Темное сердце - Михалев Артем Аркадьевич "Русс" - Страница 48

Мысль отправить его к Макарову мелькнула и исчезла на задворках сознания с испуганным писком. Издевательств бывшего диверсанта Черный точно не переживет. Хотя… Мой взгляд удачно зацепился за хищно-темный металл украшений. Эти кольца здесь не помогут, но сама идея мне очень понравилась. Отличная, можно сказать, идея!

— Знаешь, Серж, есть у меня одна задумка. Но предупреждаю сразу, без всяких гарантий.

— А поподробней?

— Подробности будут, если удастся договориться. Там личность настолько колоритная, что… Короче, с характером мужик. Как фишка ляжет — может послать, может помочь, может яйца оторвать. В общем, я постараюсь, но если не выгорит — без обид. Моих способностей тут и близко не хватит. Специфика другая.

— Да уж я понял. — Серега необидно хмыкнул и тут же скривился от боли.

— Ладно. Ты выздоравливай, давай, а я поехал. Будут новости — отзвонюсь. Ты только телефон включи. И бухать завязывай.

— Ладно-ладно. Ехай уже, мамаша.

Прошло две недели… Женя не ошибалась, когда говорила, что меня ждет веселая жизнь. Наша мастер-координатор вообще редко ошибалась. До сентября осталось всего ничего, и Макаров словно с цепи сорвался, гоняя нас до изнеможения. Очень скоро его падаваны уйдут на вольные хлеба, и учитель стремился вбить в них как можно больше полезных навыков. «Вбить» в данном случае выражение отнюдь не фигуральное. Вместе с группой выносил тяготы обучения и чешуйчатый недооборотень.

Нагрузки увеличивались с каждым днем, но беспокоили меня не они. В свое время в среде одаренных ходили самые невероятные слухи о чутье покойного Графа. Бывший мастер-координатор тринадцатого отдела за километр чувствовал неприятности и не единожды вытаскивал «чертей» из крутых переделок. Сейчас мне хватало и своего вздыбившегося загривка, чтобы потерять покой и сон.

Мне все чаще снился израненный Ящер. Сон был обрывистым и непонятным: каменное плато, хлопья пепла повсюду и огромная ящерица на вершине каменной насыпи. Иногда он спал, беспокойно вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха, но чаще — брел, понурив лобастую морду и неторопливо перебирая лапами.

Сон повторялся, и с каждым разом зверь выглядел все хуже. К тому же в мире пепла был кто-то еще. Видения становились ярче и реальней, так что очень скоро я почувствовал тлетворный запах разложения — знакомую вонь пакостной поделки Эльвиры. Смерч. Моя звериная половина оставалась запертой в тюрьме, и ее сокамерник мне совсем не нравился. Я попросил помощи у Василька, но ее сканирование не принесло результатов.

— Боюсь, вселение потусторонних сущностей в нестандартных оборотней — это не мой конек. — Женя поджала губы и еще раз протестировала мой организм. — Извини, Саша. Мне кажется, у тебя легкое психическое расстройство на почве переутомления. Физически ты в полном порядке. Я даже больше скажу, результаты тренировок самые обнадеживающие. Еще немного, и твое тело преодолеет мои татуировки. По всем прогнозам демон Эльвиры должен слабеть с каждым днем. Главное — не бросай заниматься. Хотя за этим и без тебя проследят. — Будущий ректор академии кровожадно улыбнулась.

— Ладно. Спасибо, что посмотрела. Извини, что отвлек. Я знаю, как ты занята.

— Брось.

Наверное, Женька по моим глазам поняла, что успокоить меня не удалось, но сделать больше было не в ее силах. Очень уж специфический случай, где все основано на догадках и ощущениях. Вот если бы требовалось пришить руку или голову — тут ей не было равных.

Разговоры с Макаровым тоже не увенчались успехом. Выслушав, он в свойственной ему «деликатной» манере удвоил тренировочные нагрузки, немногословно прокомментировав:

— Дурью маешься. Значит, силы еще есть. Плохо работаю.

Пожав плечами, я вышел из кабинета. Угроза тренера ничуть меня не испугала. Тренироваться в команде с ребятами мне понравилось. Наши посиделки в «Искре» не прошли даром, и меня вроде как приняли. При всей своей немногословной угрюмости я отчего-то пришелся ко двору в их разномастной команде.

