Случай необходимости - Крайтон Майкл - Страница 22

• Предыдущая
• 22/80
• Следующая

Со времени моего студенчества здесь все-таки произошли кое-какие изменения. В общежитии перекрасили стены. Тогда все кругом было выкрашено в допотопный серый цвет; теперь же стенки выли вымазаны тошнотворного вида зеленой краской.

Но эта была все та же самая старая общага — те же полутемные коридоры, те же грязные лестницы, тот же тяжелый, застоявшийся запах грязных носков, учебников и гексанхлорофена.

Можно сказать, что в комнате у Рэндалла было довольно мило. Она была обставлена под старину; мебель смотрелась так, как будто ее купили на каком-нибудь аукционе в Версале. В ее изрядно потертой обивке из красного бархата и облупившейся позолоте на резном дереве было заметно потускневшее от времени величие, тоска по прошлому.

Рэндалл отступил от двери.

— Проходите, — сказал он мне. Он не стал распрашивать, кто я такой. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы узнать во мне врача. Это приходит со временем, когда человеку приходится достаточно много времени проводить в обществе врачей.

Я вошел в комнату и сел.

— Вы пришли из-за Карен? — казалось, он был не столько растроен, сколько чем-то озабочен, как будто я своим приходом отрываю его от какого-то важного занятия или же задерживаю, в то время, как он собирался уходить.

— Да, — сказал я. — Конечно, я понимаю, как это не вовремя…

— Ничего, начинайте.

Я закурил сигарету и бросил спичку в позолоченную пепельницу венецианского стекла. Редкостная безвкусица, но зато стоит дорого.

— Я хотел поговорить о ней с вами.

— Конечно.

Я все еще ожидал, что он хотя бы поинтересуется, кто я такой и откуда, но, по-видимому, ему это было совершенно безразлично. Он сел в кресло, стоявшее напротив меня, закинул ногу на ногу и сказал:

— Что вас интересует?

— Когда вы виделись с ней в последний раз?

— В субботу. Она приехала из Нортгемптона на автобусе, и я после обеда заехал за ней на автовокзал. У меня была пара свободных часов, и я отвез ее домой.

— И как она вам показалась?

Он пожал плечами.

— Замечательно. У нее все как будто было в полном порядке; она показалась мне очень счастливой. Все рассказывала об их «Колледже Смитта» и своей соседке по комнате. Очевидно, у нее была какая-то странная соседка. И еще она говорила об одежде и тому подобных вещах.

— И ее ничто не угнетало? Она не нервничала?

— Нет. Совсем нет. Она вела себя как обычно. И если даже и была несколько взволнована, то это скорее от встречи с домом после некоторого отсутствия. Я думаю, что в «Смитте» ей все-таки не очень нравилось. В семье она всегда была любимицей, и ей наверное казалось, что родители не воспринимают ее всерьез, не верят, что она может быть самостоятельной. Она была немного… дерзкой, вот наверное подходящее слово.

— А когда вы видели до этого, до прошлой субботы?

— Точно не знаю. Наверное где-то в последних числах августа.

— Значит, это была долгожданная встреча.

— Да, — сказал он. — Я всегда был очень рад видеть ее. Она была очень живой, очень энергичной, и она умела неплохо подражать другим. Она могла изобразить кого-нибудь из преподавателей или своего друга, и еще она была довольно истерична. Вообще-то именно так ей и удалось заполучить ту машину.

— Машину?

— В субботу вечером, — сказал он. — Мы ужинали вместе. Карен, я, Эв и дядя Питер.

— Эв?

— Моя мачеха, — сказал он. — Мы все зовем ее Эв.

— Значит, вас тогда было пятеро?

— Нет, мы были вчетвером.

— А что же ваш отец?

— Он был занят в больнице.

Он сказал об этом очень прозаично, и я не стал заострять внимания на этом обстоятельстве.

— В общем, — продолжал Вильям, — Карен на выходные нужна была машина, а Эв ей отказала, сказав, что не хочет, чтобы она исчезала из дома на всю ночь. Тогда Карен переключила свое внимание на дядю Питера, уговорить которого намного легче, и стала просить одолжить ей на выходные машину. Сначала он никак не хотел согласиться, но потом она пригрозила, что станет изображать и его, и тогда он немедленно отдал ей ключи.

— А как же Питер потом добирался обратно?

— Я подвез его до дома в тот вечер, когда сам возвращался сюда.

— Значит, в субботу вы провели несколько часов вместе с Карен.

— Да. Примерно с часу дня до девяти или десяти часов вечера.

— А затем вы уехали вместе с дядей?

— Да.

— А Карен?

— Она осталась с Эв.

— Она куда-то собиралась в тот вечер?

— Думаю, что да. Ведь ей для этого и нужна была машина.

— А она не говорила вам, куда она отправится?

— Как будто в Гарвард. У нее там были какие-то друзья.

— Вы виделись с ней в воскресенье?

— Нет. Только в субботу.

— Расскажите мне, — сказал я, — во время вашей встречи… вы не нашли ничего необычного в том, как она выглядела?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Она была такой же как всегда. Конечно, она слегка поправилась, но я думаю, что когда начинаются занятия в колледже, это происходит со всеми девушками. Летом она очень много занималась спортом: плавала, играла в теннис. Начался учебный год, эти занятия прекратились, и отсюда появились несколько лишних фунтов. — Он задумчиво улыбнулся. — Мы подшучивали над ней из-за этого. Она жаловалась, что там отвратительно кормят, а мы поддразнивали ее, что это тем не менее совсем не мешает ей съедать много того, чего дают и с успехом прибавлять в весе.

— А у нее когда-либо прежде были проблемы с избыточным весом?

— У Карен? Нет. Она всегда была худеньким ребенком, и даже чем-то была похожа на мальчика. А потом она как-то быстро изменилась. Знаете, как это бывает с гусеницей и коконом.

— Значит, за все время она впервые набрала лишний вес?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Сказать по правде, я никогда не обращал на это внимания.

— А больше вы ничего не заметили?

— Нет. Больше ничего.

Я окинул взглядом комнату. На письменном столе, рядом с томами «Патологии и Хирургической Анатомии» Робинсона стояла фотография, на которой они были вдвоем. Оба они были загорелыми и жизнерадостными. Он увидел, что я смотрю на фото, и пояснил:

— Это было прошлой весной, на Багамах. Один единственный раз за все время, когда нам наконец всей семьей удалось выбраться куда-то на целую неделю. Незабываемые дни.

Я поднялся со своего кресла, чтобы получше разглядеть фотографию. Это было очень удачное фото. Темный загар замечательным образом сочетался с голубым цветом ее глаз и светлыми волосами.

— Я знаю, что мой следующий вопрос может показаться вам странным, — сказал я, — но все-таки ответьте мне, всегда ли у вашей сестры были темные волосы над верхней губой и на руках?

— Как странно, — тихо проговорил он. — Странно, что вы спрашиваете об этом. Мы в субботу тоже обратили на это внимание, и Питер еще пошутил, что ей лучше отбелить их известкой или натереть воском. Она как будто надулась на нас, но потом тоже начала смеяться.

— Значит, это появилось недавно?

— Наверное, да. Хотя возможно так было всегда, но только я раньше не обращал внимания. А отчего это?

— Я не знаю, — сказал я.

Он встал и тоже подошел к фотографии.

— Вы не думайте, она была не из таких, кто пошел бы на аборт, — снова заговорил Вильям. — Она была замечательной девчонкой, веселой, счастливой, полной энергии. У нее было поистине золотое сердце. Я знаю, что это звучит довольно глупо, но это действительно так. Она была словно счастливым талисманом нашей семьи. Самая младшая. Все обожали ее.

Я позволил себе задать еще один вопрос:

— А где она провела это лето?

Он отрицательно покачал головой.

— Не знаю.

— Не знаете?

— Ну, не совсем. Теоретически, Карен была на Мысе, работая в картинной галлерее Провайнстауна. — Тут он замялся. — Но я не думаю, что она надолго задержалась там. Мне кажется, что большую часть времени она провела на Бикон-Хилл. У Карен там были какие-то придурковатые друзья; у нее вообще, знаете ли, была целая коллекция странных знакомых.

• Предыдущая
• 22/80
• Следующая