Дом тысячи страхов - Усачева Елена Александровна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/32
• Следующая

Колька с Вовкой выжидательно смотрели на парня. Алина, вдруг потеряв к нему всякий интерес, пошла вдоль берега и принялась подбирать вынесенные волной палочки и соринки. Набрав горсть, она села на песок, спиной к мальчишкам, и стала что-то из них плести.

– Поможешь или нет? – уже более миролюбиво спросил Колька, отрывая взгляд от Бабкиной.

Вместо ответа Глеб протянул вперед дрожащую руку и ткнул Спирю пальцем в коленку. От неожиданности Колька отпрыгнул в сторону.

– Ты чего? – Он опять начинал злиться.

– Вы живые? – с искренним удивлением спросил Глеб.

– А какие еще? – взорвался Спиридонов, вскакивая. – Уж не покойники, поверь!

До Вовки вдруг стало доходить, чего так испугался этот деревенский парень. Он подошел к Глебу и взял его за запястье. Глеб вздрогнул, но руку не вырвал. Его взгляд был теперь прикован к Наковальникову.

– Поможешь нам? – медленно спросил Вовка.

– Так ведь его же нет, – осторожно проговорил Глеб, косясь на Спирю.

– Кого? – Вовка старался сохранять спокойствие.

– Домика этого, – сглотнув, прошептал парень. – Его второй год, как сожгли.

Вовка почувствовал, как по его голове бегут противные мурашки.

Кольку это сообщение тоже ошарашило. Он стоял, открыв рот, соображая, что лучше сказать.

– Место там н-нечистое, – быстро забормотал Глеб, приподнимаясь на колени. – Мне отец говорил. Давно еще, как только построили, стали там нехорошие дела твориться. Люди вроде тонут, а потом возвращаются как ни в чем не бывало. Главный ведьмак там – хозяин. Всем заведует, народ заманивает – мол, рыбы много, житье привольное. И сам же всех и топит. Страх там живет! И ходить туда нечего!

– Ты чего сказки рассказываешь? – уселся рядом Колька, но в голосе у него уже не чувствовалось прежней уверенности.

– Какие сказки! Мой батя сам видел, как они из воды выходят. Кожа облезлая, сами синюшные – и в дом. Музыка там ночами гремит, людей привлекает. А потом они стали по берегу расползаться, воду мутить, ветры насылать. Бабы какие-то появились. И стали, понятное дело, окрестные мужики туда сбегаться. Кто возвращался, а кто и нет. Вот два года назад его и спалили, чтобы не заманивали они больше никого. А еще русалка там живет. Днем вроде на девчонку похожа, а ночью оборотнем становится. Она-то людей и топит. Сама серая, вместо волос водоросли. Никто от нее живым не уходит. Всякого защекочет и на дно утащит.

– Ее тоже видели? – хмыкнул Спиря. – Или так, местная легенда?

– Я правду говорю! – забеспокоился Глеб.

– Глупость все это! – раздался обиженный Алинин голос. Она все так же сидела на берегу, спиной к ребятам, и, судя по двигающимся локтям, что-то плела. – Как может не быть того, что есть?

– Действительно, – поддержал ее Колька. – Стоит дом. Мы там живем…

– Нет его! – возбужденно выпалил Глеб. – Я сам видел. Еще по весне сети ставил, специально мимо него проплыл. Мостки все под воду ушли, ни одной лодки не осталось, вместо дома черный скелет стоит. Мне батя рассказывал, что хотели они тогда стены растащить, да побоялись. Они и так-то страху натерпелись. Как дом загорелся, все вокруг выть и скрежетать начало, земля задрожала, а по воде здоровущие волны пошли. Мужики еще беспокоились, что эти волны огонь затушат. Что их специально русалка нагнала. Но вроде все обошлось.

– Что вы его слушаете? Он все выдумывает! – снова закричала Алька. – Не было ничего этого! Стоит дом! И Андрей Геннадиевич жив!

Ребята вновь оглянулись на нее.

Девочка так и не повернулась и сидела, уперев руки в песок. В правой была зажата кукла в синем комбинезончике, со светлыми кудрявыми волосами.

– Бабкина, ты чего? – удивленно забормотал Спиря. – Не волнуйся ты так. Мы сейчас все выясним, кто жив, а кто нет. Наковальня, чего молчишь?

Вовка, не отрываясь, смотрел на куклу, на побелевшую от напряжения Алькину руку. Кукла повернула в его сторону голову и распахнула небесно-голубые глаза.

