Сказочные повести. Выпуск десятый - Виткович Виктор Станиславович - Страница 16

• Предыдущая
• 16/60
• Следующая

— Какая хорошенькая кукла!.. А она закрывает глаза?

— Закрывает и открывает, — сказала продавщица. — И говорит «мама»!

— Сколько стоит?

— Один рубль шестьдесят три копейки.

— Ну что ж, — сказала Татина мама.

Она купила Лилю, потом обвела глазами магазин, заметила в углу гроздь воздушных шаров, взяла красный, зелёный и жёлтый. И шары понеслись за нею на ниточках.

Среди вертящихся этажерок с лекарствами, среди банок с притёртыми пробками и латинскими надписями, среди ядов и слабительных, грелок на живот и пузырей на голову, крошечных склянок и огромных бутылей с разноцветными жидкостями — сидел старый провизор Бахтерев-Разумовский. На его носу сияли очки с золотым ободком. С быстротой и точностью фокусника он отпускал посетителей, подсчитывая что сколько стоит и когда что будет готово.

Дошла очередь и до Татиной мамы.

Завертев этажерку с лекарствами, Бахтерев-Разумовский нашёл склянку с розовой жидкостью; на ней было написано по-латыни «tiap-tiap» и белела наклейка «наружное».

Провизор протянул склянку Галине Ивановне:

— Будете втирать в больное место два раза в день!

— Втирать?! — От изумления она чуть не упустила воздушные шары. — Это же надо пить! Семь раз в день!

— Что-о!? Пить наружное лекарство?!

— Так прописал доктор.

— Сорок пять лет сижу на этом месте, — сказал Бахтерев-Разумовский, — и первый раз слышу, чтобы пили капли тяп-тяп!

Он долго рассматривал печать и подпись:

— Слушайте, что это за рецепт?

— Это выписал доктор Кракс…

— Какой доктор Кракс?

Татина мама удивилась:

— Вы не знаете доктора Кракса?

Бахтерев-Разумовский поднял брови.

— У нас в городе сто семнадцать поликлиник; в каждой поликлинике четыре детских врача, два консультанта и один профессор-педиатр. Но я не знаю доктора Кракса.

— Он не в поликлинике, — сказала мама. — Он дома.

Провизор посмотрел на неё.

— Идите сперва к вашему доктору, узнайте, в чём дело! — И поставил лекарство обратно на этажерку.

Ахнув, мама выбежала из аптеки; за ней летели шары. Не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг (она не поверила своим глазам!) увидела Тату, перебегавшую через улицу.

— Тата?! — Галина Ивановна кинулась к дочери.

— Мама! Знаешь что! — Тата задыхалась от бега. — Могэс превратил Лилю в куклу! Надо её спасти!.. Бежим вместе!

— Бредит! — ахнула мама.

Она сунула под мышку картонку с куклой и корзину с цветной капустой, зацепила ниточки от воздушных шариков за пуговицу на жакетке и свободной рукой схватила дочку.

— Пусти! — крикнула Тата. — Ну, пусти же!

На них оглядывались прохожие.

— Пойдём домой, Таточка… — чуть не плакала Галина Ивановна. — У тебя температура… Пойдём… — И потащила за руку упирающуюся дочку домой.

Какая-то женщина на улице, показав на Тату, сказала своей худенькой девочке:

— Видишь, что бывает, когда по утрам отказываются от рыбьего жира!

А два мальчика, которые шли, поддавая ногами консервную банку, остановились.

— Какая глупая девчонка! — сказал один. — Она, наверно, хочет смотреть кино «Большой вальс», а ей ещё нет шестнадцати лет!

Вот так всегда: люди почему-то без конца ошибаются. И никак не сделать, чтобы они больше не ошибались.

Да что люди! Даже кот ошибался — он смотрел из форточки первого этажа и думал, что эту девочку тащат за то, что она без спроса сунула нос в сметану.

А ещё выше — из окна третьего этажа — на Тату смотрела маленькая голова в белом колпаке. Это был повар Пётр Петрович. Только он один не ошибался, он знал точно, кто эта девочка и куда её ведут.

Повар стоял на подоконнике кухни, держась кукольной рукой за край кастрюли, в которой дрожало желе, и с интересом смотрел вниз, во двор. Неожиданно рядом послышался насмешливый голос:

— Высовывайся, высовывайся! Как хлопнешься с третьего этажа, останутся от тебя рожки да ножки, пуговицы-черепки!

