Большая книга ужасов 2013 (сборник) - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/106
• Следующая

Мелькнула серая тень, ртутным хвостиком втянулась в комнату родителей. Не помня себя, Смиля прошла туда. Дневной свет пробивался сквозь шторы и как будто специально высвечивал на стене два лапотка, скрепленные между собой ленточкой. На любовь, на согласие, чтобы пара была, как два лапотка, неразлучна. В смысле мама с папой. Как же она их разорвет?

А на кухне набухало недовольство. Она его чувствовала. Диковинный старичок возмущенно бухтел, ронял табуретку, гремел крышечкой чайника. Решил себе сам чай заварить? Самостоятельный!

Смиля вынула из стены булавку, высвобождая оберег. Дернула бантик. Ленточка побежала. Соломенный лапоток сам скользнул в ладонь.

Папа-мама, извините.

«Ну, поехали!» – мысленно произнесла Смиля. На кухне грохнул чайник. В голову толкнулось чужое раздражение, ворчливое недовольство.

Объясните кто-нибудь, что происходит! С чего тут вдруг заповедный лес завелся? Откуда Калиновы мосты да река Смородина со Змеем Горынычем?

«Ага, сказки! – заворчал старик. – Внимательней книжки читать надо было! Не могли для игры сказку повеселее выбрать».

– Ничего мы не выбирали! – чуть не заплакала Смиля.

«Обратили в реальность призрачное зло. Тоже мне, герои! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью? Так, кажется? Теперь получайте свою быль, написанную по мотивам страшной сказки. Вы этого хотели!»

– Ничего мы не хотели! – взвизгнула Смиля.

Ей никто не ответил. Она вдруг ощутила неприятную ватность в руках и ногах. Привалилась к стене.

Хотели… не хотели… Хотели, как лучше. Чтобы лето весело прошло, чтобы было, что в школе рассказать, – еще бы, скоро выпускные, что-то хорошее о беззаботном детстве в памяти оставить. Чтобы не как у всех. Чтобы не с папами-мамами на курорте, а по-взрослому. Своя игра. Тайная, никому не известная. Организация, способная повелевать. Четвертая империя. Вот и доигрались. Клички друг другу дали, роли распределили… Но никто никого не приглашал в кошмар, не открывал дверь в иную реальность.

Что же она сидит? Надо торопиться! Нашла телефон. Десять неотвеченных звонков. Ого! Она бьет рекорды! Раньше бы от любопытства – кто звонил да зачем – с ума сошла. А теперь – сбросила информацию. Не до любопытства. Набрала номер Синеглазки. Как же ей хотелось, чтобы кто-нибудь помог, подсказал, побыл рядом.

Синеглазка не ответила. Кто б удивился. Она вышла из игры. Интересно, а игра вышла из Синеглазки? Или время ее выхода еще не пришло?

Смиля медленно переоделась, выбрала самые удобные сандалии и вышла на улицу. На душе мерзопакостно, в кармане лапоток словно тонну весит, ткань вот-вот треснет.

Небо хмурилось, ворчало, недовольно похлопывая в ладоши. Перкунас, балтийский бог молний и грома, злился. Ему не нравилось то, что происходило в его владениях. Может, и не Перкунас, а Илья-Пророк. Забрали пруссы, уезжая, своих богов? Или им пришлось потесниться, чтобы пустить на свои земли богов славянских? А в том, что славянские боги здесь обитали, Смиля не сомневалась.

В ответ ее мыслям что-то тяжелое толкнулось в кармане. Тут же тревожно забилось сердце. На ногах по стопудовой гире – не поднять. Впереди бородатый горбун, голова гнется к земле, длинные руки, чуть ли не до земли, безвольно болтаются. Рубаха навыпуск, пиджак, стоптанные ботинки.

Смиля моргнула, раз, другой. Нет никакого бородача, а прямо по тому месту, где он стоял, широко шагает наследный принц угольных шахт, ресторанов, газет и одного маленького клада с драконом – Милослав Томилов-старший собственной персоной. Шагает уверенно, а вот вид у него не очень. Помятый он какой-то, глаза красные, взгляд бегает.

– Это же ты! – Он резко остановился около Смили.

– Я, – заверила Смиля, потому как в собственной принадлежности самой себе она не сомневалась. Ответила и с любопытством посмотрела на нового хозяина Дома.

– В смысле – это вы… – Томилов смутился.

Смиля дернула плечом. Она не прочь, чтобы к ней и на «вы».

– Ну те, что в Доме сидели. Мне дочь рассказывала. Она познакомилась с мальчиком… – И Томилов снова замялся, пытаясь рукой показать, что за таинственный субъект выдал все их тайны. – Таким… черненьким.

