Время любить - Козлов Вильям Федорович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/150
- Следующая
«Почему он решил, что я могу поехать с ним? – размышляла Оля. – И в роли кого? Молодой любовницы? Да, я глупая девчонка, встречаюсь с ним, а зачем? И что скажет отец, если узнает? Может, Бобриков и ухаживает за мной, чтобы досадить отцу?..» А вслух она произнесла:
– