Последний дар любви - Арсеньева Елена - Страница 28
- Предыдущая
- 28/39
- Следующая
Слуги всегда любопытны, и царские слуги не являются исключением. Вскоре заметили, что со временем прихода государя в кабинет непременно совпадает странное, таинственное явление. Бесшумно отворялась маленькая дверца, ведущая во дворец из тихого проулка, и в коридоре возникала высокая фигура…
– Матушка-заступница! Отцы небесные! Да что же это?! Спасите и сохраните мя, раба…
Язык присох к гортани от ужаса у бедного лакея! И было отчего.
Кто-то медленно и бесшумно появился в коридоре. Откуда взялась тут эта женщина в черном, с лицом, закрытым вуалью? Призрак! Привидение! Морок бродячий! Неужели правду говорят, будто тоскующая душа несчастной государыни Елизаветы Алексеевны является порой в переходах дворца, предвещая неминуемую и скорую погибель тому бедолаге, коему она встретится?
Она, она… кому ж еще быть?!
Ну, парень, что ж ты остолбенел? Разве не знаешь, как от призрака спастись? Только честным крестом, иначе никак! Сей способ исстари известен, так с дедов и прадедов ведется!
Лакей торопливо сунул под мышку левой руки серебряный поднос (на счастье, пустой), с которым только что вышел из кабинета государя императора, коему относил дымящийся кофейник да блюдо с фруктами, и перекрестился.
Эх, деды и прадеды! Что ж вы, родимые?! Не помогло крестное знамение. Женщина торопливой поступью прошла вдали и скрылась в той самой каморке под лестницей, куда лакей относил кофе…
Да что же это… да как же?! Бежать надо, тревогу поднимать, созывать народ, спасать государя императора, который сделался добычей ужасного призрака!
Лакей бросился к двери и остолбенел, услышав мужской голос.
У парня мурашки побежали по коже. Голос принадлежал государю Александру Николаевичу, но боже мой, лакей и вообразить не мог, что император умеет говорить с такой страстью и нежностью!
Потом послышался легкий, счастливый женский смех, звук поцелуя. Лакей решил, что его не иначе морочит бес, и отошел от двери как можно дальше…
Прошло два месяца после покушения. Екатерина ходила в Летний сад каждый день, однако император не появлялся. Вава Шебеко сообщила ему в каком ужасе была Екатерина, услышав выстрел, однако Александр Николаевич лишь вздохнул. Он не поверил, что девушка испугалась за него. Подумал, будто она просто испугалась стрельбы как любая женщина.
Он решил больше не видеть ее, но решить – легко, а исполнить трудно, поэтому через несколько месяцев император вновь стал на пути Екатерины. И она вдруг перестала понимать себя, свой сердечный трепет, свое ожидание новой встречи с этим человеком, который показался ей таким усталым и измученным, что вызывал жалость. Бог ты мой, осознала Екатерина, да ведь он измучился от того, что не видел ее! И она горько упрекнула себя за жестокость.
Странными путями приходит иногда любовь в женское сердце…
Теперь Екатерина не понимала, отчего была глупой, жестокой, противилась любви Александра Николаевича. Зачем лишала счастья и его, и себя, особенно теперь, когда умерла ее мать и она ощутила, что никому на свете не нужна. Конечно, у нее оставались братья, любящая невестка, маркиза Вулькано…
Хотя жена по традиции о случившемся узнала последней, однако и ей в конце концов стало известно все. И эти постоянные визиты таинственной дамы в забытый кабинет под лестницей. И о том, кто эта дама. И даже о том, что истинной любовницей императора Екатерина стала в Петергофе, 1 июля, в крошечном, уютном павильончике, который некогда выстроил для своей жены прежний император Николай Павлович, – еще в раннюю пору их любви. Павильончик назывался забавно – «Бабигон», и правда, могло показаться забавным то, что Александр Николаевич для своих любовных утех выбирает именно те места, которые были святыми для его отца, связанными с любовью к жене и с самоотверженной работой.
