Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор - Крапп Раиса - Страница 2

• Предыдущая
• 2/64
• Следующая

Как много их роднило – узы кровного родства едва ли могут связывать крепче. Они, как единый организм. Андрею вдруг отчаянно захотелось оказаться среди них. Он улыбнулся. Разумеется, можно было оставить эту неисправность на потом, но в таких случаях Граф становился немножко педантом. И он вел в последнем сеансе, неисправность появилась после их работы… Да впрочем, какая проблема? Разведчики еще не успеют разместиться в тех замечательных коттеджах, как он присоединится к ним…

..Рубиновых огоньков становится все меньше, киберы заканчивают работу. Скоро пошел текст: "Устройство идентифицировано. Аналогия 100%".

Андрей позволил себе ошибиться – сэкономил несколько минут на том, что не стал вводить блок через контрольные и предохранительные программы только лишь ради проверки – сразу включил в рабочий режим трансляции, ввел команду "Пуск"…

Ослепительное пламя вспухло перед глазами, взорвалось с оглушительным треском. Андрея отшвырнуло от пульта, бросило на твердое и острое. От боли в боку перехватило дыхание…

..Открыв глаза, он увидел звезды. В следующую секунду осознал, что неловко лежит на холодном и влажном, пошарил рукой – это была мокрая от росы или дождя трава. "Как это я наверх выбрался? – пришла недоуменная мысль. – И почему ночь?" Он приподнялся. Очень болело в боку. Было так темно, словно его окунули в чернильницу. " Это после той вспышки на пульте, – понял Андрей. – Значит, без сознания я был совсем недолго?" Издалека донесся протяжный истошный вопль, оборвался на высокой ноте.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал Андрей. – Куда Блок подевался?

Слабый ветерок коснулся лица, пошевелил волосы, и наверху залопотали листья. Андрей встал, протянул руку вперед, повел ею. Шагнул и угодил ногой в старый трухлявый ствол.

"Откуда здесь эта гнилая колода? Около Блока никаких гнилых колод не было. Да и вообще, откуда взяться на Планете гнилью? Стоп!.. Сейчас на Планете нет гнилых деревьев… Но вот же оно, лежит… Хронопереход. Почему?"

Он сам обесточил систему… Перед глазами возникло налитое тяжестью небо. Гроза? Этого не может быть! Бред!

Глаза привыкали к темноте, проступали темные силуэты. Андрей провел рукой по узловатой, изрезанной временем коре – этому "малютке" под сорок, а ботаники прогнали циклов по двадцати, это максимум…

Да, хронопереход. И единственное ему объяснение – молниевые разряды не отводились в накопитель, шли прямо в энергоприемник.

Пахло прелой листвой и грибами. Снова повторился истошный вопль. Андрей знал, что так кричит небольшой ночной зверек, обитающий под пологом второго уровня джайвы. Минута растерянности прошла. Как всегда, организм автоматически отреагировал на сложную ситуацию, это было похоже на выброс адреналина в кровь – мозг заработал с предельной четкостью.

Прежде всего, в ночной джайве существуют только два лагеря: те, кто обедает и те, кем обедают. Стать блюдом для какого-то зубастого гурмана – не самый лучший выбор. Через некоторое время Андрей устраивался в развилке огромного дерева. Тоже не стопроцентная гарантия безопасности, может быть, именно на этом гиганте обжилась какая-нибудь тварь, но все же…

Теперь можно было подумать о том, как вернуться назад. Пояса, естественно, при нем нет, значит, надо ждать, когда его отсюда "выдернут". Когда выявится его уход? Когда кто-то захочет связаться с ним и не обнаружит мыслеимпульса. Если повезет, то это случится раньше завтрашнего полудня, но, во всяком случае, завтра в 12-00 в "челноке" установят, что число пассажиров на одного меньше, чем заявлено в полет. Вот тогда и начнет раскручиваться спираль поиска. Счетчик зафиксировал хронопереход…

– Ах, черт! – вырвалось у Андрея, и он прижался затылком к узловатому стволу.

