Рой - Крайтон Майкл - Страница 4
- Предыдущая
- 4/89
- Следующая
В конце концов мы с этим разделались и вышли на солнечный свет. Я сказал:
– Хорошо, что все уже позади…
Гэри повернулся, посмотрел на меня и спросил:
– Почему ты так думаешь?
И в самом деле – как потом выяснилось, еще ничего не закончилось. Каким-то чудесным образом на мне как будто появилось какое-то клеймо. Я был хорошим, квалифицированным специалистом в востребованной области. Но когда я приходил на собеседования к работодателям, оказывалось, что их моя кандидатура не устраивает. Хуже того, работодатели явно испытывали в моем присутствии некоторую неловкость. Кремниевая Долина занимает большое пространство, но это довольно тесный мирок. Слухи здесь распространяются невероятно быстро. Со временем я попал на собеседование к Теду Ландау, сотруднику отдела кадров, с которым был немного знаком. Год назад я тренировал его сынишку перед соревнованиями по бейсболу в Малой Лиге. Когда «интервью» закончилось, я спросил у него:
– Тед, что ты обо мне слышал?
Он покачал головой.
– Ничего, Джек.
– Тед, за последние десять дней я побывал на десяти собеседованиях. Скажи мне, – не сдавался я.
– Да нечего говорить.
– Тед…
Он повозился с бумагами, стараясь не смотреть мне в глаза, потом вздохнул и признался:
– Джек Форман. Смутьян. Неуживчивый, не склонен к сотрудничеству. Скандалист. Вспыльчивый. Проблемная личность. Не умеет работать в команде. – Поколебавшись немного, он добавил: – И возможно, ты был замешан в каких-то противозаконных сделках. В чем именно, не говорят, но это как-то связано с теневым бизнесом. Тебя поймали на горячем.
– Меня поймали на горячем? – переспросил я. Внутри у меня все забурлило, и я начал что-то говорить, но быстро сообразил, что, наверное, покажусь Теду как раз вспыльчивым скандалистом. Поэтому я заткнулся и поблагодарил его.
Перед тем как я ушел, Тед сказал мне:
– Джек, прими мой добрый совет. Выжди немного. В Долине все меняется очень быстро. У тебя отличное резюме и прекрасная квалификация. Подожди, пока… – он пожал плечами.
– Пару месяцев?
– Я бы сказал – месяца четыре. Может, пять.
Почему-то я понял, что он прав. После этого разговора я перестал так усердствовать. До меня дошли слухи о том, что Кремниевую Долину начнут потрошить законники, и, возможно, дойдет до судебных разбирательств. Впереди замаячило оправдание для меня, но пока мне ничего не оставалось, кроме как выжидать.
Я постепенно привык к тому, что утром не надо идти на работу. Джулия задерживалась на работе допоздна, а детям требовалось внимание. А поскольку я был дома, они обращались со своими проблемами ко мне, а не к нашей домработнице Марии. Я начал отвозить их в школу и забирать из школы, подбирать для них одежду, водить к детскому врачу и к стоматологу, и на спортивные тренировки. Первые несколько обедов, которые я приготовил, были ужасны, но постепенно у меня начало получаться лучше.
И, сам не заметив, как так получилось, я уже покупал салфетки под приборы и присматривал набор для сервировки стола в «Крейт и Баррел». И все это казалось мне совершенно нормальным.
Джулия вернулась домой примерно в половине десятого. Я без особого интереса смотрел по телевизору игру футбольной команды «Великаны». Джулия вошла и поцеловала меня в затылок.
– Дети спят? – спросила она.
– Да, только Николь еще недоделала домашнее задание.
– Ничего себе! А ей еще не пора в кровать?
– Нет, солнце, – ответил я. – Мы же договорились – помнишь? В этом году она может не ложиться спать до десяти.
Джулия пожала плечами. Похоже, она об этом забыла. Скорее всего, действительно забыла. У нас в семье произошло некоторое перераспределение ролей – раньше она больше знала о том, что касается детей, а теперь – я. Из-за этого Джулии иногда становилось неловко, она как будто частично утратила влияние в семье.
– Как малышка?
– Выздоравливает. Простуда почти прошла, остался только насморк. И кушает она уже лучше.