Это могло быть забавным, да. Однако не забавляло никого. Находили нечто мистическое, что и прежняя любовница была Долгорукой, и нынешняя носит ту же фамилию. Некоторые знатоки истории заходили дальше и вспоминали еще одну Екатерину Долгорукую – фаворитку, а потом недолгую жену юного императора Петра Второго, которую ее родственники даже пытались выкрикнуть на престол, в пику воцарившейся потом Анне Иоанновне, за что и поплатились своими жизнями. Поистине, думала испуганная Марья Александровна, что за роковое имя для Романовых – Екатерина Долгорукая!
И тут же откуда-то просочился слух: император обещал Екатерине, что женится на ней, если только станет когда-нибудь свободным.
История и впрямь повторялась…
Разразился тихий скандал. Маркиза Вулькано де Черчимаджоре, оскорбленная сплетнями, которые теперь обрамляли имя ее belle-sњur, словно пышный венок, была убеждена, что это отнюдь не лавровый, а терновый венец. Иными словами, она не сомневалась, что Екатерину принудили к позорной связи или даже взяли силой! Воображение рисовало ей самые гнусные картины. Слухи о том, на что были способны мужчины семейства Романовых, передавались еще много лет спустя после свершившегося, и маркиза только недавно узнала о позорном насилии, которому некогда, полвека назад, великий князь Константин Павлович подверг одну красавицу, отказавшую его домогательствам. Маркиза была потрясена. Немедленно представила нечто подобное и, не слушая никого, чуть ли не силком увезла свою согрешившую belle-sњur в Италию.
Но было поздно. Екатерина согласилась на поездку лишь потому, что сама немного испугалась заполыхавшего вокруг нее пожара слухов и сплетен. Однако она прекрасно понимала, что ничего не сможет поделать со своим сердцем.
В Италии она только и думала о том, когда сможет вернуться в Россию. Но вместо этого ей пришлось поехать во Францию.
Вскоре после ее отъезда произошло непредвиденное.
Неугомонная Вава Шебеко не представляла свою жизнь без интриг. К тому же она не верила, что Александр Николаевич способен на вечную любовь, слишком уж часто приходилось ей наблюдать его тайные и явные связи. Но она настолько привыкла заботиться об императорских удовольствиях, что уже просто не могла остановиться. И, как только Екатерина уехала, Вава решила скрасить одиночество императора… ее сестрой.
Машу Долгорукую в семье прозвали Муш. Один из родственников Долгоруких был женат на сестре Вавы Шебеко. Здесь Вава встретилась с ней и заметила, что эта красавица во многом превосходит Екатерину. Конечно, император будет счастлив получить такую возлюбленную! Муш менее строга, чем ее сестра, не станет мучить государя долгим сопротивлением.
Вава привезла Муш в «Бабигон» и отвела к Александру, а сама стала ждать, когда девушка выйдет от императора. Прошло немало времени, прежде чем заплаканная и взволнованная Муш появилась из комнаты царя.
Вава решила, будто это слезы прощания с девичеством, но это были слезы потрясения и благодарности. Оказалось, Александр Николаевич долго и подробно расспрашивал девушку о ее жизни, а узнав о смерти матери и равнодушии родственников, всплакнул вместе с ней. Он достал из письменного стола кошелек с золотыми монетами, попросил Муш взять их и сказал:
– Я бывал у вас в Тепловке и был знаком с вашими родителями. Царство им небесное! Я позволяю себе в их память поднести вам эту помощь. Простите мне, милая барышня, что я временно упустил вас из виду. Вы станете и впредь получать мою стипендию. Когда будет необходимо, вы всегда можете обращаться ко мне.
Затем Александр отечески обнял ее и, поцеловав в лоб, сердечно распрощался.
После этого Вава Шебеко впервые в жизни поверила, что император изменился: стал способен не только на любовь, но и на верность, а кроме того, для него уже не существуют другие женщины, кроме его единственной возлюбленной – Екатерины Долгоруковой.
В июне 1867 года Александр Второй по приглашению императора Наполеона и его супруги императрицы Евгении посетил Всемирную выставку в Париже. Поскольку в памяти европейских вольнодумцев, которые по традиции обожали вмешиваться в дела славянских держав, еще были живы недавние события в Польше и подавление антиправительственных выступлений, французы сочли уместным выкрикивать оскорбительные для русского царя лозунги. Но еще дальше пошел некий польский эмигрант Березовский, дважды выстреливший в Александра.
- Предыдущая
- 28/39
- Следующая
