Клад Волчьего колодца - Письменная Лариса Михайловна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая

P. S. Портфель я беру с собой. В нем…»

На этом обрывалось письмо инженера Коваля.

Оставим теперь на некоторое время наших друзей — Сережу с Томкой — наблюдать за притаившимися подозрительными людьми; обе группы отряда — разыскивать в лесу Сережу; Романа Петровича — срочно везти найденное в Волчьем Колодце письмо в Кленовое человеку, отвечавшему по телефону 0-10, и оглянемся назад, к весне 1943 года.

…Над Лисичками загорелся подбитый советский самолет и, охваченный пламенем, упал за селом, в Зубровском лесу. Через два дня хозяйка крайней от леса хаты, старушка Пелагея Демьяновна Ткаченко, нашла под своим навесом обессилевшего человека, в обгоревшем комбинезоне. Это был летчик с подбитого самолета, Роман Мороз.

Ему повезло: немцы в Лисичках бывали только изредка, побаиваясь слишком близкого соседства с лесом. Пелагея Демьяновна жила в хате одна. Она забрала к себе молодого летчика и стала его выхаживать. Ни одна живая душа в селе не знала, что в чулане у старухи кто-то скрывается.

Она была ему как мать. Матерью и звал ее Роман, так как своих родных не помнил: с малых лет остался сиротой и вырос в детском доме. Старушка искренне, как сына, полюбила спокойного, терпеливого юношу. Роман быстро выздоравливал.

Но однажды Пелагея Демьяновна пришла из села весьма озабоченная.

— Чего-то наш рыжий полицай Головня у двора рыщет… Не пронюхал ли чего? Не приведи, господи, попасть в лапы этому фашистскому псу!

— Пора мне, мать, к своим пробираться, — встревожился Роман. — Выведите меня ночью в лес, я и пойду себе. Раны мои почти зажили.

— Правда твоя, сынок, пора. Только лучше вот как сделаем: завтра на рассвете пойду я одна в лес, будто за хворостом. Кто меня, старую, заподозрит? Я, как знать, может, добрых людей разыщу…

— Партизан? — обрадовался Роман. — Вы проведали что-нибудь о партизанах?

— Кое-что проведала, кое о чем догадалась… Поищу!

На рассвете старушка заперла Романа в хате и поковыляла в лес. Целый день с нетерпением он ждал ее возвращения. А вечером услышал осторожное звяканье дверного замка.

Кто-то вошел в сени, порывисто открыл дверь чулана, и… перед Романом предстал высокий, краснорожий человек с круглой рыжей, как зрелая тыква, головой.

Летчик схватился за оружие. «Гость» отшатнулся в сторону, и Роман бросился к раскрытой двери. На крыльце его сбили с ног два дюжих полицейских, обезоружили и связали.

— Не ждал? — злорадно хихикнул краснорожий. — От Головни, голубок, никуда не спрячешься!

Роман молча, опустив голову, шел между полицейскими. Он понял, что погиб, и единственное, что мог теперь сделать, это достойно встретить смерть.

А потом — ночь, страшная, как бред сумасшедшего. Этой ночью Роман осиротел вторично: на его глазах озверевший Головня до смерти забил Пелагею Демьяновну.

— Кто ты такой? — люто рычал полицейский, тыча дулом револьвера в окровавленное лицо пленного. — Говори, кто ты такой?

Связанный и избитый Роман, стиснув зубы, с ненавистью смотрел на большую, бугристую, поросшую ярко-рыжими волосками руку — эту руку он запомнил навсегда — и молчал.

— Врешь, у меня заговоришь! — Головня гадко выругался и ударил кулачищем Романа в подбородок.

Кровь хлынула из разбитого рта летчика. Обезумев от ярости, Роман рванулся вперед и впился зубами в проклятую рыжую руку…

Оглушительный удар по голове сбил его с ног. Больше он ничего не помнил.

Утром пришло освобождение: спасительной бурей налетели на село партизаны. Не напрасно погибла Пелагея Демьяновна, названая мать Романа…

Двух полицейских народные мстители вздернули на осине. Головня в суматохе успел скрыться. Люди полагали, что ненавистного фашистского прихвостня все же настигла партизанская пуля: «Собаке — собачья смерть!»

