Сказочные повести. Выпуск шестой - Шварц Евгений Львович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/63
• Следующая

Папа сидел на берегу, жевал Петины пироги и бросал остатки в воду. Этим он только пугал лягушек, которые прыгали с кувшинок и зря качали поплавок.

Солнце желтком разлилось по папиной лысине, согрело ее, а рыба все не клевала. Наконец папа начал сам клевать носом, и над рекой поплыл нежный с пересвистами храп.

Непоседа вернулся, с трудом волоча пакет с копчеными лещами.

— Вон сколько! — вздохнул он, утирая пот. — И все золотые! Такой будет улов!..

Но никто не догадывался, что собирается делать с лещами Непоседа.

— Тебе придется мне помочь, — сказал он Нетаку, а затем что-то долго шептал ему на ухо.

— Самый правильный способ! — ответил Нетак и, взяв одну рыбину, поспешил к воде.

Деревянный Нетак воды не боялся, утонуть он не мог, а с тяжелым копченым лещем ему и нырять было нетрудно.

— Буль-буль-буль!.. — запела вода и поглотила ныряльщика.

Ровно через секунду поплавок папиной удочки вздрогнул, заерзал — и нырнул. Леска натянулась, как струна, удилище согнулось и легло плашмя на воду. Папа проснулся, вскочил, влез в ботинках в воду и, схватив двумя руками удилище, вытащил его из воды. Бамбук свистнул в воздухе, леса выдернулась, и над рекой заблестел золотой лещ.

— Тю-тю-тю! — запел папа и, не разглядывая добычу, снова наживил крючок куском пирога.

Папа дрожал как в лихорадке. Забросив удочку, он начал нетерпеливо переступать с нога на ногу, приговаривая:

— Нервы… ах, нервы!..

— Буль! — сказал поплавок и снова утонул.

Папа вскрикнул и выдернул нового леща.

— Э, да тут их целый косяк!

Он вытащил подряд пять лещей! Потом косяк, видимо, кончился, и клев прекратился. Только теперь папа рассмотрел свою добычу. Он стал как вкопанный, и глаза его полезли на лоб.

— Что это значит? — Папа побледнел и выронил из рук удочку. — Копченые лещи в реке?! Да это же чудо!.. Все рыбаки просто лопнут от зависти!.. Нет-нет, это, наверное, нервы!.. Скорей к профессору Лещукину… то есть Щуликину… то есть Щукину…

Папа направился к машине, но вдруг рядом раздался хохот. Это смеялся Петя, выглядывая из кустов.

— Петя, ты? — спросил папа, и подбородок его задрожал. — Что ты здесь делаешь?

— Иду в пионерский лагерь.

— Какой лагерь? — переспросил папа. — Ах, лагерь!.. Сейчас же домой!

— Не пойду! — сказал Петя.

— Не пойдешь? — и папа вдруг радостно выкатил глаза. — А ты, пожалуй, прав! Скажу больше — молодец! — И тут он принял грозную позу и начал ораторствовать: — Ты должен быть в лагере — так хочу я, твой отец!.. И пусть мама мне не указывает! Моя фамилия Мамин, но я вовсе не мамин, а свой! Я сам свой собственный папа, то есть папа своего сына! Я — старший в доме, я — глава семьи… А если мама по фамилии Папина, то она вовсе еще и не папа, а моя мама, то есть моя жена!.. Довольно я с ней намамился… то есть намаялся… Теперь все пойдет по-другому, да!..

Петя не верил своим ушам — стоял разинув рот и дивился папиной храбрости. «Ну и достанется ему от мамы!» — подумал он.

Но папа, видимо, окончательно взбунтовался против мамы. Он бегал по берегу, разбрасывая ногами комки глины и спотыкаясь о коряги.

Он так увлекся своим ораторством, что не заметил, как снова в ботинках вошел в воду и изрядно подмочил брюки.

— Ты поедешь в лагерь! — громогласно заявил он, выпрыгивая из воды. — И никаких возражений! Я сам отвезу тебя… — И он протянул руку с лещами в сторону машины.

Лещи сверкнули на солнце золотыми боками. Папа посмотрел на них и запнулся.

— Подожди меня здесь, никуда не ходи! — сказал папа. — Я сейчас вернусь, только отвезу рыбу домой, пока она не протухла… Давай, — крикнул он водителю, — разворачивайся! — и, схватив с земли пиджак, на ходу впрыгнул в машину.