– А ты, местный житель, чего замолчал? – не унимался ничего не замечающий Колька. – Вставай, довезешь нас до того берега, а там разберемся, что и где происходит. И ты, Бабкина, шевелись, хватит сидеть.

– Убирайтесь отсюда! – завизжала Алина, вскакивая. Теперь стало особенно заметно, что все ее тело стало белым. Вовка машинально сделал несколько шагов в сторону. Ему вдруг страшно захотелось взглянуть девчонке в лицо. Но он успел заметить только профиль – совершенно белый, с блестящим стеклянным глазом, со впалыми серыми щеками, с туго скрутившимися в колечки желтыми завитками волос, в которые были вплетены зеленые ленточки, очень похожие…

В Наковальникова тут же что-то полетело, а сама Бабкина что есть духу побежала прочь. По дуге обогнула берег с замершими ребятами, с разбегу прыгнула в воду.

Опешивший Спиря только и смог, что поднять руку. Слова застряли у него в горле.

– Ма-ма! – раздалось у самого Вовкиного уха.

Он осторожно скосил глаза и увидел, как по его спасжилету ловко карабкается кукла, которую в него бросила убегающая Алька. Глаза куклы нехорошо блестели, рот раскрывался в широкой белозубой улыбке. С чавкающим звуком руки прилипали к жилету и с таким же противным чмоком отлипали. Кукла явно подбиралась к его горлу.

– Дьявол! – первым заорал Глеб, снова подхватывая весло и занося его над замершим Наковальниковым. Размахнулся он от всей души и, наверное, убил бы опешившего Вовку, но тут вовремя опомнился Спиря. Он поднырнул под руку парня, ударил его по локтю, выбивая весло, и вместе с ним повалился на песок.

Парус плескался на воде. Катамаран кое-как прикрепили к правому борту моторки, и, чтобы его все время не заносило под мотор, идти пришлось на самом малом ходу. Глеб с Колькой друг на друга не смотрели. У обоих на лицах красовались синяки. Вовка сидел, понурившись, перед ним к лавке была привязана кукла.

Поначалу Глеб категорически отказывался брать колдовскую игрушку с собой.

– Потопит она нас, – бурчал он, замывая царапины после драки со Спиридоновым.

Вовка неуверенно поддел лежащую на земле куклу. После падения она замерла и оживать, судя по всему, не собиралась. Ее кукольные в полосочку зрачки бессмысленно смотрели в небо, помятый комбинезончик и рубашечка были запачканы в песке, в волосах застряли зеленые ниточки водорослей. Перепуганный Вовка отшвырнул ее сначала в воду, но потом решил вытащить на берег.

– Выброси ее, выброси! – зудел над ухом Глеб. – Я с ней никуда не поплыву!

Но Наковальников решил ее оставить.

– Может пригодиться, – пробурчал он, снимая веревку с катамарана и крепко прикручивая куклу к лавке. – Может, Алька появится.

Странное исчезновение Бабкиной совсем не укладывалось в его голове. Куда она могла уплыть? За всей этой суматохой вокруг куклы, шума из-за драки он не успел заметить, в какую сторону она подалась.

– Ну, Бабкина-то, а? – воскликнул Колька, распрямляясь. – Какой номер выкинула?

– Нечисть это, нечисть, – на одной ноте тянул Глеб. – Кто же еще? И кукла оттуда. Из преисподней. Выкинь ее, а? – в сотый раз попросил он у Вовки. Но Наковальников только упрямо замотал головой.

– Да какая же она нечисть, если мы с ней весь день провели – и ничего? – настаивал на своем Спиря.

И только сейчас в Вовкиной голове стали складываться все те странности, что он успевал раньше замечать, но не понимал. Это же Колька говорил про хорошую связь старика с загробным миром – так оно и получается. Или Алькино бесстрашие? Конечно, чего ей бояться, если она уже мертва.

Мертва…

Вовка замотал головой.

Не то! Так не может быть! Она его спасла! Она помогла дверь в каморку открыть. Бред, бред!

Но лежащая перед ним кукла доказывала, что никакой это не бред, а самая настоящая правда. Страшная и очень неприятная.

– Как же хозяин может жить, если он того… покойник? – подал голос Колька. – Трупаки в земле лежат, разлагаются, их черви грызут… Как же он может бегать?

• Предыдущая
• 18/32
• Следующая