Прыжок - Коул Мартина - Страница 46
- Предыдущая
- 46/175
- Следующая
Как ни странно, Донна хорошо понимала его чувства: Джорджио всегда был человеком, которого чрезмерно заботило производимое им впечатление. Когда же Донне по молодости лет самой пришлось помогать в ресторане, ей это понравилось, и порой этого теперь не хватало. Недоставало тех суетни и беготни туда-сюда, смеха, запаха вин — клефтико и рецина; больших стаканов бренди после тяжелой ночной работы и долгих обсуждений того, как прошел вечер и самих посетителей. Джорджио, однако, нравилось есть в семейном ресторане; ему приятно было, когда кто-нибудь из знакомых видел его в ресторане родителей, словно этим Джорджио Брунос говорил всем: «Смотрите, как далеко я от них оторвался! Посмотрите сейчас на парня, который когда-то бегал, словно наскипидаренный, разнося заказы по квартирам Кэннигтаун со своими друзьями».
Донна тоже не любила, когда мать заставляла Джорджио прислуживать за столом, все время ощущая, что это неправильно.
— Так что же принесло тебя сюда ясным ранним утром? — В голосе Маэв прозвучали шутливые интонации. Однако Донна понимала: Маэв догадывается, что для визита у Донны наверняка имеются особые причины.
— Вообще-то, Маэв, я приехала за вашим разрешением на очередное свидание с Джорджио. Я понимаю, что оно предназначено не мне, но прошу вас оказать мне настоящую услугу. Вы не будете возражать, если я использую разрешение и сама навещу Джорджио? Мне надо поговорить с ним.
— Оно твое, дорогая, — пожала плечами Маэв. — Я сейчас его отрою для тебя среди бумаг. Все в порядке, не так ли? Я имею в виду — между тобой и Джорджио? — Задавая вопрос, Маэв продолжала с беззаботным видом попивать горячий чаек.
Донна чуть не расхохоталась.
— Да. Надеюсь, что это так.
Маэв была удивлена не совсем внятным ответом невестки.
— Послушай, Донна, я знаю недостатки своего сына лучше, чем кто-либо другой. У всех моих детей есть недостатки, и раз уж я их мать, то была бы совершенной дурой, если б не знала о них. Мне известно, что Стефан, к примеру, играет в азартные игры, а Нуала путается с нехорошими типами. Мэри… ну ты знаешь Мэри: она же сноб! Потом Патрик: он — дамский угодник. Марио… Я порой спрашиваю себя: а не слишком ли Марио нравятся мужчины? Понимаешь? Похоже, он проводит с друзьями больше времени, чем с женщинами. Если ты улавливаешь, что я имею в виду. Но Джорджио! Джорджио, мой первенец, мой любимец и единственный свет в окошке для отца. Джорджио никогда не упускал главного шанса!.. — Она криво усмехнулась Донне. — Когда он женился на тебе, я вздохнула с облегчением, детка. Я всегда ждала, что он приведет домой какую-нибудь высокую блондинку, пустышку, у которой между ног будет кое-чего больше, чем между ушами. Он обожал такой тип женщин — до тех пор, пока не встретился с тобой. Но, несмотря на все это, я знаю своего Джорджио лучше, чем кто-бы то ни было. Он считает Мэри снобом, они грызутся, как кошка с собакой, и мне известно достоверно, что она даже не написала ему ни строчки за все то время, пока он сидит. Однако, по-своему, он еще больший сноб, чем Мэри. Потому что Джорджио всегда держал в голове, что он лучше других: он, видишь ли, слишком хорош для этого дома — слишком хорош, чтобы быть Бруносом. На самом деле он даже хотел, чтобы папаша Брунос взял мое имя — Салливан. Думаю, тогда Джорджио чувствовал бы себя в большей степени англичанином. Ему всегда противно было ощущать себя греком или, во всяком случае, наполовину греком. Джорджио постоянно всем стремился доказать, что он — англичанин. Знаешь, моих детей часто называли «пузырьками», когда они были маленькими. Ты же слышала, наверное, этот стишок на сленге: «Пузырек и скрип, настоящий грек». И если мой сын сейчас приносит тебе горе, то я надеру ему задницу — не посмотрю, что он такой здоровый бугай. Ты только скажи мне, и я приеду в эту тюрьму и набью ему морду, прежде чем ты выговоришь слово «нож»! И неважно, что он там возомнил о себе, мол, он крутой и все прочее: я по-прежнему могу напугать его до смерти одним только своим видом!
