Пиппи Длинныйчулок садится на корабль - Линдгрен Астрид - Страница 4

• Предыдущая
• 4/16
• Следующая

Аптекарь ничего не ответил, а просто с шумом захлопнул окошко.

— Ну ладно, — сказала Пиппи, пожав плечами, — тогда я попробую съесть горячий пальт. Если не поможет, он будет виноват.

Она уселась на ступеньки лестницы перед дверью аптеки и поставила в ряд бутылочки с лекарствами.

— Подумать только, до чего взрослые бывают неэкономными, — сказала она. — Вот здесь, дайте-ка мне сосчитать, восемь бутылочек, а ведь все эти рекалства прекрасно уместились бы в одной бутылке! Хорошо, что у меня самой есть хоть капля деревенской смекалки!

С этими словами она вынула пробки из всех бутылочек и слила все лекарства в одну. Потом она как следует встряхнула эту бутылку, поднесла ее ко рту и сделала несколько больших глотков. Анника, зная, что лекарства в некоторых бутылочках можно употреблять только как мази, немного испугалась.

— Ты что, Пиппи, откуда ты знаешь, что это лекарство не ядовитое?

— Это я узнаю, — весело ответила Пиппи. — Узнаю самое позднее завтра утром. Если я тогда останусь жива, значит, рекалство не ядовитое, значит, его можно пить даже самому маленькому ребенку.

Томми и Анника призадумались. Немного погодя Томми неуверенно и огорченно спросил:

— Ну, а если оно в самом деле ядовитое, что тогда будет?

— Тогда вы возьмете то, что осталось в бутылке, и будете этим полировать мебель в гостиной, — ответила Пиппи. — Ядовитое оно или нет, не зря же мы его покупали!

Она взяла бутылку и поставила ее в коляску. Там уже лежала куклина рука, паровая машина и воздушное ружье Томми и мешочек с красными конфетами — все, что осталось от вторых восемнадцати кило. А еще в коляске сидел господин Нильссон. Он устал и захотел, чтобы его везли.

— Между прочим, скажу я вам, что рекалство это очень хорошее. Я уже сейчас чувствую себя куда бодрее. А лучше всего чувствует себя мой хвост, — сказала Пиппи и завиляла своей маленькой попкой.

Потом она пошагала со своей тележкой на Виллу Вверхтормашками. Томми и Анника шли рядом с ней. У них чуть-чуть болели животы.

— Сегодня, — сказал Томми, — мы с Анникой написали письмо своей бабушке.

— Вот как, — откликнулась Пиппи, продолжая мешать в кастрюле ручкой зонтика. — Обед у меня сегодня будет — объедение! — Она сунула нос в кастрюлю — понюхать, хорошо ли пахнет. — Варить один час, сильно помешивая, подавать сразу без имбиря. Что ты сказал? Написали бабушке письмо?

— Да, — сказал Томми, он сел на дровяной ларь и стал болтать ногами. — И скоро мы обязательно получим от нее ответ.

— А мне никто никогда не пишет, — сказала Пиппи с досадой.

— Так ведь ты и сама никому не пишешь, — возразила Анника. — Нельзя получать письма, если не пишешь сама.

— И все это потому, что ты не ходишь в школу. А если не ходишь в школу, то и не научишься писать.

— А вот и нет, я умею писать. Я знаю целую кучу букв. Фридольф, матрос с папиного корабля, научил меня писать много букв. А когда не хватает букв, можно писать цифры. Честно, я умею писать! Только я не знаю про что. О чем пишут в письмах?

— Да ну, — ответил Томми. — Я всегда сначала спрашиваю бабушку, здорова ли она, и пишу, что я здоров. После пишу немножко про погоду и все там такое. Сегодня я еще написал, что убил в нашем подвале большую крысу.

Пиппи задумчиво мешала в кастрюле.

— Жаль, что мне никто не пишет. Все другие дети получают письма. Так дело не пойдет. Раз у меня нет бабушки, которая написала бы мне письмо, я могу писать сама себе. Вот возьму и начну сейчас же.

Она открыла печную заслонку и заглянула в печь.

— Если не ошибаюсь, здесь должна лежать ручка.

Ручка там лежала. И Пиппи взяла ее. Потом она разорвала пополам большой бумажный пакет и села за кухонный стол. Она сильно нахмурила лоб и выглядела очень серьезно.

— Не мешайте мне, я думаю, — сказала она.

