Петтер и поросята-бунтари - Старк Ульф - Страница 10
- Предыдущая
- 10/26
- Следующая
Нет, что же это на самом-то деле происходит?
Когда председатель муниципалитета Густав Цеттерблум собирается облачиться в свой строгий синий костюм, чтобы отправиться на одно из своих бесконечных заседаний, он обнаруживает на правом лацкане пиджака бумажную позолоченную орденскую звезду, раскрашенную акварельными красками, а в центре — ухмыляющуюся поросячью морду. «Орден Пустой Башки Первой степени» —выведено красивыми буквами по краям.
— Э? Что такое? — недовольно кривится он. А когда он лезет в карман за платком, чтобы вытереть вспотевший лоб, то обнаруживает там странную записку: «Не выставляй детей из игры. Мы тоже хотим участвовать и требуем слова. Поросята бунтари следят за тобой».
Что же это, в конце-то концов, происходит за шатким стенами лачуги под мостом? Уж не в самом ли деле там засела Полиция безопасности? Уж не из её ли штаб-квартиры слышится эта спотыкающаяся музыка взбесившегося пианино?
Нет, там засели всего лишь мы со Стаффаном. Мы не теряли времени даром. Сидя у коптящей керосиновой лампы, мы разрабатывали планы наших операций и писали наши записки, с которыми потом крались ночью по посёлку и оставляли их на кухонных столах, в карманах, в почтовых ящиках, на дверях и на окнах. Слухи о Поросятах-бунтарях быстро распространились по Дальбу. У жителей Дальбу тем для разговоров было не так уж много, поэтому слухи эти ещё и сильно преувеличивались. Близорукий Янссон сообщил, что он собственными глазами видел диковинное гигантское существо, полусвинью, получеловека, которое ночью во вторник сидело у самой телефонной будки и выло на луну. «У меня просто волосы встали дыбом», — сказал он и потёр свою лысину.
Так уж ему все и поверили! Нет, конечно. Но двери и окна стали всё же закрывать на ночь. Не то чтоб кто-нибудь очень испугался, но мало ли что. Осторожность никогда не помешает.
Зато я, честно говоря, немножко струхнул. До сих пор нам всё сходило с рук. Но я прекрасно понимал, что рано или поздно кто-нибудь на нас обязательно наткнётся, и всё раскроется. А мне вовсе не хотелось, чтоб меня потащили в суд к тому самому судье, который разбирал дело Бродяги. Чуяло моё сердце, что судья не стал бы смеяться нашим проделкам, хотя всё это, конечно, было очень смешно и совсем безобидно. По-моему, он не отличался особым чувством юмора.
— Мне кажется, пора нам поставить точку, надо переждать, — сказал я Стаффану. — По-моему, запахло жареным.
— Я тоже так думаю, — согласился Стаффан. — Придётся устроить перерыв. Хотя, вообще-то говоря, что уж мы такого особенного сделали? Безобидные проделки. Но мы становимся слишком заметными фигурами. Ладно. Ещё одна маленькая операция — и хватит. Будет в самый раз.
…В ту ночь нашей «дичью» оказалась Хедвиг.
Мы сами толком не знали, куда же нам направиться. На этот раз мы вышли на свою ночную охоту без определённой цели. И без готовых записок в карманах. Мы положились на волю случая: авось что-нибудь подвернётся. Нельзя же было просто взять и отступиться. Надо было как-то достойно завершить кашу деятельность.
Если бы фабричная труба Голубого была не труба вовсе, а колокольня, а на этой колокольне были бы часы, они показывали бы без чего-то там двенадцать, когда мы покинули своё логово под мостом и отправились на охоту. На тёмных улицах не было ни души, все окна закрыты, и свет везде погашен.
Так вот, в ту самую ночь мы и наткнулись на Хедвиг.
Но сначала мы наткнулись на дядю Янссона.
Он торчал зачем-то в подворотне одного там дома на площади. Шляпа надвинута на самые глаза, а воротник пальто поднят. Руки в карманах. Он очень старался быть незаметным. И он не отрываясь смотрел на зелёную телефонную будку.
Дураку было ясно, что он поставил себе задачу раскрыть этой ночью Поросят-бунтарей. С терпением, достойным самой Полиции безопасности, он не спускал своих утомлённых, близоруких глаз с объекта наблюдения. При малейшем признаке появления Поросёнка-бунтаря он настиг бы его одним прыжком, как пантера.
— Дядя Янссон, дядя Янссон, — простонал Стаффан дрожащим голосом, будто он дико чего-то перепугался.
