Холодное солнце - Крестовский Евгений - Страница 19
- Предыдущая
- 19/115
- Следующая
Но лихорадка действия брала свое.
Сама судьба властно схватила его, как слепого котенка, за шкирку, и, оторвав от тепла рабской зависимости, швырнула туда, где каждый шаг мог стать роковым, но где царил воздух свободы.
– Скажи, парень, зачем тебе через забор? – недоумевал доходяга. – Что-нибудь украсть?
Он придвинулся поближе к Бармину и сделал заговорщицкое лицо.
– По малой нужде!
– Ну ты даешь! – развел руками повеселевший доходяга. – Я и большую здесь справляю! А он за забор по малой лезет! Вот что, хошь я на перекрестке присяду?
Доходяга, осмотревшись, перешел улицу и принялся расстегивать штаны. Пешеходы остановились и удивленно повернули головы к присевшему на корточки человеку.
Трясущимися руками Бармин извлек из-под куртки кошку и закинул ее на забор. Упираясь ногами в бетон, он в три шага достиг его верхушки и прыгнул вниз вместе с кошкой.
Не успев добежать до бочек, где ему надлежало ожидать появления из вентиляционного окна бомбы, Бармин увидел ее.
Нечто плавно вылетело из круглого отверстия и, набирая скорость, устремилось к забору вверх по наклонной. «Бомбу» несли воздушные шары или что-то вроде этого.
Выхватив из-под плаща обрез, он тут же выстрелил… и промахнулся. Шары неумолимо несло в сторону улицы. Для следующего выстрела уже не оставалось времени.
Дослав дрожащей рукой патрон в патронник, Бармин тут же от живота выстрелил. Прицелиться он уже не успевал – шары вылетали на улицу. Бомба продолжала свое стремительное движение к забору, но только теперь по нисходящей траектории: один Шар лопнул. Водила привстал на цыпочки: высота, на которой летела бомба, была значительно выше забора.
И все же, металлически шмякнувшись о бетон, бомба свалилась в лабораторный двор, увлекая за собой шар.
Тяжело дыша, Бармин поднял с земли бомбу. Это был сверток. Развернув его, он удивленно взглянул на содержимое, затем сунул в карман. Ощущая дрожь в коленях, Бармин бросил кошку, и, вцепившись в веревку, влез на забор.
На улице уже собралась толпа.
Кого-то били.
Бармин ухмыльнулся, узнав скрюченную фигуру.
«Молодец! – подумал он. – Хорошо отрабатывает!»
Бармин спрыгнул на тротуар позади зевак, наблюдавших за представлением. Те лишь покосились на него. Потасовка с жалобными стонами жертвы и рычанием палачей была им по вкусу.
– Что дают? – спросил Бармин, нагловато улыбаясь и показывая глазами на толпу.
– Убивают!
– За что?
– А какая разница… Уже минуты три!
– Тогда надо помочь!
Толпа плотным кольцом обступала доходягу. Отдельные энтузиасты заплечных дел в охотку обрабатывали его, крепко прикладываясь сапогами к обмякшему телу. Бить могли бы и сильней, но бить сильно имели право только патрули.
Бармин едва протолкался к доходяге, который жалобно охал, защищая от ударов голову.
– Вот я тебя и нашел! – грозно заорал Бармин. – Спасибо, братва, что задержали! Хорош, оставь его, теперь он никуда не денется.
Экзекуторы изумленно посмотрели на лохматого парня, несколько поубавив энтузиазм.
– В чем дело? – недовольно спросил один из них: ему хотелось еще разик поддеть сапогом вонючку под ребра.
– Ничего страшного! – бодро ответил Бармин. – Этот синяк вытащил у меня в отряде все радиоактивные источники из приборов: три кобальта и один кадмий! – вдохновенно врал он. – Вытащил и проглотил! Думал, умрет, как от цианистого калия. Умрет-то он умрет, да только не сразу! Сначала фонить будет, как ядерный реактор.
– Фонить? – испуганно переспросил главный экзекутор в добрых сапогах с подковками.
Остальные члены «зондер-команды», побледнев, стали перешептываться.
– Да, рентген на сто. Кстати, не подходите к нему близко!
– То-то я думаю, чего это он гадить посреди улицы собрался! – забормотал главный экзекутор и попятился назад, раздвигая толпу. – Все ясно: радиация назад просится!
