Как Бабы-Яги сказку спасали - Мокиенко Михаил Юрьевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/13
• Следующая

Совсем ещё недавно в сказочном лесу всё шло своим чередом. Богатыри сражались со Змеем Горынычем, Гуси-лебеди детей воровали, Соловей-разбойник свистел так, что прохожие люди теряли сознание, а потом недоумевали: «Кто же свистнул их денежки?»

Но вдруг всё изменилось. Стали происходить странные вещи. Кощей Бессмертный бросил интересоваться принцессами, дерево с молодильными яблоками перестало давать плоды, Жар-птица прекратила излучать свет и тепло. Напала на сказку скука и безразличие.

Только три Бабы-Яги, три неразлучные сестрицы знали, в чём дело.

В избушке на курьих ножках, как и положено, был полный беспорядок. В углу стояла треснувшая ступа, совершенно не пригодная для полётов. На ржавом гвозде висела шапка-невидимка, старательно обглоданная молью.

Потолок покосился, и казалось, что он держится на одной паутине. На печи красовалась надпись: «Кощей дурак». Лет пятьсот назад её нацарапал Иван-царевич, который был здесь проездом.

Старшая Баба-Яга лежала на дубовой лавке и тоскливо разглядывала эту эпитафию.

Средняя сестрица с силой втирала ей в костяную ногу какую-то мазь, похожую на скисший йогурт.

Костяная нога слегка дымилась от этой процедуры, как будто из неё добывали огонь.

— Ты не жалей мази-то, погуще сдабривай. Скрипит окаянная, спасу нет.

— У нас етой мази всего тридцать бочек осталось — лет на шестьсот хватит, а потом что?

Средняя Баба-Яга была самой глупой, но экономной.

— Не прожить нам, сестрица, столько лет, — вздохнула старшая.

— Как это не прожить? Мы же вечные.

— Бабы-Яги живут только в сказках. На дворе двадцатый век колготится. Сказки про нас никто не читает, новые никто не сочиняет. Мы теперича бездельные. Ну, ладно, хватит.

Старшая Баба-Яга прошлась по комнате. Скрип в ноге пропал. Средняя потащила остатки мази в чулан. Через некоторое время оттуда донеслось:

— А раньше-то бывало… То тебя Алёнка в печку хитростью заманит, то Иван-дурак такое вытворять начнёт, что и вспомнить стыдно.

— Так он же дурак, что с него возьмешь?

В чулане раздался страшный грохот, и на пороге появилась средняя Баба-Яга с огромной шишкой на лбу.

Сёстры давно привыкли, что с ней всегда что-нибудь происходит. Пойдёт за водой — обязательно в колодец свалится, кашу сварит, так на себя её и выльет. Бестолковая, одним словом. Но очень инициативная.

Однажды притащила невесть откуда железяку: «Змей Горыныч сказывал, очень нужная в хозяйстве вещь. „Огненный тушитель“ называется».

Бабы-Яги заинтересованно смотрели на эту диковину, а средняя решила продемонстрировать её действие. Она повернула рычажок и с силой на него нажала… Повалил белый пар, потом забила пена, огнетушитель взмыл к потолку и завертелся волчком.

Пытаясь увернуться, сестрицы бегали по избушке, сметая всё на своём пути. Огнетушитель не отставал. Перебил посуду, развалил печь и, проломив дверь, вылетел во двор. Там он ещё немного полетал, обильно поливая ядовитой пеной бельё на верёвке. Затем вернулся в избушку, сильно стукнул среднюю Бабу-Ягу и только после этого улетел в сторону леса, приветливо помахивая пенным хвостом.

— Эх, какая жизнь была! Просто сказка! — мечтательно произнесла средняя Баба-Яга и, споткнувшись о порог, грохнулась на пол.

— Коль сказки нет, так и помирать пора. А ты мази жалеешь! — Старшая вздохнула и полезла на печь.

— А помирать-то не хочется!

— А так жить тебе хочется? — раздался с печи злобный голос. — Никто не потревожит, каргой старой не назовёт. Царевна-лягушка в девках засиделась, Гуси-лебеди в зоопарк улетели… Рушится жизнь сказочная.

— Может, ещё случится в нашем лесу сказка? — задумчиво сказала средняя и накрыла сестру одеялом в цветастых заплатах.

