвоню…
Глеб поднялся в номер и собрался отдохнуть перед дорогой. В сумке лежал английский детектив, так что можно было забыться. Однако сколько он ни искал сумку, сколько ни заглядывал под кровать, в шкаф и даже в тумбочку, ее нигде не было… И из кармана плаща пропали документы, те самые, изъятые у гладковыбритого. . Донской в ярости вылетел в коридор.
– У меня из номера пропали вещи! Сумка! – крикнул он дежурной.
Женщина прижала руки к груди и побледнела.
– Не может быть!
– Кто заходил в мой номер? Полчаса назад она еще была там!
– При мне никто не заходил. Я отлучилась тут на минуту, но вместо меня оставалась горничная. Она пошла вниз!
Донской бросился к администраторше с масляными глазами. Красная от волнения, она попросила Донского не поднимать шум, отправив его к заместителю директора – стильному человеку с хищным испанистым лицом, перстнями на руках и блестящими волнистыми волосами.
Глеб никак не мог успокоиться: сначала «служба безопасности» с кулаками и милицейской дубинкой, теперь горничная с его сумкой. На повышенных тонах он выложил нахмурившему лоб чиновнику, кто он такой есть.
Заместитель директора брезгливо глядел на клиента, энергично отбрасывая назад свои напомаженные кудри.
– Что вы так горячитесь из-за пары носков, футболки и бритвенного прибора?! – вежливо улыбнулся он.
– Ну и гостиница! Это, знаете ли, как коньячок армянский одесского розлива: звезд много, а…
– Все? Вы закончили вашу обличительную речь? – не моргая, как хищная птица, испанистый прожигал Глеба взглядом.
– Речь закончил. А теперь хочу написать вам что-нибудь приятное в книгу предложений.
– У нас нет книги предложений, – улыбаясь, изрек испанистый. – Раньше у нас было что-то вроде книги отзывов, где желающие могли засвидетельствовать свое восхищение.
– Восхищение? – Глеб иронически улыбнулся.
– Не будем так строги! Завтра девочку накажут. А сегодня…
– А сегодня я уезжаю из вашего Стольного града, – Глеб повернулся, чтобы выйти.
– Подождите, милостивый государь! Пройдемте со мной.
Испанистый открыл перед Донским дверь.
– Куда? – спросил Донской.
– В наш магазин. Попробуем возместить вам ущерб за счет заведения! – испанистый победно глядел на Донского.
В магазинчике, заваленном всевозможными товарами, они отыскали десяток сумок. Огромные спортивные, разноцветные молодежные… Ничего подходящего.
– Все не то, – мрачно сказал Глеб. – Ладно, как-нибудь обойдусь…
Тут он заметил платиново отливающий чемоданчик, стоявший на полке за спиной продавщицы. Испанистый поймал взгляд Донского и потянулся к кейсу через прилавок.
– Изящная штучка, верно?
– Да, но у меня была матерчатая сумка, а этот стоит ого-го сколько!
– Ну, это уже наши проблемы! – Испанистый с ухмылочкой вручил Донскому кейс, предварительно бросив в него пару футболок, бритву и парфюмерный набор. – Может, вы настаиваете на том, чтобы мы возместили вам еще и утрату носков?
- Предыдущая
- 27/115
- Следующая
