Долгая дорога домой [Долгий путь домой, У них нет мира] - Андерсон Пол Уильям - Страница 35

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая

Итак: Сообщество состоит из нескольких миллионов, нет, сотен миллионов членов, включая многие негуманоидные расы. Ни один член не знал более, чем некоторое небольшое количество других членов.

Далее: рядовые и костяк Сообщества, то есть корабельные офицеры, не знают, кто их высшее руководство, и, как это ни странно, относятся к этому совершенно равнодушно, не проявляя ни тени любопытства.

Далее: Технон сам приказал Чантхаваар отпустить Валти без допроса.

Далее: экономические показатели позволяют сделать вывод, что в течение длительного периода времени все больше и больше планет становятся зависимыми от Сообщества в жизненно важных элементах индустрии. Им было проще и дешевле торговать с этими кочевниками, чем пытаться делать это самим. Кроме того, Сообщество было совершенно нейтрально.

Черт подери!

До Ленгли дошло наконец, почему никто не понимает своей правоты. Ну, например, Чантхаваар, он, конечно, интеллигент, но он тоже кондиционирован. Его обязанность — собирать и доводить до машины данные, касающиеся тайной полиции, а не глубоко вникать в них. Конечно, ни один Министр не мог иметь подобных сведений, изредка наталкиваясь то на один, то на другой факт, они теряли цельность всей картины. И понятно, почему, ведь если кто-то это сможет осознать,то тайна долго не проживёт, сведения просочатся, распространятся среди звёзд, и Сообщество бесполезно погибнет.

Бесполезно для Технона.

Конечно! Сообщество было основанно, как только отпали колонии. Не было никакой надежды присоединить их вновь в каком-либо обозримом будущем. Но сила, которая вездесуща и подчиняется указаниям некоего неизвестного центра, сила, которую каждый, даже её собственные функционеры, расценивают,как безразличную и неагрессивную — это прекрасный представитель для охраны и постепенного захвата контроля над другими планетами.

Что же это за машина — Технон?!

Какой блистательный монумент, какая вершина науки прошлых веков! Её создатели сработали лучше, чем могли предвидеть: их дитя выросло, стало способным мыслить на тысячелетия вперёд, по крайней мере, до тех пор, пока существует цивилизация.

У Ленгли вдруг возникло совершенно иррационально желание увидеть эту сверхъестественную машину. Но это было невозможно.

Было ли это совокупностью металла и энергии, реально мыслящим мозгом? Нет… Валти рассказывал, материалы из библиотеки подтверждали, что настоящий живой мозг не может быть искусственно построен со всеми его почти бесконечными возможностями. Так что мышление Технона ограниченно его собственными функциями, и в этом не было сомнения. Конечно, некоторый эквивалент человеческого воображения необходим, чтобы повелевать целыми планетами и образованиями, подобными Сообществу. Но всё же он — робот, сверхкомпьютер, все его выводы, решения основывались на полученных им данных и могли быть также ошибочны, как и данные.

Дитя — гигантское, почти всемогущее, лишённое юмора дитя, присматривающее за крошечной расой, которая взвалила на него ответственность за себя. Мысль эта не принесла удовлетворения.

Ленгли выбросил сигарету и откинулся на спинку кресла. Прекрасно. Он сделал открытие, способное потрясти Империю. Это произошло потому, что он происходил из другого времени, с разнообразием жизненных стереотипов и мышления. У него был ум свободного человека, без каких бы то ни было ментальных способностей. История его мира была суровой, полной бурных событий, его кумиром был «прогресс», поэтому все окружающее было ему видно ярче, точнее, чем людям, чей мир уже более 2-х тысяч лет находился в застое.

Ну что теперь делать с этими фактами?

У него возникло озорное желание вызвать Валти и Чантхаваар и рассказать им. Пустить их потуги псу под хвост. Но нет, кто он такой, чтобы втыкать палки в колеса миллиардов человеческих жизней. И возможно он сам станет жертвой этого процесса? Он не судебный исполнитель, и не Господь бог — его желание — вспышка бессильного гнева.

Так что лучше помалкивай, парень, хотя если появятся подозрения о том, до чего я докопался, то это будет ещё не конец. Тогда я стану важной фигурой и посмотрю, что из всего этого получится.