– Да нет! – серьезно сказал Бармин. – Просто передумал умирать. Однако поздно, дядя! Ты уже труп! – обратился он к доходяге. – Походишь еще часа три-четыре, а там…
Толпа бросилась врассыпную.
– Не бойтесь! – кричал им вслед Бармин. – Возможно, вы не получили дозу! А его мы закопаем вместе с отходами! Зуб даю!
Стараясь как можно дальше уйти от злосчастного перекрестка, Бармин бежал по переулкам жилого квартала и буквально волок за собой потерпевшего. На первом же повороте они напоролись на патруль: Бармин едва не опрокинул стража порядка на тротуар.
– Стоять! – завопил удержавшийся на ногах парень и наставил на беглецов дуло автомата.
Бармин тут же предъявил патрулю свой пропуск. Затем, кивнув на сжавшегося в комок доходягу, усмехнулся:
– Этот утиль со мной!
– Зачем он тебе? – возвращая пропуск, спросил патрульный. – От него же дерьмом несет!
– Для коллекции, парни!
– А чем мы, если не секрет, занимаемся? – вежливо спросил патрульный Бармина, волком поглядывая на доходягу.
– Чучела набиваем! – бойко отрапортовал Бардин. – Этого ватой набью: пусть ворон гоняет!
Ворон? – усмехнулся патрульный.
В этот момент у него на поясе заработала рация. Динамик что-то отрывисто пролаял, и патрульный, бросив на доходягу презрительный взгляд, быстро пошел вперед. Его товарищи направились следом.
– Никак за тобой пошли? – улыбнулся Бармин. – Может, догнать их и сдать тебя?
Он радостно засмеялся. У него сегодня все получалось.
Взмокший от только что пережитых страданий доходяга шумно выдохнул и, не обращая внимания на хохот своего избавителя, промычал:
– А куда мы, собственно, спешим, любезный?
– Ого, как ты заговорил! – хохотнул Бармин. – Я же обещал населению тебя закопать! Вот и пойдем куда-нибудь поглубже, под землю. Я тебя стаканчиком угощу. Все меньше вонять будешь.
– Весьма благородно с твоей стороны.
Они быстро удалялись от опасного перекрестка. Доходяга едва слышно повизгивал и держался за поясницу, но глаза его смеялись: в руке у него было столько денег, что голодная смерть отныне ему не грозила. Целую неделю! А то и две.
Илья Борисович колдовал над своим пасьянсом, заряжаясь азартом полицейской ищейки. Глаза его сверкали. Он даже не заметил, как в кабинет кто-то вошел.
– Шеф, – перед Блюмом вырос молодой человек, смущенно чешущий затылок, – «Зверь» предлагает нам заняться одним субъектом в связи с похищением Эталона.
– Кто он?
– Некто Артист. Свидетель опознал его.
– Артист? Не слышал… – Блюм, размышлявший над последней сводкой данных, недовольно оторвался от чтения. – Что он там натворил?
– Извините, прилюдно справлял нужду. Этот человек уже не числится ни в каком списке. Кандидат на отправку в Промзону. Не понимаю, как его до сих пор не убрали отсюда!
– Что же тогда «Зверь» так беспокоится? – спросил Блюм, задумчиво. – Здесь что-то есть!
– Да нет, ничего нет. Ну, разве что этот Артист облегчился поблизости от Лабораторного корпуса.
– Где?
– На перекрестке у забора, как раз напротив. Так вот, он присел там по нужде примерно в то же время,
когда…
– Ах вот как?! – оборвал мальчика Блюм. – «Зверь» так просто не рычит! В этом его сила! Думаешь, это чудачество опустившегося лицедея?
– Не знаю. Но его здорово побили!
Илья Борисович с сожалением думал о том, что его мальчики почему-то непременно желают доказать ему, что машина – дура, что-то вроде зубрилы-шахматиста без ума и фантазии. Но почему? Может, ревнуют? К машине ревнуют губошлепы!
– Даже побили? – Блюм усмехнулся, и глаза его сверкнули. – Он живой?
– Да. Какой-то прохожий отбил его. Напугал толпу: сказал, что Артист – рабочий из его отряда, проглотивший какие-то радионуклидные источники. Гуманист!
– Радионуклиды? Бред! А впрочем… Недурно придумано! Что-то вроде отвлекающего маневра. Где сейчас Артист и тот гуманист? – Блюм встал.
– Если хотите, я запрошу данные по этому инциденту.
- Предыдущая
- 19/115
- Следующая