Томми и Анника решили пока поиграть немножко с господином Нильссоном. Они по очереди снимали с него и надевали снова его маленький костюмчик. Анника попыталась уложить его в зеленую кукольную кроватку, где он обычно спал. Ей хотелось быть понарошку медсестрой. Томми будет доктор, а господин Нильссон — больной ребенок. Но господин Нильссон не слушался и вылезал из кровати, подпрыгивал до потолка и цеплялся за лампу хвостом.

Пиппи глянула на него одним глазом.

— Глупый господин Нильссон, — сказала она. — Разве больные дети цепляются хвостом за лампу? Во всяком случае, в нашей стране они этого не делают. Я слыхала, что в Южной Африке такое случается. Если у ребенка жар, его тут же подвешивают на лампу и он висит там, пока не поправится. Но ведь здесь не Южная Африка, ясно тебе?

Под конец Томми и Анника оставили господина Нильссона в покое и стали чистить лошадь скребницей. Когда они вышли на веранду, лошадь ужасно обрадовалась. Она обнюхала их руки, чтобы проверить, не принесли ли они ей сахара. Они не принесли ей ничего, но Анника тут же побежала и принесла несколько кусочков.

А Пиппи все писала и писала. Наконец письмо было готово. Конверта у нее не было, но Томми сбегал домой и принес ей конверт. Он дал ей также марку. Она старательно написала на конверте свое имя и адрес: «Фрёкен Пиппилотте Длинныйчулок. Вилла Вверхтормашками».

— А что ты написала в письме? — спросила Анника.

— Откуда мне знать? — ответила Пиппи. — Ведь я его еще не получила.

Как раз в эту минуту мимо Виллы Вверхтормашками проходил почтальон.

— Везет же мне иногда, — сказала Пиппи, — мне до зарезу нужен почтальон, а он тут как тут.

Она выбежала на дорогу.

— Будьте добры, отнесите это письмо сейчас же девочке Пиппи Длинныйчулок, — попросила она. — Это очень срочно.

Почтальон взглянул сначала на письмо, потом на Пиппи.

— А разве не ты Пиппи Длинныйчулок? — удивился почтальон.

— Конечно, я, а кто же еще? Что я, по-вашему, королева Абиссинии?

— Тогда почему ты сама не берешь это письмо? — спросил он.

— Почему я не беру это письмо? Что же, я сама должна его брать? Нет, это уж слишком! Что же, теперь люди должны сами себе носить письма? Для чего тогда почтальоны? Тогда их всех нужно отвезти на свалку. Ничего глупее я еще не слышала. Нет уж, мой мальчик, если ты будешь так работать, то никогда не станешь начальником почты, уж поверь мне!

Почтальон решил сделать как она хочет. Он опустил письмо в почтовый ящик Виллы Вверхтормашками. Не успело письмо упасть на дно ящика, как Пиппи радостно вытащила его.

— Ах, как интересно, — сказала она Томми и Аннике. — Это первое письмо в моей жизни.

Все трое уселись на лестнице веранды, и Пиппи разорвала конверт. Томми и Анника стали читать через ее плечо. И вот что в нем было написано:

— Вот здорово! — с восторгом сказала Пиппи. — Здесь написано то же самое, что ты написал своей бабушке, Томми. Значит, это настоящее письмо. Я буду беречь его всю-всю жизнь.

Она положила письмо в конверт, а конверт положила в маленький ящик бюро, стоявшего в гостиной, — для Томми и Анники было, пожалуй, самое приятное рассматривать всякие красивые вещи в бюро у Пиппи. Она то и дело давала им какой-нибудь маленький подарочек, но вещей в ящиках бюро меньше не становилось.

— И все-таки я тебе скажу, — сказал Томми, когда Пиппи спрятала письмо, — что ошибок ты наделала в письме целую кучу.

— Да, тебе нужно ходить в школу и научиться писать получше, — добавила Анника.

— Спасибо! — ответила Пиппи. — Я уже один раз училась в школе целый день и набралась такой учености, что она до сих пор бурлит у меня в голове.

— А у нас будет экскурсия за город на целый день, — сказала Анника. — Мы пойдем всем классом.

— Вот досада! — воскликнула Пиппи и закусила косичку. — Вот досада! Мне, конечно, не позволят идти с вами, потому что я не учусь в школе! Они, видно, думают, что можно поступать с человеком как угодно только потому, что он не ходит в школу и не учит помножение.

• Предыдущая
• 4/16
• Следующая