Ночь, и он один в своей квартире. Неожиданно он увидел отражение своего лица в зеркале. Оно ещё более вытянулось, загар исчез. Седые пряди волос были спутаны. Он почувствовал себя старым и усталым.

Раскаяние терзало его. Какого черта он подстрелил того парня в африканской заварушке? Это был бессмысленный поступок, так же, как было бессмысленным все то, что он пытался сделать в этом, чуждом ему мире. Вычеркнуть из жизни — или заставить страдать другого — без всякой цели. Он просто здесь никому не нужен.

Села она рядом со мной

И коснулась моей руки,

Мне шепнула: "Ты здесь чужой,

В чуждом крае, в земле тоски…"

Она! Что сейчас с Марин? Жива ли она? Или, может быть, отправив её на нижний уровень, ты лишил её жизни? Он не думал, что она начнёт торговать собой, скорее умрёт от голода, но в Старом Городе могло все случиться.

Раскаяние обожгло его. Он не должен был прогонять её. Он не должен был выдавать свои ошибки за её, ведь она только хотел разделить ношу. Его нынешнее жалование было небольшим, его едва хватило бы на двоих, но они смогли бы подработать как-нибудь.

Неожиданно он послал вызов Главное полицейское управление. Вежливый раб сообщил ему, что закон не позволяет следить за передвижением свободных, если те не были замешаны в каких-либо преступлениях. Этим могло за деньги заняться Специальное подразделение — денег надо больше, чем есть у него. Очень сожалею, сэр. Занять деньги. Украсть. Самому отправиться на нижний уровень, предложить вознаграждение, хоть какое-нибудь, но найти её!

А захочет ли она возвращаться назад?

Ленгли вдруг почувствовал, что его всего трясёт.

— Этого не стоит делать, парень, — произнёс он вслух в одиночестве, в пустой комнате. — Ты начал суетиться. Присядь и немного подумай.

Но все его мысли крутились и суетились, как испуганные мыши. Он — аутсайдер, неудачник, пень в квадрате, живущий на милостыню слабого академического интереса. Он ничего не умеет делать, у него нет никакой подготовки, никакого навыка, и если бы ни этот Университет, сам по себе анахронизм, то он скатился бы на самое дно, в трущебы.

Но какое-то глубокое внутреннее упорство удерживало его от самоубийства. Хотя с другой стороны подкатывалась тёмная волна безумия. И все это хныканье, самокопание — первый признак внутреннего распада. Сколько он уже здесь, в Университете? — Две недели. И уже начал сдавать.

Он приказал окну открыться. Балкона не было, он высунулся подальше и глубоко вздохнул. Ночной воздух был тёплым и влажным. Даже на такой высоте чувствовался запах земли и полей. Звезды висели над головой, дразня своей недоступностью.

Что-то легко скользило в темноте, какая-то чуть поблёскивающая тень. Она приблизилась, и Ленгли увидел, что это человек в скафандре, летящий с помощью индивидуального антиграва. Полицейская модель. Кто это мог быть после всего происшедшего?

Фигура в чёрной броне внезапно приблизилась. Ленгли отскочил назад, как только она протиснулась через окно. Она опустилась на пол с глухим тяжким ударом, от чего пол вздрогнул.

— Какого черта! — Ленгли подошёл ближе. Рука, затянутая в чёрную металлическую броню, потянулась к замку шлема, и забрало откинулось назад. Громадный нос торчал из пучка рыжих волос.

— Валти!

— Он самый, — сказал торговец. — Собственной персоной, не так ли? — После того, как окно закрылось, он затемнил его. — Ну, как вы, капитан? Вы выглядите утомлённым.

— Я… да так… — Внезапно космонавт почувствовал, как сильно забилось у него сердце, и какое-то напряжение пробежало по нервам. — Что вам угодно?

— Немножко поболтать, капитан, устроить маленькую, сугубо личную дискуссию. К счастью, нам удалось как следует отрегулировать Солярное оборудование в нашем представительстве — люди Чантхаваар, знаете ли, ужасно интересуются всеми нашими передвижениями, и так трудно ускользнуть от них. Я надеюсь, мы сможем потолковать спокойно?

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая