Робер Сюркуф - Май Карл Фридрих - Страница 5

• Предыдущая
• 5/16
• Следующая

Священник свернул глазами.

— Ты? — спросил он. — Ты хочешь судить меня?

— Да. Но я справедливый судья. Я отпускаю тебя на свободу, — ответил офицер и совсем уже другим тоном, смеясь, добавил: — Надо же, даже добрый брат Мартин, и тот меня не узнал!

Услышав этот голос, священник встрепенулся.

— Сюркуф, Робер Сюркуф! Не может быть! — воскликнул он.

— П-с-с-т, тише! — предостерег его тот. — Там же люди, они могут заинтересоваться нами.

— Но как ты добрался до меня? В этом мундире? Ты представляешь, сколь рискованна твоя игра?

— Рискованна? Ба-ба-ба! Эти господа — художник и врач, — разыгрывающие из себя генералов, мне не опасны, а вот маленького полковника Бонапарта надо слегка остерегаться… Ты спрашиваешь, как я до тебя добрался? Ты что же, полагаешь, Робер Сюркуф способен оставить в беде доброго приятеля? А-а-а, этот мундир? Ха-ха! Посмотри внимательнее. Это же сюртук таможенного чиновника, который снял его, поскольку на эшафоте он ему не нужен. У меня много друзей и знакомых, на которых я могу положиться. Теперь я пойду в Тулон, чтобы поглядеть, что там творится.

— Не делай этого! Ты рискуешь жизнью!

— Не волнуйся за меня. Я и сам знаю, чем рискую. Сейчас речь идет о тебе. Ты — свободен. Куда думаешь теперь направиться?

— До встречи с тобой я имел намерение добраться до итальянской границы. Там бы обо мне позаботились.

— Ты должен действовать наверняка. У меня тут есть несколько надежных парней, которые доведут тебя до Фрежюса и устроят на судно.

Сюркуф негромко свистнул, и тут же из темноты вынырнули две фигуры.

— Это брат Мартин, ребята. Я поручаю его вам и уверен, что с вами ему ничего не грозит… Давайте мою куртку, а этот сюртук заберите обратно. А теперь попрощаемся. Мы оба покидаем эту страну, и дороги наши, скорее всего, никогда больше не сойдутся.

— Господь да благословит тебя, сын мой. Я…

Он не успел договорить, потому что Сюркуф уже растворился в ночной темноте, успев, однако, прежде сунуть ему что-то в руку. Священник определил на ощупь, что это — деньги. Друзья Сюркуфа потянули его за собой, и он безропотно зашагал вместе с ними.

Полчаса спустя в штаб вернулся с позиции Бонапарт, и Этьен Жерар поспешил вручить ему пакет. Это и в самом деле была расписка. Она гласила:

Бонапарт велел солдату подробно доложить, как все произошло, а потом долго смотрел на четкие строки письма. Следует ли наказывать обманутого часового? Нет. Он молча кивнул, и Жерар, повернувшись кругом, удалился. Принимать меры к поимке беглеца? Не имеет смысла. У него, Бонапарта, много других дел, куда более важных, чем не сулящее никаких выгод водворение беглого арестанта обратно в камеру. Оба генерала на захват позиции, предложенный Сюркуфом, не согласились. Куда умнее оказались англичане: разобравшись, наконец, в значимости этой местности, они бросили туда четырехтысячный отряд, который немедленно возвел там оборонительные сооружения. Укрепления эти были столь сильны, что позиция тут же получила название Малый Гибралтар.

Разъяренный этим промахом Бонапарт направил запрос Конвенту, в результате чего в ноябре верховное командование передали отважному и рассудительному Дюгомье. Тот понял, какого стратега обрел в маленьком корсиканце, и охотно прислушивался к его предложениям. В обстановке полной скрытности были проведены необходимые приготовления, на которые ушло добрых три недели. Затем началась трехдневная ужасающая бомбардировка Малого Гибралтара, завершившаяся успешным штурмом.

Жителей города охватила паника. Многие из них участвовали в восстании против Конвента и приветствовали англичан, когда их флот вошел в Тулон. Теперь, когда оборона города затрещала, они растерялись. Комендант Тулона О’Хара прилагал колоссальные усилия, чтобы отразить атаки осаждающих. Однако, когда Малый Гибралтар пал, он понял, что все его потуги тщетны. Невозможность удержать Тулон признал и командующий английским флотом адмирал лорд Худ, отдавший кораблям приказ покинуть гавань. Теперь флот стоял на внешнем рейде, принимая на корабли солдат и тех жителей, что скомпрометировали себя сотрудничеством с англичанами. Почти четырнадцать тысяч человек стремились покинуть город, чтобы избежать мести Конвента, от которого, как было известно, милосердия ждать не приходилось.

