Дочь крови - Бишоп Энн - Страница 2

• Предыдущая
• 2/112
• Следующая

— Терса, те, кто у власти, — тоже люди Крови, — грустно произнес Деймон. — Кто останется, чтобы вернуть этот долг? Ублюдки-рабы вроде меня?

Я скольжу вниз. Ногти впиваются в его ладони, но Деймон не отстраняется. Я понижаю голос. Теперь ему приходится напрягать слух, чтобы услышать мои слова.

— У Тьмы очень, очень долгое время был Князь. Но теперь грядет Королева. Могут пройти десятилетия, даже века, но она идет. — Я киваю в сторону лордов и леди, сидящих за столами. — К тому времени они обратятся в прах, но ты и эйрианец останетесь и будете служить ей.

Его золотистые глаза наполняются раздражением и разочарованием.

— Какая еще Королева? Кто идет?

— Живая легенда, — шепчу я. — Мечта во плоти.

Потрясение, на мгновение промелькнувшее на его лице, сменилось отчаянной, яростной жадностью.

— Ты уверена?

Комната превратилась в крутящийся вихрь теней. Теперь я четко видела только Деймона. Он — единственное, что мне сейчас нужно.

— Я видела ее в спутанной паутине, Деймон. Я видела ее.

Я слишком устала, чтобы цепляться за реальный мир, но все равно отказываюсь отпускать его руки. Мне нужно сказать еще одну вещь.

— Эйрианец, Деймон.

Он бросает быстрый взгляд на Люцивара:

— А что насчет его?

— Это твой брат. Вы оба сыновья одного отца.

Я больше не могу сдерживаться и ныряю в безумие, которое зовется Искаженным Королевством. Я падаю, лечу в пропасть среди осколков собственной сущности. Мир вращается и трескается. В его частичках я вижу тех, кто некогда были моими Сестрами, идущих мимо столов, перепуганных и целеустремленных, и рука Деймона тянется вперед и, словно случайно, разбивает хрупкую раму моей спутанной паутины.

Невозможно заново сплести спутанную сеть. Черные Вдовы Террилля могут потратить на это многие годы, но все их попытки ни к чему не приведут. Это будет уже не та сеть, и никому не суждено увидеть то, что вижу я.

В сером мире надо мной я слышу, как захожусь в безумном смехе. Подо мной расступается пропасть, часть бескрайней Тьмы. Я снова слышу безумный хохот, полный радости и боли, гнева и торжества.

Грядет не просто еще одна ведьма, мои глупые Сестры, но Ведьма.

Люцивар Яслана, эйрианец-полукровка, наблюдал за тем, как охранники тащат всхлипывающего мужчину к лодке. Он не чувствовал жалости к приговоренному человеку, лидеру подавленного восстания рабов. В Крае под названием Прууль сочувствие было роскошью, которую не мог себе позволить ни один подневольный человек.

Люцивар отказался участвовать в восстании. Предводители были хорошими людьми, но им недоставало силы, отваги — а то и просто мозгов, чтобы сделать то, что нужно. Вид крови не приносил им удовольствия.

Он не участвовал. Но Зуультах, Королева Прууля, наказала его вместе с остальными.

Тяжелые оковы на шее и запястьях уже стерли кожу до мяса, а спина пульсировала от ударов плетью. Он расправил свои темные, кожистые крылья, пытаясь облегчить боль.

Охранник тут же ткнул его дубинкой, а потом трусливо отступил, услышав злобное шипение.

В отличие от взглядов других рабов, неспособных скрыть отчаяние или страх, в золотистых глазах Люцивара не отражалось никаких чувств.

Охранники тем временем запихивали всхлипывающего человека в старую одноместную лодку. Она давно отплавала свое, и выходить в море на таком судне было бы безумием — в прогнивших бортах зияли дыры, которые в данном случае были весьма кстати.

Приговоренный был невысокого роста и выглядел полумертвым от голода. Но, несмотря на это, потребовались усилия шести охранников, чтобы запихнуть его в лодку. Один из них щедро размазал свиной жир по половым органам мужчины, а затем начал задвигать деревянную крышку. В ней имелись отверстия для головы и рук. Как только запястья пленника оказались надежно привязаны к железным кольцам на внешней стороне борта лодки, деревянная крышка со щелчком встала на место, и теперь только стражники могли убрать ее.