Макаров, кстати, изменил свое решение, и примерно через неделю мои забеги прекратились как не приносящие результатов. Организм приноровился к нагрузкам, и кольца уже не доставляли тех хлопот, что раньше. Поэтому меня начали использовать в качестве боксерской груши. Не стоило забывать, что группа изначально набиралась из середнячков, но задачи перед ней ставили сложнейшие. Идею потренироваться на ключнике-увальне ребятишки восприняли на «ура».

Сначала все проходило под плотным контролем тренера. Макаров хотел лично удостовериться, что его питомцам ничего не угрожало. Весовые категории несколько отличались, но без формы Ящера мне не удавалось добраться до подвижной мелюзги, а вот их удары проникали очень глубоко. Петр Игнатьевич не тратил время понапрасну, приучив воспитанников бить в сочленения магического «доспеха». Будь ты хоть трижды ключником — приятного в таких пощечинах мало. Я держался, хотя мои телохранители очень скоро переметнулись в стан охотников, и меня принялись гонять уже полным составом. С азартными криками и улюлюканьем.

Впрочем, охота пошла моему организму на пользу, приучив обходиться малым. Мне не только удалось нарастить полный, пусть и слегка облегченный вариант чешуйчатой брони, но и заставить ее функционировать в качестве камуфляжа. Пришлось научиться маскировать и крепить самые уязвимые точки. Игра сразу засияла яркими красками, а участники вдруг поняли, что добыча умеет больно кусаться. Теперь у меня появился шанс не только ударить, но и продолжить охоту, оторвавшись от погони, или пересидеть в укромном месте.

Нежданчик, как эмоционально выразился Ягай, прилетел чуть позже. В тот день меня загнали в угол и принялись методично вскрывать защиту. Опыта группа поднабралась, и все мои попытки вырваться из западни успешно пресекала. Я, конечно, сам виноват. Пряха недаром получил свою кличку, и его ловушки отличались исключительно подленькой изощренностью. Арсенал-то у меня небогатый, и будущие «студенты» быстро научились глушить физическую силу оборотня мастерством и опытом.

В тот раз я по глазам видел, что группа уже не сомневалась в победе. Добыча запуталась в силовых линиях, не способна маскировать уязвимости. Выдохлась. Неуклюжего мамонта оставалось только повалить и затоптать. Тем неожиданней оказалась кровавая плеть, махом вспоровшая контрольные точки западни. Мгновение назад связанный по рукам и ногам пленник вдруг вскочил и, рубанув ею наотмашь, скрылся в темноте лабиринта. Такая плеточка — типичное орудие кровососов. Любимый инструмент, весьма редко встречающийся у обычных магов. Пока группа разобралась, что ни Лилька, ни Ренат не имеют к этому отношения, я был уже далеко. Реакция на произошедшее меня насторожила. Если спецгруппа лишь радостно оскалилась — им, видишь ли, только в кайф погонять непредсказуемое нечто, то Макаров просто промолчал. Никаких объяснений, лишь привычное «работай!».

Будто ничего не случилось. Меня же не отпускала мысль, что плеть — это очередной гостинец смерча, поглотившего в свое время достаточно кровососов, чтобы поделиться умением рубить людей на куски. В ту же ночь я впервые проснулся от ночного кошмара. Каменная пустыня. Ящер. И чувство полной безысходности. Подходила к концу вторая неделя обучения в группе Макарова, когда смерч перешел к активным действиям. И снова никакой реакции тренера. События принимали катастрофический оборот, когда в дело вмешался уже позабытый участник.

Мне позвонил Игорь и предложил встретиться. В последнее время священник частенько мелькал по телевизору. Страна с нетерпением ждала сентября, бурно обсуждая все новости, мало-мальски связанные с Высшей школой магии. Логично, что Церковь не собиралась упускать такой шанс укрепить свои позиции, и отцу Иллариону пришлось все свободное время выступать по телевизору с проповедями.

— Самый тяжелый груз несет не самый сильный, а самый глупый верблюд. — Мои слова прозвучали грубовато, но Игорь только рассмеялся в трубку.