— Тссс! — прошипел дядя Янссон из своей тёмной подворотни.
— Миленький дядечка Янссон, — продолжал Стаффан ужасно жалобным голосом. — Спасите нас!
— В чём дело? — сказал дядя Янссон уже нормальным голосом.
— Эт-ти нахальные по-поросята, — выдавил, заикаясь, Стаффан.
— Эти розовенькие поросята охотятся за нами, — подключился я.
Дядя Янссон потёр руки и посмотрел на нас горящим от нетерпения взглядом частного детектива.
Зачем нам понадобилось его дурачить? С другой стороны: почему бы и нет? Если подумать, мы его даже, можно сказать, выручали: теперь ему будет что рассказать любопытным гражданам Дальбу, и при этом не надо будет морозить себе ноги и помирать со скуки в тёмной подворотне.
— Это было около гаража Аронсона, — стал сочинять Стаффан. — Их было две штуки. Такие огромные-преогромные, прямо как медведи. Луна как раз только вышла из-за туч, и мы видим — стоят. Прямо у въезда в гараж. Они сразу будто раздулись, и вместо носа у них стали такие огромные пятачки. А руки превратились в свиные копыта. И как глянут на нас своими свиными глазками — у нас прямо душа в пятки. И вдруг как хрюкнут! Угнетатели, говорят, ещё попомнят нас! Он вот тоже слышал.
— Гм, — сказал дядя Янссон, — явное преувеличение. От страха вам померещилось и то, чего не было. Но как говорится, нет дыма без огня. Вы вот что, ребятки: бегите-ка вы домой и ложитесь спать. Я беру это дело на себя.
— Дядя Янссон, вы только, пожалуйста, никому не говорите. Обещаете? Не рассказывайте никому, что это мы их увидали. А то они нам ещё отомстят.
— Можете не бояться, — сказал дядя Янссон. — Ни словечка никому не скажу. А теперь марш по домам.
И с этими словами дядя Янссон направился к гаражу Аронсона. Он шёл мелкими, крадущимися шажками, каждую минуту ожидая какого-нибудь неприятного сюрприза. А мы отправились своим путём — Поросята-бунтари вышли на свою последнюю охоту в Дальбу. Если б мы только могли, мы раздулись бы до огромных размеров и, обратив свои пятачки к тёмным окнам, завизжали бы таким страшным визгом, что навсегда заткнули бы рот пронзительной фабричной трубе Голубого.
Но на самом-то деле мы бродили по Дальбу в нашем всегдашнем мальчишечьем обличье — две жалкие фигурки, — дёргали закрытые двери и захлопнутые ставни и, побродив так без всякого толку, потащились обратно в своё логово. Охота не удалась. И я даже втайне радовался, потому что мне очень хотелось спать, и я бы с удовольствием пошёл сейчас домой, залез бы к себе в кровать и заснул под мирное посапывание Лотты. Грозным ястребам и мятежным поросятам, как видно, тоже иногда требуется отдых.
Вот тут нам и попался на глаза домик Хедвиг. Он стоял немного отступя от дороги, которая шла вверх от нашего логова под мостом. Домик утопал в зелени, и вокруг всё было засажено душистым горошком, розами, люпином, фиалками, настурцией, жасмином и сиренью. Может, попытаться всё же последний разок, подумали мы. Просто-напросто заглянуть на кухню, присесть к кухонному столу и написать несколько дружеских строк? Письмо — вещь немаловажная. «Знай, что Поросята-бунтари помнят о тебе и берут тебя под своё покровительство».На этом бы и можно было сделать перерыв.
Дверь открылась перед нами будто сама собой.
Мы на цыпочках прошли через тёмную переднюю. По дороге Стаффан чуть не разбил стоявшего на комоде фарфорового ангелочка, но вовремя подхватил его. А я вдруг столкнулся нос к носу с каким-то взлохмаченным типом с дико вытаращенными глазами. Ну, всё, подумал я. Прощайся с жизнью. Но тут же сообразил, что это моё собственное отражение в огромном стоячем зеркале. Никогда бы не подумал, что этот жуткий тип — я сам! Откуда ж я мог знать, что у меня такая рожа!
Испугаться собственного лица или там упавшего ангела — такое, в конце концов, всегда может случиться, когда лезешь ночью в чужой дом. Совсем другое дело — очутиться вдруг лицом к лицу с хозяином этого дома. Тут уж действительно можно просто умереть со страху.
- Предыдущая
- 10/26
- Следующая
