Пять Колодезей - Азбукин Борис Павлович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/39
• Следующая

— Смотрите-ка, что это? — Он покопался и вытащил еще два шарика. Последний подпекся на огне и был желтоватого цвета.

— Покажи! — Пашка подставил ладонь и с видом знатока начал рассматривать находку. — Не иначе как наросты какие-нибудь от старости. Ты посмотри, какая она вся трухлявая.

— Тоже скажешь — наросты, — проворчал Митя, рассматривая шарики.

— Вы знаете, что это? — воскликнул Степа, и лицо его просияло. — Это ведь жемчуг! Точь-в-точь такие бусы я видел в ювелирном магазине.

— Какой тут жемчуг? — недоверчиво покосился Пашка. — Что у нас, Индия, что ли?

— А вот жемчуг! Самый настоящий, — поддержал Митя. — Ты не слыхал, как по радио передавали, что в наших мидиях жемчуг водится? Теперь даже целая артель создана вылавливать их в Черном море.

— Не слыхал, — признался Пашка. — Значит, Степка счастливей всех. А я-то сколько переел этих мидий и не думал, что жемчуг лопаю. Хрустит что-то на зубах, а я знай глотаю.

Пашка с нескрываемой завистью смотрел на Степу, который обдумывал, куда бы понадежней запрятать драгоценную находку. Когда жемчужины были плотно завернуты в два газетных уголка, он снял кепку и засунул их поглубже за подкладку.

Тем временем Митя слил уже из ведра горячую воду и вывалил на железный лист целую горку янтарно-розовых креветок.

— Ешьте сколько влезет, — угощал он.

Степа изумился. Сколько тут этих усатых рачков! Штук триста или больше? Он очень любил шейки вареных речных раков. Но розовато-белое, нежное мясо креветок оказалось куда вкусней и слаще. Их можно есть, как семечки, в неимоверном количестве.

В наступившей тишине только и слышалось теперь сухое потрескивание упругой кожуры рачков. С завидной ловкостью и быстротой мальчики взламывали прозрачные панцири на брюшке и шейке и отправляли в рот кусочки розоватого мяса, отбрасывая в сторону кожуру и зеленоватую несъедобную массу.

Митя высасывал сок из креветок и не сводил глаз со «счастливой» раковины.

— Слышь, Степ! Ты эту раковину обязательно возьми с собой в коллекцию, — посоветовал он. — И в наш юннатский журнал все в точности запиши — когда, в каком месте ее нашел, и укажи эту бухту.

— А как же я запишу, если эта бухта никак не называется?

— За названьем дело не станет, — авторитетно заявил Пашка. — Мы же здесь укрылись от шторма и, можно сказать, спаслись. Так? Если б не эта бухта, пришлось бы пузыри пускать. Значит, и название ей нужно такое, подходящее.

После небольших препирательств на карту азовского побережья решено было занести новое название: «Бухта спасения».

Шлюпка легко и плавно скользила по искрящейся зыби и быстро приближалась к берегу.

Степа машинально, в такт с Пашкой взмахивал веслом. Он был так переполнен впечатлениями дня, что их хватило бы, пожалуй, на год. Эх, встретились бы ему сейчас городские товарищи! Вот бы удивились и позавидовали его удаче!

Этот день стал для Степы настоящим праздником. И вдруг он вспомнил о ведрах, оставшихся на площади. С тревогой взглянул он на солнце, которое, как назло, взбиралось все выше и выше. Пожалуй, уже скоро одиннадцать. Что, если они не успеют вернуться к приезду водовозов? А дома воды — ни капли: все останутся без обеда. Мать обязательно пристанет с расспросами: почему не принес? Где был? Почему не предупредил?

Почему, почему… А разве расскажешь ей все? Она ведь все равно не поймет, какой сегодня особенный, прямо-таки исторический день в его жизни. И Степа не знал, как поступить.

Некоторое время гребли молча. Повизгивали уключины, закручивались под веслами воронки, за бортом плескалась, булькала и пузырилась вода.

Митя, сидя за рулем, поглядывал на село. Возле песчаной кромки пляжа покачивались на якорях смоленые байды, между ними охотились за рыбешками и рачками утки. Они то и дело становились на голову и, выставив вверх свои гузки, чуть шевелили в воде розовыми лапками. На берегу — ни души: верный признак того, что все ребятишки побежали на площадь встречать водовозов. Со двора, что по соседству с его домом, вышел долговязый мальчишка и, неуклюже ступая, побрел переулком на площадь.