«Газик» исчез в клубах дорожной пыли, а на берегу, у самой воды, осталась папина соломенная шляпа.

Да, если бы отцовская голова в эти минуты не была забита лещами, он бы заметил, как изменился его сын.

Петя стоял на берегу реки с распахнутым воротом, на ветру лихо развевался его чуб, а в глазах сверкали живые, задорные огоньки. Полнота его значительно поубавилась, щеки обветрились, и только в уголках губ сидели еще едва заметные остатки капризита.

Ну что ж, папа еще не раз полюбуется своим сыном, но сейчас цель похода была близка, все путешественники в сборе, и не было причин, которые снова смогли бы их разлучить.

А лодка стояла у берега, покачиваясь на волнах, и ждала пассажиров.

— А теперь все в лодку! — скомандовал Петя и, оставив на берегу мяч, тяжело плюхнулся в старую рыбацкую плоскодонку.

Вода под лодкой закипела и подобралась к самым бортам. Петя сел на весла, но вдруг вскочил и крикнул:

— Кидай мяч!

Нетак бросил мяч.

Петя неуклюже схватил его, потерял равновесие и шлепнулся на дно лодки. Плоскодонка закачалась, зачерпнула воды и отошла от берега.

— Стой, стой, куда ты! — закричал Непоседа. — А мы?

Петя ухватился за весла и стал беспомощно болтать ими. Течение подхватило лодку и понесло ее к середине реки.

— Загребай правым! — кричали ему с берега.

Но Петя совсем растерялся, и лодка на глазах друзей уплывала все дальше и дальше…

Мальчики метались по берегу, не зная, что предпринять.

— Я как будто чувствовал, что так будет, — сказал Мякиш, шлепаясь на песок.

Казалось, путешествию конец, развязка близка, но коварная река подстроила им новую неприятность.

— Разве это моряк! — возмутился Нетак (сам-то он хорошо держался на воде и считал себя прирожденным мореходом). — Не моряк, а шляпа! — повторил он.

— Шля-апа? — переспросил Мякиш. — Шляпа здесь!

И верно, на берегу валялась папина соломенная шляпа.

— Да ведь это настоящий корабль! — обрадовался Нетак и столкнул соломенную шхуну в воду.

Шляпа закачалась на волнах, и всем троим путешественникам стало ясно, что лучшего корабля для них, сколько ни думай, и не придумать.

— Держи ее! — закричал Непоседа и быстро начал ломать ветки для весел.

— Те-еперь все де-ело в шляпе! — многозначительно произнес Мякиш и полез в нее.

Затем вскочил Непоседа с двумя новыми веслами. Последним, оттолкнувшись от берега, взобрался Нетак.

Шляпа по самые поля ушла в воду и перестала качаться. Непоседа веслами ловко проткнул поля и начал грести. Греб он, прямо скажем, здорово, умело, а его руки-пружинки, как всегда, не знали устали.

— Полный вперед! — чувствуя себя капитаном, скомандовал Нетак. — Курс норд-ост — на лодку!

А с Петей дело обстояло намного хуже. Течение несло и вертело лодку как щепку. Вдобавок ко всему в днище оказались щели, и вода уже целиком заливала Петины ботинки.

Только опытному и сильному гребцу удалось бы спастись в таком отчаянном положении. И Пете снова пришлось взяться за весла.

Беда — лучший учитель. На нежной коже Петиных ладоней через минуту появились водяные пузыри, но зато весла постепенно начали его слушаться. Напрягая последние силы, он вывел лодку на середину течения и начал приближаться к берегу. А вода в лодке все прибывала и прибывала, она уже достала до сиденья и по колени заливала Петины ноги… Он обернулся, чтобы посмотреть, далеко ли берег, и круто затопил весло. Лодка накренилась, и в нее хлынула вода.

«Все! — с ужасом решил Петя. — Я погиб!»

— Мама! — закричал он и встал во весь рост.

Лодка медленно шла ко дну. Петя, конечно, держаться на воде не умел. До сих пор он плавал только в ванне, да и то для безопасности мама надевала на него резиновый спасательный круг. Но здесь ни мамы, ни круга не было.

• Предыдущая
• 40/63
• Следующая