Кольцо Кощея - Михайлов Михаил Михайлович - Страница 2

Обычный домовой – это человекообразный коротышка ростом повыше колена, с длинными всклокоченными волосами, с бородой и усами, одет в свободный балахон с длинными рукавами, штаны и лапти. Примчавшиеся домовые стали шумно толкаться, каждый стараясь оказаться позади других. Наконец мне это надоело, и я прикрикнул, сразу наведя порядок.

– Так, видите этот мусор? – указал я на поднос с горкой битой глиняной посуды и ошметками еды.

Домовые единодушно закивали.

– Видим, хозяин… конечно, видим… вы правы, хозяин, это мусор, – пропищала нечисть на разные голоса и попыталась улизнуть, видимо, решив, что я их и звал ради того, чтобы показать поднос.

– Стоять! – повысил я децибелы и закашлялся, едва не сорвав голос. – Это убрать, а мне принести новый поднос с кухни. Там Яга сейчас должна находиться, так что она даст все необходимое. Но не говорить ей, что вся эта еда взамен испорченной. Пусть думает, что аппетит у меня разыгрался. Все понятно?

– Авось понятно!

– Небось понятно!

А Кузя пробубнил нечто невразумительное.

Из всех домовых я только и смог запомнить эту троицу по их характерным признакам. Небоська и Авоська получили имена по причине постоянно упоминающихся слов, а Кузя просто по аналогии со старым советским мультиком.

– Я не понял, почему поднос еще здесь, а еды нет?

Троица исчезла одним махом. Вдалеке послышался тихий стук, перебранка домовых, и все затихло. Пришлось постоять, прежде чем передо мною возник Кузя, нагруженный до невозможности. Поднос, что он принес, был побольше предыдущего и полностью оказался заставлен едой. М-да, фишка не прокатила. Яга небось (тьфу, вот же прилипчивое словечко!) расспросила домовых и узнала о порче еды, вот и наложила с запасом. Ладно, съем, что смогу, а остальное куда-нибудь пристрою.

Перехватив поднос у домового, который уже изнемогал под его весом (Авоська и Небоська, приходящиеся друг другу родными братьями, как всегда, перевалили свою часть обязанностей на тихого Кузю), я направился в сокровищницу. Проклятый замок опять висел на своем месте, словно его и не открывали. Вот тоже странности. Сколько раз оставлял дверь открытой, чтобы не мучиться с открыванием-закрыванием, и столько же раз замок оказывался продетым в петли запора и закрытым на все обороты. Я уже и подсматривал, кто же это так изгаляется, но все без толку. Пока не спускал глаз с двери, замок спокойно валялся на полу, но стоило только на миг отвести взгляд, как дверь тут же запиралась. Волшебство, блин!

– Сволочь, покажись мне только! – прокричал я, адресуя фразу неизвестно кому. – Уши выдеру, пасть порву и моргала выколю. А может, это вы издеваетесь над своим повелителем, а?

С сомнением посмотрел я на железных истуканов, потом вытянулся на цыпочках – эти амбалы были выше меня на две головы – и постучал по забралу шлема. Ноль внимания.

– Ну и фиг с вами, ржавейте тут в одиночестве, как железные дровосеки.

Кстати, эти статуи очень сильно напоминали незабвенного героя из Изумрудного города. Только без масленок на голове и вооружены не топорами, а тяжелыми секирами.

Тихо чертыхаясь, я провел всю операцию заново и максимально аккуратно снял замок. Уф, теперь осталось открыть дверь, и я внутри. Несмотря на свои размеры – сантиметров семьдесят шириною, немногим больше полутора метров высотой и толщиной в ладонь, – она была очень и очень тяжела, потому что отлили ее из черной бронзы. Поднатужившись, я толкнул ее вперед и оказался среди груд золота. Следом неторопливо вплыл поднос и опустился на ближайший бархан из благородного металла.

Сокровищница была огромна. По своей площади она равнялась небольшому стадиону и была сплошь усыпана золотом. Однажды по своей глупости я решил проверить толщину драгоценного покрова. Ага, дурость, она сил придает, но порой приводит к печальным последствиям. Выбрав самый тонкий, на мой взгляд, участок, я принялся, словно крот, закапываться в него. Углубившись почти на пару метров, едва не оказался похороненным заживо, когда края ямы стали осыпаться. Вот тогда я научился левитации, со страху выскочив наверх с огромной скоростью. Не испугайся вовремя случайного магического действа и не брякнись после этого на пол, запросто мог разбить свою голову о потолок. Уж шишку заработал бы точно.