Мы вместе с Джулией прошли в детские спальни. Сперва она зашла к Аманде, наклонилась над колыбелью и нежно поцеловала спящую малышку. Глядя на жену, я подумал, что в материнском отношении к детям есть нечто, чего отцы никак не смогут заменить. У Джулии была какая-то особая связь с детьми, которой у меня никогда не было и не будет. Во всяком случае она была привязана к детям как-то по-другому. Джулия прислушалась к тихому дыханию малышки и сказала:
– Да, ей уже лучше.
Потом мы пошли в спальню к Эрику. Джулия вынула из-под одеяла Футболиста и, посмотрев на меня, нахмурила брови. Я пожал плечами, немного недовольный. Я знал, что перед сном Эрик играл со своим Футболистом, но в это самое время я укладывал спать малышку и не проследил за парнем. Я надеялся, что Джулия отнесется к этому недосмотру с большим пониманием.
Потом Джулия пошла в комнату Николь. Николь сидела за своим ноутбуком, но захлопнула крышку, как только мать открыла дверь.
– Привет, мам.
– Уже поздно.
– Нет, мам…
– Ты вроде бы должна делать уроки.
– Я уже все сделала.
– Тогда почему ты еще не в постели?
– Потому что…
– Я не хочу, чтобы ты целыми ночами болтала со своими друзьями через компьютер.
– Мама… – произнесла Николь с обидой в голосе.
– Ты каждый день видишь их в школе – этого должно быть вполне достаточно.
– Но, мама…
– Не надо смотреть на отца. Мы с тобой прекрасно знаем – он позволяет тебе делать все, что ты захочешь. Сейчас с тобой разговариваю я.
Дочка вздохнула.
– Я знаю, мама.
В последнее время общение между Николь и Джулией все чаще происходило именно так. Мне казалось, что в возрасте Николь это нормально, но все же сейчас я решил вмешаться. Джулия устала на работе, а когда она устает, то становится слишком строгой и старается все проконтролировать лично. Я положил руку жене на плечо и сказал:
– Уже поздно. Хочешь чаю?
– Джек, не вмешивайся.
– Я не вмешиваюсь, я только…
– Нет, ты вмешиваешься. Я разговариваю с Николь, а ты вмешиваешься – как всегда!
– Солнышко, мы ведь договорились, что она может не ложиться спать до десяти. И я не понимаю, почему…
– Но если она закончила делать уроки, она должна лечь спать.
– Об этом мы не договаривались.
– Я не желаю, чтобы она днями и ночами просиживала за компьютером.
– Она не делает этого, Джулия.
Тут Николь расплакалась, вскочила и закричала:
– Ты всегда мной недовольна! Я тебя ненавижу! – рыдая, она убежала в ванную и громко хлопнула дверью. От шума проснулась малышка и тоже заплакала.
Джулия повернулась ко мне и сказала:
– Если бы ты был так добр, Джек, и не вмешивался, я бы сама со всем разобралась.
А я ответил:
– Да, конечно, дорогая. Ты права. Прости. Ты, конечно, права.
Сказать по правде, это было совсем не то, что я думал. Постепенно я все больше и больше привыкал считать, что это – мой дом и мои дети. Джулия заявлялась в мой дом поздно вечером, когда у меня все было в порядке – в таком порядке, какой меня устраивал. В доме царила тишина и спокойствие, как тому и следовало быть, а она поднимала шум и устраивала суматоху.
Я вовсе не думал, что она права. Я думал, что она неправа.
И в последние несколько недель я заметил, что инциденты, подобные сегодняшнему, повторялись все чаще и чаще. Сперва я думал, что Джулия чувствует себя виноватой, потому что подолгу не бывает дома. Потом я решил, что она таким образом пытается восстановить свое влияние на детей, пытается вернуть себе ведущую роль в семейных делах, которая постепенно перешла ко мне. Потом я подумал, что это из-за того, что Джулия сильно устает на работе, ведь у них сейчас такой напряженный период.
Но в последнее время я склонился к мысли, что просто придумываю оправдания поведению Джулии. У меня появилось ощущение, что Джулия как-то изменилась. Она стала другой, более напряженной, более резкой и категоричной.
Малышка плакала навзрыд. Я взял ее из колыбели и принялся укачивать. Привычно просунув палец под подгузник, я обнаружил, что там мокро. Я уложил кроху животиком кверху на пеленальный столик, и она заплакала еще громче – пока я не потряс ее любимой погремушкой и не сунул погремушку ей в ручку. Тогда Аманда замолчала, и я мог спокойно поменять ей подгузник.
- Предыдущая
- 4/89
- Следующая
