Сказочные повести. Выпуск третий - Алексин Анатолий Георгиевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/68
• Следующая

— Про собак-то вообще много чего написано. Но у нас собак не хватает. Никто не хочет их отдавать: все-таки друзья человека! Я объясняю своим укротителям: «Вы же все равно и в кружке будете шефствовать над ними, воспитывать их». Говорят: родители не согласны. Мы даже решили дворняжек принимать…

— А меня примете? — тихо спросил я.

— Куда? В кружок? Просто не сможем.

— Та-ак… Значит, дворняжки для вас подходят, а я нет?

— Пойми: ты никак не можешь стать юнукром!

— Почему?

— У юнукров должна быть воля! И потом… мы будем дрессировать на научной основе. А ты учебников не читаешь.

— Та-ак… Понятно. Значит, я вам сегодня открыл вход в зоопарк, а вы для меня вход закрываете…

С этими словами я решительно направился к двери. Но когда я уже взялся за ручку, меня неожиданно осенила одна идея. И я повернулся к Валерику:

— Значит, породистых собак у вас не хватает?

— Нет.

— О, это прекрасно!..

У нас в квартире были соседи. Соседей было трое: муж, жена и их любимица такса, по имени Рената.

Что касается меня, то я не был любимцем соседей. Они даже говорили, что хотят устроить обмен и уехать из нашей квартиры, потому что я — «ненормальный жилец» (опять — ненормальный!).

Соседям очень не нравилось, что я любил читать Валерику по телефону свои сочинения по литературе; что вообще мы с моим лучшим другом перезванивались каждые полчаса, хоть он жил всего-навсего этажом выше; что Валерик придумывал таинственные игры, по ходу которых мы бросали друг другу в почтовый ящик разные «вещественные условные знаки»: камни небольших размеров, ржавые гайки, старые шнурки от ботинок и металлические бильярдные шарики. Им не нравилось, что все наши самые важные советы и заседания проходили в ванной комнате. Им не нравилось, что, приходя ко мне, мои приятели оставляли следы от своих башмаков в коридоре на натертом паркете. И еще очень многое другое не нравилось нашим соседям.

А мне не нравилось, что ранним утром, и днем, и поздним вечером они в коридоре громко, приторными голосами беседовали со своей любимицей таксой:

— Не хочешь ли ты прогуляться, наша ласточка? Не нужно ли тебе куда-нибудь, наша милая? Не стесняйся, скажи нам правду — и мы выведем тебя на улицу, наша красавица!

У красавицы были такие короткие ножки, что казалось, брюхо вот-вот коснется земли, а обвислые уши напоминали больше увядшие листья, которые скоро должны были опасть на землю.

Иногда соседи обращались к своей Ренате не на «ты» и даже не на «вы», а как-то странно величали ее словом «мы».

— Мы еще не захотели отправиться к заборчику или к нашему любимому столбику? — вопрошали они на всю квартиру. — Мы сегодня не в духе? У нас сегодня грустное настроение?

Рената была молчалива. Но стоило ей хоть вполголоса тявкнуть, как я тут же появлялся на пороге своей комнаты и заявлял:

— Людям, значит, нельзя разговаривать в коридоре, а собаке лаять можно? Надоел ваш таксомотор!

— Скажи, как ты относишься к Ренате, и я скажу, кто ты! — вслух переиначивала соседка известную русскую поговорку.

В один голос со своим супругом она восклицала:

— Не смей называть нашу таксу таксомотором! А ты, ласточка, его не слушай!

Соседи обожали рассказывать о родословной своей таксы и нередко заявляли мне:

— У ее родителей были три золотые медали! Посмотрим, получишь ли ты в десятом классе хоть одну серебряную!

Я и сам не был уверен, что смогу тягаться в этом смысле с родителями Ренаты, и потому ничего не возражал.

И вдруг сейчас породистые и знаменитые предки таксы, фотографии которых висели у соседей на стене, рядом с портретами их собственных родственников, — да, именно предки Ренаты должны были прийти мне на помощь. Я это понял, когда Валерик сообщил мне, что не хватает породистых собак и что в свой будущий зоопарк они будут принимать дворняжек без всякого конкурса.

Дома я подошел к телефону, набрал две двойки и сказал Снегурочке:

— Я хочу, чтоб меня полюбила Рената!

— Кто? Кто?..

— Меня очень развлечет… мне доставит огромнейшее удовольствие, если такса Рената откажется от своих хозяев и будет признавать только меня одного.

Через пятнадцать минут после этого разговора мирная Рената тяпнула своего хозяина за палец. Когда к ней протянула руки хозяйка, она тяпнула и ее.

— Ты обозналась! — в ужасе закричала соседка. — Милая Рената! Приглядись к нам повнимательней: это же мы, твои самые близкие люди…

Но такса рассвирепела и не желала вглядываться в лица моих соседей. Она рычала так грозно и непримиримо, что они с криками: «Она заболела! Ее кто-то укусил!» — ринулись в комнату и захлопнули за собой дверь.

Соседи привыкли сваливать все свои беды на меня, и я удивился, что они, прячась в комнате, не заявили, что это я укусил их собаку.

Я вышел в коридор и поманил таксу к себе. Она подбежала и стала ласково, покорно вилять своим куцым хвостом. В этот момент соседка выглянула в щелку и закричала своему мужу:

— Смотри, смотри, он околдовал нашу Ренату!

Если б она только знала, как точны были ее слова!

Короче говоря, через час я повел Ренату к ее любимому столбику. А еще через час выяснилось, что она принимает пищу только из моих рук. Я с удовольствием кормил ее своими призами и подарками, которые уже начинали мне немножко надоедать.

— Если бы она была бешеная, — через дверь объяснял я соседям, — она бы кусала всех. А вот посмотрите: она же меня не кусает. Значит, Рената просто разлюбила вас и полюбила меня! Ведь у людей так бывает? А собака — друг человека: значит, и с ней это может случиться.

За дверью раздались рыдания соседки. Мне даже стало ее жалко. Но я знал, что только при помощи Ренаты смогу проникнуть в кружок юнукров, участвовать в представлениях и парадах юных укротителей.

Ночь такса провела у меня под кроватью. Как ни заманивали ее соседи на старую лежанку, она твердо решила переменить квартиру.

На следующий день соседи привели к таксе своего знакомого ветеринара. Он осмотрел собаку и сказал:

— Мне бы такое здоровье!

— Но в чем же дело? — воскликнула соседка.

— У собаки тоже есть сердце, — ответил ветеринар. — Да, сердце, которому не прикажешь! Вы хотите, чтобы такса осталась в вашей квартире?

— Да, конечно… Разлука с ней была бы невыносима!

— Тогда уступите ее вашему юному соседу. Это единственный выход.

Рената стала моей!

Прежде всего я дал таксе новое имя. Юнукры называли мирных домашних животных грозными именами хищников: рыжих кошек — Львицами, пятнистых — Тигрицами. Я назвал свою таксу Рысью.

По десять раз в день выводил я таксу во двор, надеясь, что нас с ней увидит Валерик. Я подводил Рысь к ее любимому столбику, но она равнодушно отворачивалась от него, давая мне понять, что столько раз в день этот столбик ей вовсе не нужен. А Валерика во дворе не было: должно быть, он с утра до вечера готовился к своему знаменитому дню юнукров.

Тогда однажды я вывел таксу во двор совсем рано, в тот час, когда Валерик должен был бежать на уроки.

Рысь со всех ног помчалась к столбику (за ночь она успевала по нему соскучиться), а я стал дежурить возле подъезда, чтобы не пропустить Валерика. Наконец он появился… Хоть в запасе у меня было всего несколько минут (Валерик торопился в школу), я решил начать не с самого главного.

— Что это у тебя в руках? — спросил я. — Такое… свернутое в трубочку…

— Это плакаты для нашей будущей «комнаты смеха и страшных рассказов».

— Смеха и страшных рассказов?

— Ну да. Мы открываем ее специально для юнукров. Юный укротитель должен быть всегда веселым и храбрым! В этой комнате он иногда будет веселиться, а иногда страшные рассказы будут закалять его волю!

• Предыдущая
• 17/68
• Следующая