Кто бы это? Пётр Петрович оглянулся и увидел на плите на чайнике краснощёкую бабу в широкой юбке с цветочками.

— Ты кто?

— Управдомша с этого двора. А что?

— Ничего, — сказал повар.

Он открыл рот спросить ещё что-то, но в дверях уже поворачивался ключ. Съехав по бельевой верёвке с подоконника, повар бросился было в комнату, да споткнулся о веник и растянулся на пороге. Управдомша хихикнула и умолкла.

Мама с Татой быстро прошли по передней мимо куклы, валявшейся на пороге, и скрылись в комнате. Убедившись, что их нет, повар встал, отошёл на цыпочках в глубину кухни, поглядел наверх на краснощёкую бабу и мрачно сказал:

— Давай, спускайся!

— А зачем? — сказала управдомша. — Я на чайнике. Мне тут тепло, хорошо.

— Да как же ты попала на чайник?

— Так же, как ты, — флегматично сказала управдомша. — Стояла я как-то раз на нашем дворе и грызла орехи. Честно говоря, я работала не ахти как, вроде тебя. Гляжу на наш двор и думаю: лужи, мусор, кирпичи. Думать-то думала, а делать не делала, лень проклятая! Стою; вдруг девчонка с верхнего этажа: «Алла Павловна! — говорит. — Меня прислала бабушка. Она больная. Вода не доходит до нашего этажа!.. И течёт потолок!» А я возьми и скажи: «Берите воду с потолка!» И вот ведь не повезло — в этот самый миг чёрт принёс Могэса. Он услышал мои слова. Ну и… Вот я и оказалась на чайнике!

— Почему же ты не чинила крышу? — осведомился повар.

Управдомша прищурилась:

— А ты всегда делал всё хорошо?

— А тебе какое дело! — сказал повар.

— Ага, — торжествующе сказала управдомша. — Боишься правды!

Повар хотел ей ответить как следует, но, услышав шаги, брякнулся на пол. Ответить ему так и не пришлось, потому что управдомшу унесли: вбежала Татина мама, схватила чайник с Аллой Павловной и умчалась.

Эх, мамы, мамы! Вы, которые души не чаете в своих детях! Вы, которые кутаете их, как кочан капусты, чтобы им легче было простудиться! Вы, кормящие их из ложечки, чтобы у них пропал аппетит! Вы, которым в конце концов удаётся добиться, чтобы ваши дети не умели в десять лет зашнуровать себе ботинки! К чему вы готовите их — к жизни или к сказке?

И вы, Галина Ивановна, хороши! Не поверили настоящим врачам. Вспомните, какой у вас был разговор на улице — только что, когда вы шли в аптеку! Вы встретили соседку по лестнице.

«Как Таточка?» — спросила соседка. Вы ответили: «Спасибо вам за доктора Кракса! Он обещал, что утром она будет здорова!» «Ещё бы! — сказала соседка. — Десять рублей за визит, милая моя, гарантия! Вот был ещё один доктор… Так тот брал двадцать рублей! Ну, тот!» — И она махнула рукой: какой был тот доктор. «А где он сейчас?» — спросили вы. «Уехал за границу, давно-давно», — сказала соседка. «Жалко!» — Это сказали вы, Галина Ивановна!

И вы ещё куда ни шло! А вот — Лилина мама… Но та уехала на два дня в командировку, и мы не будем о ней говорить. И хорошо, что уехала! А то бы сейчас искала дочку, всюду бегала и мешала нам. Ей даже в голову не могло бы прийти, что её девочка Лиля лежит на кровати у Таты в кукольной коробке: вот куда приводит детей неправильное воспитание!

Когда Галина Ивановна принесла Лилю, сняла крышку с коробки и поставила в ногах у дочки, Тата даже не заметила новую куклу, — так ей было плохо. Зря она выбежала на улицу! Совсем застудила горло! Она лежала теперь с закрытыми глазами и шептала: «Пить…»

Да и Лиля тоже чувствовала себя неважно: подумайте, когда её несли, большую часть дороги она провела вверх ногами и, кроме того, стукалась о картонные стенки коробки то затылком, то туфельками с помпонами.

• Предыдущая
• 16/60
• Следующая