Золото расстилалось под ногами во всевозможном обличии. Монеты разных стран, шкатулки, оружие, полностью из благородного металла или только части вооружения, в основном рукояти мечей и кинжалов. Небольшие литые фигурки соседствовали с огромными статуями, которые намного превышали мой рост. Кольца, браслеты, короны и венцы. Чтобы все перечислить, не хватит одного дня и сотни страниц. А если попробовать сосчитать, то и вовсе неизвестно, насколько это затянется. Человеческой жизни точно недостаточно.

Подтянув к себе большую золотую вазу, я поставил на нее поднос и сам уселся на единственный предмет, сильно отличавшийся от всех прочих. Во-первых, он был не из золота, а во-вторых, и вовсе не из этого мира. Под моим… хм… моей пятой точкой располагалась простая резиновая лодка, какую сплошь и рядом можно увидеть в магазинах рыболовов и охотников. В магазинах моего родного мира, но не этого. Тут все больше на долбленках или челнах ходят.

Усевшись на холодную резину – на металле сидеть еще холоднее, – я принялся уплетать за обе щеки деликатесы с подноса. Оторвался, только почувствовав, что наелся до отвала. Но даже при моем нехилом аппетите поднос опустел едва ли наполовину, так что можно было тут застрять и до обеда. Золото оно аппетит повышает и способствует пищеварению. Мне, по крайней мере.

– Там, на неведомых дорожках, следы невиданных зверей, избушка там на курьих ножках… Там царь Кощей над златом чахнет… – тихонько мурлыкал себе стихотворение, перескакивая с пятого на десятое.

Отдохнув после перекуса, я принялся за ремонт лодки, который уже несколько месяцев откладывал. Как-то не нужна она мне была раньше, а тут решил на рыбалку сходить. Разложив лодку, я тщательно рассмотрел огромную пробоину в борту и принялся густо замазывать ее клеем, помогая себе магией для лучшего результата, и чтобы обойтись без заплаты (в этом мире любой кусок резины не просто на вес золота, а вовсе бесценен).

Жуткая субстанция, что находилась сейчас в большом горшке литров на пять, пахла отвратительно. А что хотите? Все-таки у меня нет ни «Момента», ни другого специального клея. Пришлось варить обычный рыбий, применяемый в древности (точнее сказать, именно сейчас и тут, где я обитаю), немного модернизировав его с помощью магии. Теперь это клей, способный заткнуть любой другой из прежнего мира с пометкой «супер», вот только запах… Блин, пока я закончил трудиться над приведением в порядок плавсредства, во мне вновь пробудился аппетит, да и по времени было уже около полудня.

– Ха, теперь бы все это проверить в действии, – задумчиво произнес я, почесывая затылок.

Совершая столь естественное действо, я не подумал о последствиях и, когда попробовал опустить руку, просто-напросто не смог это сделать. Клей, в котором была измазана рука, намертво сцепил мои пальцы и волосы. Пришлось пожертвовать частью шевелюры, со слезами на глазах и матюками на устах выдирая волосы из головы. Вот до чего доводят чужие советы. «Магия для дела! Волшебство только в особых случаях!» Это все слова Яги, которая своими чарами пользуется крайне редко.

После этого ни есть, ни продолжать работу не хотелось. Бурча под нос нечто успокаивающее, я поплелся на выход, где пришлось побороться с дверью. Потом пришлось – со своими руками, которые прилипли к бронзе и ни в какую не хотели отрываться.

– Да что же это такое?! – уже в полный голос заорал я. – Сейчас зверствовать начну!

День не задался с самого начала, это было видно еще по неудаче с замко́м. Мне бы прислушаться к приметам и остаться в за́мке, но нет, я же царь и злодей (самодур – вот это уже будет ближе к истине)…

Я решил сходить на речку и проверить свое плавсредство в деле: получилось ли его правильно заклеить? Сказано – сделано. Но перед выходом из замка ненадолго завис в размышлениях, как определиться с надуванием лодки. Но и тут справился, решив припахать к этому делу Соловья-разбойника. Уж ему-то с его легкими надуть лодку ничего не стоило. Правда, он сердито сопел и морщился, когда я попросил его о такой плевой услуге.