— Нет, сестрица, лес уж не тот. Вот давеча ходила по лесу, подхожу к реке, а она белая, как молоко, а берег склизкий такой, ну прямо кисель…

— Так это же Молочная река — Кисельные берега.

Старшая Баба-Яга подскочила на печи:

— Нечисть ты нецивилизованная! Там везде трубы торчат, а из них какая-то гадость в речку льётся, и дух тяжёлый идёт. Всю речку испоганили!

В гневе она была страшна, и средняя сестра решила поменять тему беседы.

— А где наша младшенькая? — заискивающе пролепетала она. — Уж выпь три раза проорала, а её всё нет. Может быть, она отыскала что-нибудь сказочное?

Старшая даже позеленела от злости.

— Да что она отыщет в этаком-то лесу?!

— А может, она в соседний лес пошла?

— Была я там! — проскрежетала старшая. — Выхожу на опушку, вдруг что-то как загудит, как засвистит, аж деревья согнулись. Вижу — Соловей-разбойник…

— С кем-то силой меряется, кому-то голадриков нашвыривает? — с надеждой спросила средняя.

— Если бы… Сидит, бедолага, на пеньке, как будто это ему голадриков нашвыряли, и с тоской на самолёты смотрит.

— На ковры-самолёты?

Глупость средней Бабы-Яги начинала не на шутку раздражать старшую.

— Да ну тебя! У них всё пораздельно. Ковры в горницах висят, а самолёты на опушке стоят. И опушку нашу они в ерадром переназвали.

— А что там Соловушка делает?

— Какой Соловушка?

— Ну наш, разбойник. Чего он свистит-то там?

У старшей Бабы-Яги на нервной почве стал глаз дёргаться.

— Да это самолёты свистят! А Соловушка сидит на пеньке, смотрит на них и плачет вот такими слезами! Эх, пропал сказочный лес!

— Плачет… а ведь какой весёлый был! Пойду за водой схожу.

— Сходи, сходи, — старшая повернулась к стене и закончила уже тихо, — надоела до зла-горя…

Средняя взяла вёдра и направилась к выходу. Но тут дверь с треском распахнулась, сильно ударив её по лбу. Она с криком отлетела в угол, потирая на лбу новую шишку, вёдра загрохотали по полу. Старшая Баба-Яга свалилась с печи. В дверях стояла младшая Баба-Яга. Лицо её сияло.

— Тоскуете, коряги старые? А я нашла в нашем лесу кое-что сказочное…

Младшая Баба-Яга стояла на пороге избушки и улыбалась во всё лицо. В душе она была романтиком. Любила уходить в лес и слушать, о чём щебечут птицы. Любила собирать цветы и лекарственные травы. Больше всего на свете она хотела, чтобы в их лесу снова произошла сказочная история, и поэтому целыми днями бродила в поисках чего-нибудь сказочного.

— Тоскуете, коряги старые? — повторила она.

— А как не тосковать-то? Совсем от безделья очумели, — сказала старшая, с трудом поднимаясь. — Некуда в ступе слетать, некого на Кощея натравить…

— Никто избушку к лесу задом не повернёт! — подхватила средняя сестра, прикладывая к шишке ржавое ведро.

— Так что же ты такое нашла? — нетерпеливо спросила старшая.

— Погодите, дайте отдышаться.

Младшая села на лавку и начала свой рассказ:

— Дело было так. Вышла я из избушки рано утром. Пошла подальше в лес, чтобы храпа вашего не слышать. Трава росой переливается! У речки ивушки плакучие перешептываются! Где-то вдалеке дятлы перестукиваются…

— Опять завела свою поезию! Ты покороче можешь? — сердито спросила старшая.

— Могу… На чём я остановилась?

— На дятлах, — напомнила средняя сестра.

— На каких дятлах?

— Которые перестукиваются!

— С кем перестукиваются? — Младшая явно потеряла нить рассказа.

— Не знаю я, с кем они перестукиваются! — вспылила старшая. — Ты про дело рассказывай!

— Про какое дело?

— Что ты нашла сказочное?!

— Так вот я и говорю. — Младшая поудобней устроилась на лавке. — Дело было так. Иду это я по лесу. Тишина кругом, только где-то вдалеке вкрадчиво дятлы перестукиваются.

• Предыдущая
• 2/13
• Следующая