Они не смогут определить, куда он ушел. Нечего и надеяться, что в камере что-то уцелело. Его самого спасло только то, что он моментально исчез из камеры, за мгновения до того, как взорвалась ярость огня. Если бы он не схалтурил и ввел блок-программу в соответствии с инструкцией, сейчас в общей памяти компьютера хранилась бы вся информация о нем… Андрей отчетливо понимал, что значит – найти человека, потерявшегося во времени. Практически, у него не было шансов вернуться. Легче сто раз подряд уронить бутерброд маслом вверх… Бороться за него будут, но что они могут? Если бы подать знак, обозначить себя… А почему нет? Это шанс – единственный и невероятный. "След человека – дело его?" Так, кажется, говорили древние? Да! Он обозначит себя тем, что активно вмешается в ход событий! Только каких? Куда и в какое время его забросило? Никакой команды он не давал, значит, в момент перехода машина сканировала информацию непосредственно с его сознания. О чем он мог думать в тот момент? А о чем он не мог не думать все последние дни? Трагедия Эрита…

..Последний сеанс здорово выбил его из колеи. Они знали, что это их последняя работа и сделать ее необходимо, хоть и устали до предела. По программе должен был идти Мирослав, но он еще от прежнего сеанса не смог отойти и Андрей запретил ему. Мирка имел глупость обидеться, чем и укрепил Андрея в уверенности, что с другом еще не все в порядке. Работать вызвался Стеф, а повел его Андрей сам, потому что много труднее находиться здесь, в безопасности, в удобном кресле, но сознанием, мыслями, чувствами быть все равно с тем, кто ушел сквозь тысячелетия; не позволять себе расслабиться ни на мгновение, видеть и чувствовать, как он, но, кроме того – до тончайших нюансов читать его состояние, даже то, чего он еще и сам не осознал, предугадывать поступки… Последние несколько сеансов это было балансированием на лезвие бритвы.

Ничего особенного в тот раз как будто и не случилось. И раньше приходилось, как в выгребную яму, с головой окунаться в безумную, бессмысленную жестокость, в инквизиторское изуверство, в кровь, в грязь, в варварство. Он давно научился скручивать свои эмоции и не отводить глаза, внешне оставаться равнодушным наблюдателем. Он научился говорить себе: "Это твоя работа. Ты ее выбрал и обязан делать хорошо". Он научился, но в тот раз его неожиданно захлестнула волна черной ярости, в одно мгновение сломав волю и разум Разведчика. Он испугался себя и испугался за Стефана, что тот сорвется, потащит меч из ножен – Стеф не замечал, как побелели его пальцы, стиснувшие рукоять; каждое мгновение Андрей готов был выдернуть его из того ада… Стеф выдержал. Только когда вернулся, на него старались не смотреть – тут ведь нечем утешить, нечего сказать и глупо повторять очевидное, что людей тех нет уже тысячи лет и не о ком сожалеть… Тут каждый наедине с собой решает: или выдерживает, или уходит. Да нет, никто не ушел из-за этих "фантомных болей", но выматывают они невероятно. Это Андрею хорошо знакомо – возвращаешься, но весь еще там, в прошлом, все внутри зажалось, оцепенело… От фантомных болей страдания нисколько не меньше, чем от настоящих.

Прошло время, и Стеф привел себя в норму, а Андрей – никак. Стоит чуть расслабиться и виденное вновь овладевает им, снова и снова прокручивается перед глазами, как закольцованная пленка. И за всем этим – необъяснимое чувство вины и стыда. Стыда, что страдание сделали предметом изучения; приходят благополучные, защищенные мощью своей цивилизации, чужие, лишние, незваные…

Вот о чем думал тогда. И о черной пугающей бездне, открытой в себе самом, когда от гнева потемнело в глазах, и спазмы сжали горло.

Внизу послышался резкий шум, визги, клекот, предсмертное хрипение. Хищники… Если он не ошибся и это, действительно, Эрит начала Интервенции, то хищники рыщут повсюду.

Андрей хорошо знал Эрит, последнее время Отряд работал именно с ним. И Андрей успел полюбить гордый народ маленького государства. Ученые теперь дотошно копались в его истории. Когда болезненные амбиции Наримы, властителя могучего Регистана, начали воплощаться в конкретные формы, когда несметная рать отъявленных головорезов, навербованных по всему свету, двинулась от границ Регистана, и Нарима, подобно спруту, стал вытягивать свои "щупальца", тогда Эрит мог стать достойным соперником Регистану. Что им помешало? Миролюбие? Внезапность нападения? Вероятно, и то, и другое, и что-то третье, но страна оказалась поверженной в рабство. Но видно, свободолюбие жило в генах эритян, потому что и через несколько поколений их дух не стал покорным. Пришло время, и распрямился великан, накопивши силы. Но это был уже другой Эрит – ожесточившийся, злой, не брезгливый к любым средствам в достижении цели. Сам сбросил ненавистное иго и помог освободиться соседям. Не из соображений братской гуманности, а оттого, что живой щит надежно закрыл бы его границы.

• Предыдущая
• 2/64
• Следующая