Ну да, кто бы сомневался. Кое-кому захотелось приобщиться к кладу, а через кого его можно получить? Смиля отказалась, он помчался дальше. Не к Синеглазке же идти. Осталась Белобрысая.

– Он сказал, что вы играли в Доме. Всем рассказывали про привидения и все такое. – Томилов перестал дергаться. – Я прошу больше в Дом не ходить. Не знаю, правда это или нет, но Снежана поверила вам, ночь не спала, все ей слышалось, что кто-то ходит.

– Это местные, – не думая, ответила Смиля.

– Какие местные? – Томилов стал злиться. С нервами у него не очень. Вон как дергается. Еще и кулаки жмет. В драку, что ли, полезет? – Хватит! Я этот Дом покупаю. Сделка скоро будет оформлена. И нечего рядом отираться. Увижу – вызову полицию! Это без пяти минут частная собственность.

От такой яростной речи Смиля попятилась. Не то чтобы она боялась, что ее ударят – пусть только попробуют, – но безопасность никогда не бывает лишней.

– Извините, а откуда вы знаете, где я живу?

Вопрос был вполне логичный – с чего вдруг Белобрысин папенька примчался сюда? Они от Дома стрелки не рисовали, кто и куда расходится на ночь, на перекрестке не кричали.

– Генрих рассказывал. А потом как-то так само получилось. Шел и вдруг вижу – ты идешь.

Смиля закивала. Ну, конечно, так ведь обычно и происходит. Подумал ты о человеке: «Дай-ка я его встречу», и он тут же на горизонте рисуется. Надо будет в следующий раз подумать о Тимберлейке. Что-то она его давно на улицах Калининграда не видела.

Вроде бы они с Томиловым попрощались. Смиля уже не помнила. Она брела, понимая, что совсем ничего не понимает. Бородатый – это барздук, привел Томилова к ней. Он же, бородатый, вчера выгнал Смилю из читального зала, а потом орал, чтобы они не лазили в Дом. Теперь вот Томилов тоже гонит. Кому они помешали? Явно не Томилову. Ему помешать они еще не успели. Или успели?

Стало знобко, и Смиля плотнее закуталась в куртку. Все было до невозможности путанным. А главное – не покидало ощущение, что ее преследуют образы прошлого, как будто какая-то сила пытается утянуть на сто лет назад.

Смиля пропустила машину, за ней шумный, пыльный грузовик, перебежала зеленый пятачок кругового движения и чуть не растянулась посреди мостовой.

Перед ней была тихая улица Гоголя, присмиревшая, как после сурового наказания школьница. Она глянула на Смилю виноватыми глазами крайних домов, пошуршала тяжелой листвой тополей, говоря – еще немного, и ты будешь у цели.

У какой цели? Разве она сюда шла? Не к Вере? Поболтать, чайку попить?

Это как глубоко надо задуматься, чтобы помчаться чуть ли не через весь город и даже не заметить этого.

Смиля посмотрела себе на ноги: «Эй! Вы там не устали?»

Ни зудения, ни тяжести – не устали. Бежали легко, без запинок. И готовы еще столько же пробежать.

Вздох из груди вырвался со всхлипом. Попятилась, сползла с зеленого пятачка. Испуганно загудела машина, под колеса которой пыталась попасть Смиля.

Быстро осмотрелась, боясь увидеть того, кто так настойчиво гнал ее в этот район. Никого. Прихлопнула карман.

«Не отвлекайся!» – услышала в своей голове. И вдруг вспомнила. Ни к какой Вере она не шла. Она шла именно сюда, на эту улицу, чтобы… чтобы… Сквозь ватное непонимание происходящего стали пробиваться ростки тревоги. Раньше у нее провалов в памяти не было. Откуда вдруг все это? Она сходит с ума? Это неизлечимо?

«Иди! – вспыхнуло в голове. – Неси!»

Только без паники… Ну, бывает… Задумалась, не заметила. Авитаминоз – штука непредсказуемая! День сегодня такой, сложный.

– Сейчас, – пробормотала, разворачиваясь. – Сейчас отнесу. Минутку.

Как же ей не хотелось идти в этот Дом. Где все непонятно, где комнаты по мановению волшебной палочки убираются, где ходят призрачные духи.

Она пропустила очередной пыльный грузовик и пошла прочь. Отсюда минут двадцать, и будет она у Веры. У нее уже, наверное, обед, можно будет вкусно перекусить. Вера невероятно вкусно готовит. Будь она на месте Скелета или Януса, непременно бы влюбилась – шутка ли: всю жизнь прожить сытно и вкусно. А может, Янус со Скелетом вчера сначала к Вере отправились со своими признаниями, получили там от ворот поворот и после этого к ней, к Смиле? Может, Вера уже всем отказала, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет?

• Предыдущая
• 39/106
• Следующая