Митя поглядел ему вслед и вскрикнул:

— Ребята! Знаете, кто был в пещере и разорял гнезда?

— Кто? — в один голос отозвались Пашка и Степа.

— Федька Хлыст! Гляньте, только он так ходит, гад клещеногий.

Степа оглянулся. В самом деле, как же это он раньше не догадался?

Федька Хлыст пользовался общей неприязнью. У всех троих были с ним стычки и в классе, и на улице. Давняя вражда не только не проходила, но с каждым днем усиливалась.

Митя вспомнил, как месяца полтора тому назад они втроем накрыли Федьку в скалах, когда тот шарил по гнездам, и рассказали об этом в школе. Классный руководитель отчитал Федьку перед всеми ребятами.

— Вот он и отомстил, — уверял Митя.

— Ну, пусть он воюет с нами. А при чем же здесь птицы? — возмущался Степа.

…У Степы с Федькой были особые счеты. В село Степа приехал в начале мая. Поступив в школу, он быстро перезнакомился и поладил с ребятами. Со своими же соседями по улице — Пашкой Бродовым, Митей Лукиным, Любашей Скворцовой, с которой усадили его за одну парту, — он подружился. И только драчливый второгодник, длиннорукий Федька Хлыст, державший в страхе большую часть класса, с первого же взгляда возненавидел его. Степа вспомнил свой первый день в сельской школе. После уроков он возвращался домой вместе с Митей, Любашей и целой ватагой ребят-одноклассников. Пашки не было. Он дежурил и задержался в классе. Ребята осаждали Степу расспросами о городе, где он жил, о заводе, где работал отец. Федька Хлыст со своим приятелем Артюхой Чертковым шел позади. Они нарочно разговаривали громко. По отдельным словам Степа догадался, что речь шла о нем, но не подавал виду.

— А задается-то! — фыркнул Федька. — Думает, что больше всех знает.

Артюха, коренастый, с большими оттопыренными ушами парнишка, сказал что-то так тихо, что Степа не разобрал.

— Он и сам-то вроде девчонки. Потому его с ней и посадили! — Федька нарочно выкрикнул это громко. — Вот мы сейчас посмотрим, какой он есть.

При этих словах у Степы вспыхнуло лицо и сжались кулаки. Он взглянул на шагавших рядом ребят. Неужели и они слышали, как его сравнили с девчонкой? Можно ли стерпеть такое оскорбление? Но тут ему вспомнились вчерашние слова отца: «Ты не заносись перед колхозными ребятами, не задирай их. Старайся найти товарищей, подружиться, тогда и жизнь веселей пойдет». И Степа решил не обращать внимания на Федьку. Но в этот момент он услышал позади топот и вдруг получил такой удар в спину, что книги и тетради посыпались у него из рук. Степа подобрал с земли книжки и подошел к Федьке:

— Ты чего толкаешься? Что я тебе сделал?

Ребята окружили их и с любопытством выжидали, что будет дальше. Степа понимал, что от того, как он поступит сейчас, зависит в дальнейшем и отношение к нему ребят, и отношение самого Федьки, и многое другое.

— Плюнь на него. Он всегда всех задирает, — сказала Любаша. Ее большие карие глаза умоляюще остановились на Степе.

Степа всегда старался избегать драк, хотя и умел за себя постоять. Но сейчас он решил проучить Федьку. Уж он-то знал, как это сделать. Ему известны такие приемы «самбо» и бокса, такие захваты и броски, от которых Федька будет ползать и визжать поросенком. У себя в заводском поселке он и не с такими справлялся. Недаром он слыл самым заядлым борцом и боксером среди юных спортсменов заводского клуба.

Степа смело, в упор смотрел на Федьку Хлыста, который стоял перед ним, расставив ноги носками внутрь.

— Ты что? Всегда знакомство с драк начинаешь? Хочешь, чтобы я тебя с нокаутом познакомил?

— Гы-ы! С кем? — ухмыльнулся Федька.

— А вот сейчас узнаешь… — Степа дал Мите подержать книжки, засучил рукава голубой майки и, сделав три шага в сторону от дороги, занял позицию.

— Выходи, просвещу.

Ребята одобрительно загалдели, послышались смешки.

• Предыдущая
• 7/39
• Следующая