Дар любви - Уилсон Кара - Страница 11

На этот раз он хлопнул ладонью по столу и возвел глаза к небу.

— О господи! Чем я снова вас обидел?

— Почти ничем. Так, пустяки. Во-первых, вы распорядились моим временем, не поставив меня в известность. Во-вторых, решили, что мой гардероб нужно отправить в мусорное ведро. В-третьих…

— Ничего подобного я не говорил! — прервал ее Поль. — Судя по тому, что я видел, у вас отличный вкус.

— Не знаю, как вы пришли к такому выводу. Вы видели меня только в повседневной одежде.

— Не только.

— Не считая костюма, в котором я приехала. Признаю, что после такой дороги он выглядел неважно.

— Я его и не считаю. — Поль нахально улыбнулся. — Я имел в виду тот… вечерний наряд, который был на вас во время нашего первого ужина.

Кожу Уллы начало покалывать от удовольствия. Пытаясь избавиться от этого ощущения, она сжала губы и состроила сердитую гримасу.

— Я предпочла бы, чтобы вы этого не делали.

— Чего именно?

— Не флиртовали со мной. Это бессмысленно.

— Я наполовину испанец, — ответил Поль так, словно это все объясняло. — Французы наслаждаются своими винами, немцы — пивом и сосисками, а испанцы — женщинами.

— А я думала, паэльей.

— Тогда, моя милая, вам предстоит еще многому научиться.

К счастью, в этот момент принесли главное блюдо, и остаток трапезы прошел за беседой на более общие темы. Хотя Поль прямо этого не сказал, однако из его реплик о деловых интересах во всем мире следовало, что он безумно богат. Куда богаче, чем можно было судить по его вилле.

Но он открылся Улле и с неожиданной стороны.

— Моя бабушка, — похвастался он за десертом — великолепным кофе и изысканным пирожным, — готовила лучшие тефтели на свете. Размером с мой кулак. А ее рыба… — Он закатил глаза. — Ничего вкуснее не ел!

— А ваша мать? Она тоже хорошо готовила?

Поль, откинув голову, расхохотался, и Улла как зачарованная начала изучать его лицо. Его глаза были голубыми, как море в полдень, а пушистые ресницы казались сделанными из черного шелка. Зубы сверкали, как только что выпавший снег. Точеное лицо и сильная смуглая шея могли принадлежать только аристократу.

Из-под распахнутого воротника рубашки пробивались густые волосы, широкую грудь обтягивала светло-серая льняная рубашка. А все остальное…

Улла сглотнула и отвела глаза. Она могла бы подробно описать его плоский живот, длинные мускулистые бедра и упругий холмик между ними. Утром у нее было достаточно времени, чтобы полюбоваться всем этим.

— Увы, нет! — фыркнул он. Улле понадобилось время, чтобы вспомнить, о чем шла речь. — Моя мать родом из богатой испанской семьи. Все ее желания выполняла прислуга. Она не знала, с какого конца берут скалку, но отцу не было до этого дела. Он любил ее такой, какая она есть. Это сводило бабушку с ума. Помню, как она стояла на кухне и на чем свет ругала моего отца за то, что он женился на неумехе, которая даже чайник вскипятить не может. Эти женщины грызлись между собой, пока бабушка не умерла.

— Так же, как мы с Юлией, — сказала Улла. — Вместе тесно, врозь скучно.

— Это совсем другое дело, — серьезно возразил Поль. — У мамы и бабушки была одна общая черта: обе обожали моего отца. А вы с Юлией…

— А мы с Юлией обожаем Хельгу.

— Надеюсь, вы правы. — Смех, игравший в глазах Поля секунду назад, уступил место сомнению. — Я уверен, что моя дочь вам дорога. Но ее матери…

— Поль, вам следует больше доверять Юлии. Я надеялась, что мои слова вас успокоили.

— А я надеюсь, что у вас есть основания для такой уверенности. Бог свидетель, я бы спокойнее спал по ночам, если бы был уверен, что она не устала от роли матери так же, как устала от роли жены.

Изумленная Улла покачала головой и хотела спросить, что он имеет в виду, но в это время в машине зазвонил телефон. Из короткого обмена репликами стало ясно, что это звонит Ирен.

— Нам нужно вернуться, — сказал он, закончив разговор и жестом попросив счет. — Хельга проснулась. Она плачет, и Ирен не может ее успокоить.