Донна рассмеялась, представив себе, насколько забавно будет выглядеть такая картина: Маэв, делающая выговор Джорджио в комнате для свиданий в «Паркхерсте».
— Все прекрасно, Маэв. Я просто хочу снова увидеть его. Вы же знаете, у нас нет возможности часто встречаться, и в девяти случаях из десяти в комнате обязательно кто-нибудь присутствует. Вчера я сражалась с Большим Пэдди, потому что он хотел непременно сопровождать меня, хотя у него даже нет разрешения на визит! Я просто хочу снова увидеть мужа, вот и все.
— Ты добрая девочка, Донна, — улыбнулась Маэв. — Думаю, мой большой болван понимает это.
— Понимает, Маэв.
— Ты красивая девочка, и это тоже играет ему на руку… А он тебе еще не сказал, что произошло на самом деле?
Донна вздрогнула и отшатнулась от свекрови.
— Простите?
Маэв тихо засмеялась.
— Я не такая уж зеленая, хотя и похожа на капусту. Понимаю-то больше, чем может показаться на первый взгляд. Невозможно обвинить ни в чем таких типов, как мой Джорджио, пока они не окажутся на самом краю пропасти. По крайней мере, всегда было так. Может, он пострадал за кого-то, кто посильнее его? Я вовсе не удивлюсь, если окажется, что он вляпался в какое-то темное дело по самую шею! В конце концов, он же признал, что предоставлял машины преступникам, ведь так? Значит, он знал больше, чем говорит.
Донна уставилась на замызганную белую скатерть.
— Он никогда не признавал этого, Маэв. Он признался в том, что продавал машины Уилсону. Но это разные вещи…
— На этом Уилсоне в суде был превосходный костюм. Разве он показался тебе таким типом, который может купить две дорогие машины за наличные? Хочу сказать, что мне все это показалось липой. А я ведь мать Джорджио!
— Джорджио и Дэви продавали машины любому, у кого были на это деньги. Да я часто имею дело с торговцами дорогими машинами, которые сами выглядят так, словно живут на одно пособие по безработице. Хотя карманы их битком набиты деньгами! Так что… Нет, мне ничто подобное не кажется странным. — Донна заметила, что непроизвольно повысила голос, и решила следить за собой.
— Ну, хорошо, дорогая, успокойся, это была просто мысль. Ты его жена, а я — мать. Мы самые близкие женщины для него. Обе знаем его вдоль и поперек. Но, может быть, немного по-разному. Стефан говорил, что Джорджио ободрал свой бизнес. А ты знаешь почему?
Донна нервно вскочила с места и подошла к сумке, чтобы достать сигареты.
— Послушайте, а в чем вообще дело, Маэв? Похоже, вы меня теперь допрашиваете, как Джорджио! Вы упустили свое призвание: вам нужно было бы присоединиться к присяжным…
Маэв была поражена. Никогда, ни разу за все те годы, что она знала Донну, эта девочка не говорила с ней так. Но ведь она больше не девочка — Маэв не могла не признаться в этом. Донна женщина, причем женщина, которой почти сорок лет; и она просто выглядит девочкой, потому что на нее не наложили отпечаток мучения, связанные с беременностью и родами. Разве что одно только желание этого. Они все ухаживали за Донной, и вот теперь, после всех этих месяцев, проведенных без мужа, похоже, она сама стала следить за собой.
— Прости, Донна, я не понимаю, что со мной в последнее время происходит. Извини, что я тебя так допрашивала!
Донна повернулась к ней и мило улыбнулась:
— И вы меня простите, Маэв. Может, я слишком чувствительна. Но если бы у меня было разрешение на визит…
Маэв быстро сползла со стула и вышла из комнаты, чтобы отыскать разрешение на свидание с сыном.
— Ну конечно, я отдам его тебе.
Донна устало закрыла глаза и прикурила сигарету. Никогда раньше она не перечила Маэв. Однако ее высказывания о Джорджио задели за живое Донну. Задели именно потому, что в глубине души она понимала — это и есть чистая правда. «А теперь Джорджио пытается затянуть меня в трясину вместе с собой. Что ж, после вчерашнего я почти уверена, что позволю ему сделать это».
Стефан работал у себя в офисе, когда к нему нагрянула Донна. Он расспрашивал двух девушек из Манчестера, которые решили заняться «сексом по телефону» как побочной работой.
- Предыдущая
- 46/175
- Следующая
