Колодец пророков - Козлов Юрий - Страница 66
- Предыдущая
- 66/98
- Следующая
В России конца XX века главным инструментом демократии – электронным пастухом – было телевидение. Августу искренне огорчал этот примитивизм. Расчищающие путь ее первенцу людишки до того любили преходящую власть и решительно не влияющие на траекторию судьбы деньги, что ставили слишком много на голубую, вспыхивающую каждый вечер в каждом доме карту-экран. Между тем достаточно было противникам захватить, уничтожить передающие телевизионный сигнал центры, и страна оказывалась в положении разбредающегося в отсутствие электронного пастуха стада. Каждый день без телевидения был смертельно опасен для демократии, ибо в народе, в так называемых простецах начинали восстанавливаться первичные инстинкты, неутомимо выталкивающие их за очерченный круг навязанной воли. Августа знала, что путь ее первенца к вершинам власти – это скольжение скейтбордиста на гребне волны свободного народного волеизъявления. Следовательно, история вряд ли знала второго человека столь же приверженного ценностям демократии, как Августа.
Она знала, что всемирные выборы, на которых победит ее первенец, пройдут в Интернете.
Августе было известно и другое определение демократии – как товарной, то есть продающейся и приобретаемой за деньги власти. Августа любила читать газетные и журнальные статьи, книги, фундаментальные исследования, доказывающие порочность и ущербность демократии как «способа существования белковых тел» или временного (до достижения определенной цели) мироустройства. Авторы верно – на уровне первичных инстинктов, то есть так называемой души – угадывали, что нет ничего более фантомно-призрачного (сотканного из голубого экранного света), легко изменяющегося применительно к текущему политическому моменту, нежели «вечные ценности» демократии. Они в общем-то провидели итог сквозь постоянно возобновляющуюся дымовую завесу «народного волеизъявления». Но им было неведомо основное – разрывающее разум и сердце – противоречие демократии (продаваемой за деньги власти), а именно: онтологическая (во времени, пространстве и мыслях) бесконечность наслаждений, доставляемых властью и деньгами, и относительная краткость сроков физической жизни обладателя власти и денег.
Речь, таким образом, шла об эликсире вечной юности, а в конечном итоге о бессмертии обладателей власти и денег.
Но эликсиром вечной юности обладали только деньги.
Кроме того, что деньги являлись эликсиром вечной юности.
Вечная юность денег казалась насмешкой над стремительно убывающим человеческим веком. Противоречие между неизбывной (даже и покупаемой за деньги) красотой мира (скажем, лазурных вод или божественных женских тел) и старческой немощью усыхающего или, наоборот, расползающегося, как тесто в бадье, тела казалось непереносимым. Мысль о неминуемой смерти воспринималась как абсурд, когда у человека было достаточно денег, чтобы жить тысячу лет. Еще более абсурдной она становилась, когда человек наблюдал бешеное (как леммингов) размножение собственных денег, в то время как его физические силы (отпущенные годы) вели себя отнюдь не как размножающиеся лемминги.
Августе была известна самопожирающая природа денег. Во все века в мире больше всего денег тратилось на гибельные для человечества проекты. Такие, скажем, как системы ядерных вооружений, могущих в одночасье уничтожить на планете все живое. Августа знала, что высвободившиеся из оборонных комплексов деньги вскоре хлынут в секретные масштабные исследования по продлению человеческой жизни. В них будут задействованы лучшие научные силы, безграничные финансы пятидесяти крупнейших транснациональных корпораций. Августа давно обратила внимание, что человеческое общество развивается по законам алхмии: от философского камня (извлечения золота из свинца) к эликсиру вечной юности, и в конечном итоге – к гомункулусу (искусственному человеку). С выведением искусственного человека – гомункулуса – история homo sapiens должна была завершиться, дойти до логического конца.
Памятью о цивилизации «Homo sapiens» и одновременно ее памятником должен был стать Интернет.