Один из них задумчиво изучил взглядом связанного и с притворным беспокойством покачал головой. Повернувшись к другим, он сказал:

— Эх, надо бы накормить его в последний раз перед отправлением.

Стражники рассмеялись. Пленник принялся звать на помощь.

Один за другим охранники принялись осторожно запихивать еду в рот несчастного, а затем загнали остальных рабов в сараи, служившие им жильем.

— Сегодня вам предстоит немного развлечься, парни! — со смехом крикнул один из стражников. — Вспомните о нем в следующий раз, когда решите самовольно оставить службу у леди Зуультах.

Люцивар оглянулся через плечо, но тут же отвел взгляд.

Привлеченные запахом еды, в зияющие на бортах лодки дыры проворно пробирались крысы.

Обреченный человек закричал.

Облака заслонили луну. Серые тучи скрыли ее свет. Мужчина в лодке не шевелился. Его колени сбиты в кровь — он колотил ими по крышке, тщетно пытаясь отогнать крыс. Голосовые связки сорваны от крика.

Люцивар опустился на колени за лодкой, двигаясь медленно и осторожно, чтобы приглушить звяканье цепей.

— Я не сказал им, Яси, — хрипло прошептал пленник. — Они пытались заставить меня говорить, но я не стал. По крайней мере, на это у меня еще хватило чести.

Люцивар поднес чашку к губам человека.

— Выпей, — прошептал он. Его голос сливался с привычными звуками ночи.

— Нет, — простонал тот. — Нет.

Несчастный снова начал плакать — из его сорванной глотки вырывались резкие, хриплые рыдания.

— Тише, тише. Это поможет. — Поддерживая одной рукой голову мужчины, Люцивар осторожно поднес чашку к распухшим губам пленника. Тот сделал два глотка, и эйрианец убрал сосуд, погладив голову мужчины кончиками пальцев. — Это поможет, — тихо повторил он.

— Я же Воин Крови. — Когда Люцивар снова поднес чашку к его губам, пленник покорно сделал еще один глоток. Его голос немного окреп, но слова стали путаться. — А ты Верховный Князь. Почему они так поступают с нами, Яси?

— Потому что у них нет чести. Потому что они уже не помнят, что значит быть человеком Крови. Власть Верховной Жрицы Хейлля — настоящая чума, которая уже много веков распространяется по Королевству, медленно пожирая каждый Край, которого коснется.

— Может, лэндены правы. Может, Кровь и есть Зло.

Люцивар по-прежнему легонько поглаживал виски пленника кончиками пальцев.

— Нет. Мы — то, что мы есть. Ни больше ни меньше. В каждом человеке есть и добро и зло. Просто зло сейчас правит нами всеми.

— А где же тогда добро? — сонно спросил мужчина.

Люцивар поцеловал его в макушку.

— Либо уничтожено, либо порабощено. — С этими словами он вновь поднес чашку к губам обреченного человека. — Допивай, Брат, и все закончится.

Когда тот сделал последний глоток, Люцивар прибег к Дару, чтобы заставить чашку исчезнуть.

Мужчина в лодке хрипло рассмеялся:

— Я чувствую себя очень храбрым, Яси.

— Ты и впрямь очень храбр.

— Крысы… У меня теперь нет яиц.

— Я знаю.

— Я плакал, Яси. Плакал перед ними.

— Это не имеет значения.

— Я — Воин Крови. Я не должен был плакать.

— Ты ничего не сказал. Храбрость не покинула тебя.

— Зуультах все равно убила остальных.

— Она заплатит за это, младший Брат. Однажды она и остальные вроде нее заплатят за все. — Люцивар мягко помассировал шею человека.

— Яси, я…

Движение было резким, и хруст вспорол ночную тишь.

Люцивар бережно опустил обмякшую голову и медленно поднялся на ноги. Он должен был сказать им, что план не сработает, что Кольцо Повиновения можно настроить так, что владелец почувствует любое проявление целеустремленности и своеволия. Он мог сказать, что ростки зла, держащие их в рабстве, давно укоренились и распространились слишком далеко, что принести свободу может лишь крайняя жестокость, на которую не способен ни один человек. Он мог сказать, что существуют и более мучительные способы, нежели Кольцо, чтобы заставить раба повиноваться, что их беспокойство друг за друга приведет к гибели всех, что единственный способ обрести свободу и бежать (пусть и ненадолго) — не заботиться ни о ком, кроме себя.

• Предыдущая
• 2/112
• Следующая