Семь отмычек Всевластия - Краснов Антон - Страница 52

• Предыдущая
• 52/78
• Следующая

Афанасьев коротко взвыл и нырнул в джип к Пелисье, где сухим, раздирающим горло шепотом потребовал себе холодного, со льдом, виски.

Впрочем, он недолго разыгрывал из себя безутешного байронического героя. В конце концов, Галлена и Альдаир обещали помочь, и они в самом деле способны на это!..

Вооружившись этой спасительной мыслью, Афанасьев приступил ко второй части своего египетского вояжа: корыстной. Он прекрасно помнил, куда спрятали они с Коляном золотого быка. Место было такое, что бык мог храниться там тысячелетиями. Афанасьев пошел на дело один, ночью, вооружившись фонарем и инструментами. Но все предосторожности, все ухищрения и старания оказались тщетными: статуя, отлитая из чистого золота, статуя весом в девяносто килограммов, статуя, чья художественная ценность, верно, значительно превышала даже ее громадную материальную стоимость, – исчезла.

Исчезла бесследно.

Афанасьев сжал зубы и, присев на холодный ночной камень, закурил. Ночь раскинулась, распростерла крылья, как огромная черная птица. Женя курил и глядел в черное египетское небо, такое же головокружительное, с отточенными кинжалами дальних звезд, как три тысячи лет назад. «Наверное, я перепутал место, – малодушно думал он, не желая утверждаться в мысли, что сокровище банально сперли, умыкнули, стырили, похитили. – Наверное, за многие века ландшафт изменился, и я просто не туда пришел. К тому же я выпил сегодня. Ладно! Значит, так и должно быть! Успеем еще найти этого быка. Придем сюда с Коляном! Ведь мы с залетными божками обязательно вытащим его из древнеегипетской дыры. Хорошо даже, что я не нашел этот рогатый металлолом. А то столько бы с ним намучился! А сейчас не до того…»

Решив это для себя, Женя Афанасьев встал с камня и отправился в лагерь археологов.

Через три дня он с Пелисье летел рейсом «Каир – Москва». Жан-Люк решил принять активное участие в поисках двоюродного брата, чья необычная судьба так сумбурно переплелась и сомкнулась с его собственной судьбой. Афанасьеву, однако же, казалось, что француз не поверил ему до конца и до сих пор готов принять все это за один большой розыгрыш, организованный Анатолием Анатольевичем Ковалевым и его младшим коллегой Афанасьевым. Или за серьезный рецидив своей психической болезни.

Женя не разубеждал и не убеждал Пелисье. Сам увидит. А если еще и на Тангриснира с вороном Мунином и Вотаном Боровичем посмотрит, так и вовсе… Впрочем, до Москвы еще полтора часа, а там еще до родного города пилить на наземном транспорте несколько часов, одернул себя Афанасьев, глянув на часы. Потом он вошел в Интернет и принялся просматривать новости спорта. Закончив с этим, начал шарить по всемирной паутине вслепую, убивая время.

Пелисье меж тем пил водку с лимонным соком и вермутом и подмигивал хорошенькой китаянке, сидевшей неподалеку от него. Китаянка была мало склонна приветствовать намеки толстого француза, но это ничуть не смущало Жан-Люка. Он уже собрался было подняться, чтобы сократить дистанцию между собой и объектом своего сиюминутного обожания, как вдруг Афанасьев, читавший с экрана ноутбука, глухо вскрикнул и откинулся на спинку кресла.

Пелисье молниеносно развернулся к нему.

– Кес ке сеnote 16? – спросил он.

– Да так, – отозвался Афанасьев. – Тут… нарыл, в общем.

– Что такое?

– Да что-то вроде находки, которую сделал ты. Конечно, не древнеегипетская мумия, служившая в Балт-флоте, но все же. В общем, в Тибете нашли древнюю пещеру с наскальными надписями. Те, кто ее раскопал, говорят, что в эту пещеру уже семь или восемь веков не ступала нога человека.

– Ну и что?

– А то! На стене древнерусским письмом – уже непонятно, как оно угодило в горы Тибета! – написан… нынешний состав «Реала». Сезона две тысячи третьего – две тысячи четвертого года.

Пелисье едва не подавился.

– Конечно, понимаю, что у «Реала» везде есть поклонники, – продолжал Афанасьев, – но я сильно сомневаюсь, что в тринадцатом веке кто-то болел за королевский клуб. Но тем не менее тут есть фото этой наскальной надписи. Вот смотри.

Пелисье уставился на экран. В его глазах замелькали слова Зиданъ, Бэкхемъ и прочие звездные имена из состава «Реала». Европейские имена были выписаны церковнославянской вязью, без пробелов между словами.

– Это еще не все, – сказал Женя, – к этой большой статье прикреплена репортерская заметка из Саратова. Там есть кладбище Увек, стоящее на одноименном монгольском городище. Так вот, при рытье могилы землекопы наткнулись на золотой кубок высокой стоимости. А на кубке была надпись на двух языках, древнерусском и монгольском: «Чемпион Золотой Орды по футболу». Футболу!!! Так и написано. И есть дата, в переводе на современное летосчисление – тысяча двести сорок восьмой год. И имена игроков. Вот такой футбольный Кубок Стэнли из тьмы веков.

– Золотая Орда, – машинально выговорил Пелисье. – Золотая Орда!.. Хочу обратно в лечебницу!

– Золотая Орда! Но ведь мы там еще не были, – пробормотал Афанасьев и, увидев приближающуюся стюардессу, решительно заказал себе водки. Без вермута и без лимонного сока.

Васягин, Пелисье и Афанасьев сидели на квартире у последнего и наслаждались общением.

– О-отлично! – протянул Жан-Люк Пелисье, отталкивая от себя растрепанный пухлый том. – Известно ли тебе, Евгений, как татаро-монголы называли панцирь? «Хуяг». Да, да!.. Загляни вот в монгольский военный словарь. Боюсь, что это словечко и в древнерусский язык могло войти. А панцирь из кожаных пластин назывался «хуус хуяг».

– Хорошенькое вооружение было у граждан монголов.

– Кстати, Евгений, да будет тебе известно, в юности я очень интересовался Древней Русью. Происхождение обязывало. Потом, правда, на египтологию перекинулся. Помню, как я удивил учителя в коллеже, когда сказал, что французская королевская династия Валуа была в родстве с русскими князьями. Князь Ярослав выдал свою дочь замуж за короля Генриха.

– Да, она еще писала отцу, что Париж – деревня по сравнению со стольным градом Киевом, – отозвался начитанный Афанасьев, наливая кефир себе и сержанту Васе Васягину, снова сидевшему с выпученными глазами и лицом, выражающим вселенское удивление перед этим миром.

Нет, Васягин уже вышел из санатория и приступил к работе. И надо тому статься, что в первое же дежурство Васягину выпал невиданный аттракцион скорости – погоня с включенными мигалками и сиреной за козлом Тангрисниром. Проклятая тварь с дачи Ковалева мигрировала в город и уже успела отметиться. В частности, бравый козел повалил торговый ларек вместе с двумя находившимися внутри продавщицами, бодался с троллейбусом (как известно, тоже «рогатым»), ну а венцом плодотворной городской деятельности Тангриснира, без сомнения, стало посещение им дегустационного зала «Кубанских вин», где шла презентация чего-то там… уже не важно. Козел затесался в публику, опрокинул несколько столов, разлил вино, до смерти перепугал дам, никогда не видевших такого чудища. Да и кавалеров, если говорить откровенно, напугал. После этого он вышиб дно у фирменного бочонка с красным вином и принялся пить. Мимо заведения, на свою беду, проезжала машина ППС с сержантом Васягиным, который и пожелал узнать причину подобного переполоха. Еще бы!.. Девицы выскакивали на улицу едва ли не в чем мать родила – многим в панике порвали платья.

Васягин застал в «Кубанских винах» только трех человек: перепуганный хозяин заведения прятался за стойкой, выдавая свое присутствие громким перестуком зубов, а двое самых смелых или самых пьяных молодых людей стояли по обеим сторонам от козла и колотили Тангриснира стульями. Надо сказать, что это нисколько не мешало проклятой Эллеровой твари поглощать вино. Сержант Васягин, узнав виновника беспорядков, задрожал, но, вспомнив, что он – спаситель Цезаря, решил не робеть перед какой-то вонючей бессловесной скотиной.

С тем и вытянул Тангриснира резиновой дубинкой между рогов.

• Предыдущая
• 52/78
• Следующая