В узком переулке неподалеку от внутренней гавани разместилась таверна, посещаемая только чистой публикой. Всякий сброд хода сюда не имел: дядюшка Кардитон, так звали хозяина таверны, был человеком солидным и умел держать портовую голь на почтительном расстоянии. Вечером, накануне штурма Малого Гибралтара, в таверну вошел незнакомец. Одет он был в мундир английского матроса и вел себя с присущей этим людям бесцеремонностью. Он умостил грязные ноги на покрытый белой льняной скатертью стол и, изрыгая многоэтажные проклятия, потребовал хозяина.

Дядюшка Кардитон приблизился к столику и вежливо осведомился о желании гостя.

— Вина! — рявкнул тот.

— У вас есть с собой посуда?

— Что? Здесь нет стаканов?

— Для гостей имеются. Но при продаже навынос каждый приходит со своей посудой.

— И кто же вам сказал, что я хочу взять вино с собой? Я — гость и буду пить здесь.

— Если вы хотите выпить моего вина, вам придется все же взять его с собой, потому что выпить его здесь вы не сможете. Тот, кто желает быть моим гостем, должен вести себя так, чтобы мне за него не было стыдно.

— Та-а-а-к! А за меня вам, значит, стыдно?

— Разумеется. В моем доме ноги держат под столом.

— На что спорим, я оставлю ноги там, где они сейчас, а вы все же будете рады принять меня!

— И не подумаю. Прошу вас немедленно покинуть мой дом.

— Даже если меня пригласили сюда?

— Кто же это?

— Робер Сюркуф.

— Сюркуф? Англичанина? А-а-а, здесь что-то не то. Позвольте, я принесу вам стакан.

— Ну, кто был прав? — чужеземец рассмеялся. — Теперь я вижу, что пришел по правильному адресу, и буду вести себя более благовоспитанно. Не беспокойтесь, дядюшка Кардитон, я не англичанин, я — бретонец. Мне пришлось переодеться в этот мундир, чтобы пробиться сквозь вражеские посты. Сюркуф здесь?

— Здесь. Как мне ему вас назвать?

— Берт Эрвийяр.

— Эрвийяр! — радостно воскликнул хозяин. — Почему же ты мне сразу не сказал?

— Мне хотелось убедиться, действительно ли ты такой ворчун и брюзга, как о тебе рассказывают!

— Неплохо придумано, только очень уж не выношу англичан… Где тебя отыскала наша шлюпка?

— В Сен-Тропезе. Сюркуф точно знал, что я там. У него есть какой-то план?

— Не знаю. Он очень скрытен, и я не стал бы порицать его за это.

— Насколько я его знаю, у него определенно есть что-то на примете. Я всего два часа здесь, но уже знаю, что буду делать. Я видел, к примеру, бригантину [13]— стройную, нарядную, как голубка, и стремительную, как сокол. У нее двадцать пушечных портов [14], и, похоже, она только что сошла со стапеля. Вот это был бы приз, а?

Хозяин ухмыльнулся.

— Ты имеешь в виду английскую «Курочку», что стоит там на якоре? Да, чудесный корабль! Очень даже не худо было бы переименовать его по-французски. Впрочем, как знать… Сюркуф говорит, что ему это не составило бы большого труда, с твоей, конечно, помощью. Я думаю, он предложит тебе должность старшего офицера. Пойдем, я провожу тебя к нему.

Разговаривали они, не таясь, потому что в таверне никого не было. Хозяин провел Эрвийяра вверх по лестнице, а когда вернулся в зал, его ожидали гости — пришла целая группа портовых рабочих. Немного спустя вошел еще один мужчина и, пройдя с гордым видом по залу, скрылся в задней комнате, предназначенной для капитанов и штурманов. Это был рослый кряжистый человек с одутловатым лицом того «спиртного» оттенка, который частенько встречается у любителя крепких напитков. Был он здесь не иначе как завсегдатаем: не дожидаясь заказа, хозяин сразу же принес ему большой стакан коньяка. С гостем он был весьма уважителен, хотя внимательный наблюдатель заметил бы, вероятно, что в глазах его теплится какой-то плутовской огонек, наводящий на подозрение, что вся эта почтительность не более чем маска.

• Предыдущая
• 5/16
• Следующая