Но Головня не погиб…

Война застала Головню в Зубрах на скромной должности путевого обходчика. Но как изменился этот, казалось бы, тихий и незаметный человек, когда страшная, кровавая волна фашистской оккупации захлестнула Украину! Головня, недолго раздумывая, пошел на службу к оккупантам и стал полицейским в селе Лисички.

Фашистам пришелся по вкусу этот льстивый и ловкий наймит: желая выслужиться перед хозяевами, новоиспеченный полицай усердно взялся вылавливать и пытать советских патриотов. О, он полностью отвел свою черную душу! Он припомнил советским людям и наказание, которое понес за совершённые преступления, и долгие годы ненавистной для него работы в качестве простого рабочего, когда за угодливой улыбкой пришлось прятать острый оскал своих волчьих зубов…

Много честных людей сложило голову от его разбойничьих рук. И среди них — один…

В первые дни оккупации в лапы полицейскому попал пожилой, седоволосый человек, с бледным, худощавым лицом и задумчивым, но твердым взглядом. Задержанный не отрицал своего намерения перейти линию фронта, так как он, мол, рядовой служащий, человек тихий, глубоко гражданский и стремится пробраться подальше от войны и опасностей.

У него отобрали документы на имя инженера Коваля и желтый кожаный, совершенно пустой портфель. К этому можно добавить разве то, что инженер Коваль был человек болезненный и не выдержал допроса, учиненного ему не в меру ретивым полицейским.

Это ничуть не тревожило Головню: велика беда, одним покойником стало больше! Предусмотрительно скрыв от своих хозяев арест и «внезапную» смерть инженера Коваля, он уничтожил его документы, а портфель оставил у себя — вещь новая, пригодится.

Со временем он совсем позабыл об этом случае — не до таких «мелочей» было. Для дерзкого и хитрого негодяя не оставалось уже никаких сомнений, что пиратский корабль захватчиков, разбитый и потрепанный, позорно идет ко дну. Итак, игра проиграна, пришло время спасать собственную шкуру от неминуемой расплаты.

И вот тогда-то, во время партизанского налета, Головня исчез.

Прошло немало лет.

На Захара Ивановича Кругляка, сторожа одного из приволжских совхозов, не приходилось жаловаться: с людьми обходителен и работник старательный. Поэтому директор совхоза не очень охотно отпустил Кругляка, когда тот неожиданно подал заявление об увольнении с работы.

Причиной такого поступка оказался долговязый человек, с невыразительным, как стертая монета, лицом, который так внезапно вынырнул из темноты однажды весенней ночью.

Как привидение, возник он перед сторожем и насмешливо поздоровался:

— Как поживаете, пан Головня?

От неожиданности сторож пошатнулся и привалился спиной к воротам.

— Давайте отойдем подальше, — властно приказал неизвестный. — Тут нас могут заметить.

— Чего вам нужно? — со страхом спросил сторож, невольно подчиняясь и следуя за долговязым.

— Сейчас узнаете, пан Головня… то есть, простите, товарищ Кругляк. Нужно отдать вам справедливость, ловко сумели замаскироваться, насилу напали на ваш след!

— Чего вам нужно? — дрожа от злости, повторил Головня. — И кто вы такой?

— Кто я такой — это вас совершенно не касается, А вот что мне нужно, скажу. Мне нужен портфель инженера Коваля.

— Портфель инженера Коваля? — в недоумении выпучил глаза Головня. — Какой еще портфель?

— Блестящий, желтый, скрипучий портфель, — напомнил ночной гость, — а в нем пакет с бумагами. Самого владельца портфеля, инженера Коваля, вы, если не ошибаюсь, собственноручно отправили на тот свет. Не ошибаюсь? А портфель присвоили. Опять-таки не ошибаюсь? Как видите, информация вполне солидная. Известно также и то, что бумаги, находящиеся в портфеле, вы никому не передавали. Следовательно, вы должны знать, где они.

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая