Сказочные повести. Выпуск четвертый - Балл Георгий Александрович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/58
• Следующая

— Разрешите пройти, — вежливо говорил Эгейка. — Пропустите, пропустите, пожалуйста.

Он двигался в сторону дворца. Теперь, вблизи, я смог лучше разглядеть дворец Правительницы Спицы. Это было необыкновенно странное сооружение со множеством башен и башенок из старых кастрюль, крышек, половников. Всюду — спереди и сзади — были угрожающе натыканы ржавые вилки.

— Будьте любезны, — говорил Эгейка. — Извините, нам надо пройти во дворец.

Нас толкали, даже покалывали, но все же, самое поразительное, подчинялись требовательным словам Эгейки.

Железяки, в массе своей, тоже стремились ко дворцу, и нас вынесло прямо к железным дворцовым дверям.

Двери охраняли огромные гвозди со шляпками набекрень. Охранники-гвозди закрыли нам дорогу.

Эгейка твердо сказал:

— Немедленно пропустите. То, что я хочу сказать вашей Правительнице, спасет ее.

Гвозди заколебались. Но, увидев наверное, что перед ними только два маленьких мальчика, да к тому же Эгейка — просто капелька дождя, они пропустили.

По железной лестнице мы поднялись в дворцовый зал. Посередине, в кресле, переделанном из старого корыта, полулежала Правительница Спица.

Перед ней валялись на полу старая разорванная Калоша и помятый Чайник. Из носика Чайника время от времени капала вода, но он этого не замечал. И на Калоше, и на Чайнике еще болтались остатки водорослей.

За спиной Правительницы Спицы стояли ее железные военачальники и сановные приближенные.

— Кто это? — спросила Правительница Спица, устремив на нас колкий взгляд.

Эгейка вышел вперед и спокойно, очень ясно произнес:

— Правительница Спица! Вы поступили нехорошо, даже очень плохо.

— Я?! В чем?

— Вы начали войну против глиняных человечков. Да, они не железные, но в озере всем хватает места. Посмотрите, как ужасно выглядит Правительница Калоша. Или ее советник Чайник… Разве вам их не жалко?

— Ха-ха! — засмеялась Спица. — Нисколько. Теперь я казню их. Я велю их заколоть.

— Тогда вы поступите еще хуже, просто ужасно. Вы покроете себя вечным позором.

— Что?! Кто это такие? — и Правительница Спица поднялась из своего кресла.

— Что ты скажешь, Светлейший князь Железный Шурик?

Из-за кресла, вихляясь и ввинчиваясь, появился кусок исковерканного железа.

— Я полагаю, Ваша Остроконечная Светлость, это просто мальчишки. Молодо-зелено. Их надо образумить. Упрятать на самое дно кастрюли, а сверху прикрыть железным ситечком. Поить только водой. А в воде здесь, в озере, кажется, нет недостатка? — и Железный Шурик высокомерно посмотрел на вельможную свиту, стоящую за спиной Правительницы Спицы.

Вельможи зааплодировали.

— Я их знаю, — пропищал кто-то из-под кресла Правительницы Спицы…

Вылезла Улитка. Она подняла маленькую головку с рожками:

— Одного зовут Эгейка, а второго — Леша. Они шпионы, — и заторопилась, боясь, что ее прервут, — да, они хотели бы все дно покрыть глиной, чтобы гнуснейшая Калоша правила всем озером. Калоша их подослала и предатель Чайник. Честное благородное слово, мне смешно вспоминать, что эта драная Калоша была в шляпе — хи-хи! А этот Чайник с кривым носом, у которого от страха капает вода, был ее Советник. Хо-хо! Я к вам обращаюсь, Ваша Светлость Спица, спасите наше родное, прекрасное озеро, — пищала Улитка. — Установите у нас железный порядок. А всем этим — смерть!

— Что она говорит?! — вскричал Эгейка. — Ведь мы с Лешей слышали совсем другие ее слова, — и уши Эгейки стали такими красными, что все кругом осветилось. — Ну где же в ее ракушке прячется совесть? Улитка, поищи, пожалуйста, прошу тебя.

Железный Шурик поднял руку.

— Мальчишка-капелька пытался учить нас жить, но мы, — крикнул Железный Шурик, — сами знаем, как нам жить, — и он включил старенький телевизор…

На экране появились полосы, а потом замелькало, засверкало, загудело…

— Железный рок!

Все вскочили, запрыгали, затанцевали с нарастающим грохотом.

пели, кричали, рычали в зале.

Они прыгали вокруг нас, Калоши и Чайника, все сужая круг. Казалось, они нас растопчут. Но я взглянул на Правительницу Спицу, на железных, гремящих вельмож и понял, что они сейчас нас просто не видят. И сами не сознают, где они находятся…

Но вдруг телевизор забарахлил, затрещал, музыка оборвалась, по экрану пошли полосы.

Правительница Спица устало плюхнулась в железное кресло-корыто, отчего оно издало заключительный звук «блям».

— Спасибо, Железный Шурик, — сказала Правительница. — Ты нас утешил и получишь еще одну железную медаль.

Железный Шурик низко поклонился.

— Завтра, — сказала Правительница, — с первыми лучами солнца мы казним на площади Калошу и Чайник, а этих, — она показала на меня с Эгейкой, — уведите.

Охранники-гвозди подступили к нам.

Эгейка, опустив голову, пошел, я — за ним. Потом нас бросили на дно кастрюли. Сверху установили ситечко, сквозь которое проникал слабый свет.

Эгейка молчал, мне тоже не хотелось разговаривать. Грустные мысли стали приходить мне в голову. Я вспомнил папу и маму, которые, наверно, давно уже беспокоятся.

Вдруг слабый серебряный свет проник в нашу темницу.

Слабый серебряный свет проник в нашу темницу. Свет усиливался. Он побежал по стенке, спустился на дно и… Мы увидели серебряную девочку Лунный Блик. В руках она держала неизменную свою серебряную корзинку.

Эгейка, увидев девочку Лунный Блик, высоко подпрыгнул.

— Ребята, — сказала девочка Лунный Блик, — я принесла вам ужин.

— Я не хочу есть, — покачал головой Эгейка. — Я буду просто на тебя смотреть, — и он улыбнулся во весь свой широкий рот.

— Глупости, — сказала девочка Лунный Блик и тут же покраснела. Она поправила свою серебряную косу и начала доставать из корзинки румяные лунные пышки.

Такие аппетитные, что я и Эгейка сразу же принялись уплетать за обе щеки.

В это время раздался грохот — с нашей кастрюли свалилось железное ситечко.

— Молодец, дедушка Водыркин, — захлопала в ладоши девочка Лунный Блик. — Мы вас освободим.

А я подумал: «Хорошо, что в Городе железяк даже ночью много шума, а то бы нам несдобровать».

Когда мы поели, мы почувствовали себя не просто лучше, а необыкновенно легко. Мне казалось, что я могу летать.

Мы с Эгейкой замахали руками.

— Сейчас улетим высоко, высоко, — закричал Эгейка.

— Ой, мальчишки, что мне с вами делать?! Не все сразу, — девочка Лунный Блик достала из своей корзинки лунную дорожку, кинула наверх кастрюли…

— Бежим.

В одно мгновение мы очутились на краю тюрьмы-кастрюли, где нас поджидал дедушка Водыркин. Девочка Лунный Блик протянула дальше лунную дорожку.

И вот мы уже за пределами железно-кастрюльного дворца Правительницы Спицы.

— Подождите, — остановил нас дедушка Водыркин. — Я вас должен нарисовать. Это — исторический момент, когда небо и земля соединяются.

Он поднял заранее заготовленную фанерку, взмахнул кистями и стал быстро рисовать.

Пока он рисовал, я смотрел, как в воде отражались звезды.

— Ну вот, готово.

Мы посмотрели. На картине было изображено огромное дерево с золотыми яблоками. Мы с Эгейкой сидели среди плодов и листьев дерева.

— Крона дерева, — пояснил художник Петр Кузьмич, — это счастье, объединившее вас, а корни уходят глубоко в землю.

— А где кастрюля? — спросил я.

— Кастрюли уже нет, — засмеялся Эгейка, — как нет и рисунка.

Действительно, все на фанерке расплылось и исчезло. Дедушка Водыркин грустно опустил свою седобородую голову.

• Предыдущая
• 5/58
• Следующая