…Отец продолжал что-то бубнить насчет шести мельхиоровых колечек в ее левом ухе. Взгляд Августы упал на тарелку, которую в данную минуту старательно (он все делал аккуратно и старательно) тер щеткой отец. Тарелка вдруг разломилась в его руках. Острая грань вонзилась отцу в руку. Стекающая в раковину вода сделалась красной.
Сколько отец ни держал руку под холодной струей, сколько ни лил на рану йод, кровь не унималась. Отец побледнел, на лбу выступил пот. Августа увела его в ванную, заставила поднять руку вверх, перетянула резиновым ремнем запястье. Алая кровь из руки отца падала на ее руку и тут же продолжала свой путь дальше, как если бы была красной ртутью, а может, мельхиором или бисером, который, как известно, не следует метать перед свиньями. Отец и дочь были похожи, но сделаны из разного материала. Августа вспомнила присказку из Киплинга насчет одной крови, подумала, что к ней это не относится.
Она вообще не любила крови, красного цвета. Красные фонари светили на входе в бордели. Красными знаменами одевались орущие толпы, требующие социальной справедливости. Красные цвета преобладали в казино и в художественных изображениях преисподней. Кровь была куда более эффективным и всеобъемлющим, нежели деньги (сдачу здесь никто не предлагал и не брал), средством расчета между отдельными людьми и целыми народами. Августа знала, что последняя – самая страшная и необъяснимая из всех когда-либо существовавших – болезнь придет к растворяющемуся, исчезающему в Интернете homo-sapiens через кровь.
Августа перевязала руку отцу, и кровь остановилась. Именно тогда она как бы случайно подумала о благородной (исправляющей мир) сущности рака, иссушающего сырую плоть внутренних органов, пронзающего их копьями метастазов и внутренних кровотечений.
Августа в ужасе выбежала из ванной.
Она совершенно спокойно относилась к тому, что в голову ей приходили самые разные желания. Одни из них исполнялись, другие – нет. Теперь, похоже, было назначено исполняться тем, которым не следовало исполняться. Ей открылось, что ее желание первично, а его исполнение или неисполнение – вторично. Любая, самая дикая и странная мысль Августы, таким образом, имела такое же право на существование, как мысль честная и правильная. Мысли (в смысле материализации, появления на свет) можно было уподобить неродившимся младенцам. Некая высшая сила (ее называли по-разному) определяла место и время появления на свет того или иного младенца, материализацию (воплощение в конкретное дело) той или иной мысли. Августа не хотела, чтобы отец поранил руку. Но он поранил. Августа не хотела, чтобы он заболел раком легких. Но он заболел им в тот самый момент, когда она перевязала ему руку.
Следовательно, она этого хотела.
…Августа тогда еще не знала генерала Толстого. Они познакомились позже. Не знала она и президента крохотной (на какие внезапно, как уроненное на пол фарфоровое блюдо, рассыпался в конце девяностых годов отделившийся от России Кавказ) республики, проведшего короткий срок своего президентства в старинной из замшелого камня неприступной башне на скале над падающей вниз горной рекой.
Президенту еще не было сорока, но он был совершенно сед и, по слухам, ущербен по мужской части. Было известно, что он занимается оккультными исследованиями. Часть граждан крохотного, зажатого между двумя горными хребтами государства считала своего президента чуть ли не святым, остальные – колдуном и вором, расхищающим достояние республики.
Достояния, впрочем, было кот наплакал. В республике отсутствовало промышленное производство. Народ дышал чистым горным воздухом, кормился натуральным хозяйством.
Президент не жалел средств на охрану здоровья своего небольшого народа. Республика была занесена в книгу рекордов Гиннеса по количеству различных прививок на душу населения и совершенства (в смысле полноты сведений) типовых (электронных) медицинских карт. Граждане перемещались по стране на ослах, зато из деревни в деревню летали небольшие самолеты – специализированные медицинские лаборатории. Уклонение от диспансеризации, в особенности от анализа крови из пальца рассматривалось в Уголовном кодексе республики как серьезное преступление. Видимо, президенту хотелось, чтобы в экологически чистой стране жил экологически чистый (свободный от бактерий) народ.
- Предыдущая
- 66/98
- Следующая