Оно и к лучшему, подумала Улла, борясь с досадой. Поль Вальдонне в больших дозах — это яд. Он наводит на грешные мысли. Интересно, что значит быть его возлюбленной? Глупости! Юлия же сказала, что стоит Полю завоевать любовь женщины, как он тут же остывает.

Кроме того, он нервировал Уллу своими вопросами и нелестными отзывами о Юлии. Похоже, Поль собирает доказательства того, что его бывшая жена не способна заботиться о девочке.

И вообще ни о ком. Выражение его лица и тон говорили если не о ненависти, то о неприкрытой враждебности. Судя по словам Юлии, она отвечает ему тем же. Почему? Как могла любовь смениться такой антипатией? Почему их брак разбился вдребезги, несмотря на то что должен был родиться ребенок?

Улла прижалась к дверце автомобиля и тайком посматривала на Поля из-под темных очков. Он вел мощную машину с небрежным изяществом, то и дело меняя ряд. Этот человек владеет не только собой, но и всем вокруг.

Черты его лица находятся в противоречии друг с другом. Решительный подбородок не вяжется с полным чувственным ртом, черные ресницы — с яркими голубыми глазами. Любовник или тиран, смотря по обстоятельствам.

— Что заставило вас жениться на Юлии? — внезапно спросила она и тут же устыдилась собственной бестактности. Это не ее дело. Поль Вальдонне не из тех наивных мужчин, которые повинуются импульсу и принимают короткую влюбленность за глубокое чувство, необходимое для прочного брака. Но если так, то…

Он не торопился с ответом.

— Я часто задавал себе этот вопрос.

— Вы любили ее?

— Нет. Но желал. Достаточно сильно, чтобы не обращать внимания на явные признаки того, что мы не пара.

— Почему? — снова спросила Улла. — Вы мог ли бы завоевать любую женщину. Вы такой… — Красивый, как смертный грех, обаятельный, светский, к тому же богатый.

Он поднял бровь и посмотрел на Уллу с насмешливым любопытством.

— Какой?

— Скажем так: принадлежащий к сильным мира сего. Так почему именно Юлия?

— Потому что она появилась в самое неподходящее время. В прошлом году я лишился обоих родителей. Сначала матери, долго и мучительно умиравшей от рака, а через несколько недель — отца. Как говорили врачи, от неизвестной причины. Иными словами, после потери жены он просто утратил волю к жизни.

— Одиночество и разбитое сердце, — кивнула Улла. — Такое часто случается, когда два человека долго жили вместе и были очень близки. Один не может жить без другого.

— Вот именно. Я тяжело переживал эту потерю. Внезапно до меня дошло, что хотя моя карьера была успешнее отцовской, а мое богатство превзошло ожидания матери, но я беднее их обоих, потому что у меня нет близкого человека.

Его лицо стало грустным, и у Уллы сжалось сердце. Она знала про целебность физических контактов и отчаянно хотела прикоснуться к нему. Но он не искал сочувствия и не признавал жалости, поэтому она сказала только одно:

— Поль, мне очень жаль.

Он беспомощно махнул рукой, словно жалел о собственной слабости.

— Я пустился на поиски, нашел Юлию и, как уже говорилось, клюнул на ее яркую внешность и жизненную силу. Но то, что вначале привлекало, вскоре стало утомительным, потому что она была ненасытной. Что бы я ей ни дарил, этого было мало.

— Как, по-вашему, Юлия любила вас?

— Во всяком случае, она сделала все, чтобы убедить в этом меня. Однако быстро выяснилось, что на самом деле она любила положение в обществе и роскошь, которые принес ей этот брак. И за это я осуждаю себя. Я должен был это увидеть, потому что притворство к числу достоинств Юлии не относится. К несчастью, когда я прозрел, мы уже поженились.

— Не знаю, могу ли я согласиться с тем, что она вышла замуж только из-за денег. По-моему, у ее нового мужа нет ни гроша, однако, похоже, Юлия от него без ума.

— Дай-то бог… Мне бы хотелось думать, что на этот раз она нашла подходящего человека. Но я склоняюсь к мысли, что их скоропалительное супружеское блаженство имеет прямое отношение к финансовому соглашению, которое мы заключили с Юлией после развода. Я плачу большие алименты на ребенка. Едва ли этот великий писатель будет умирать с голоду на своем чердаке, дожидаясь признания.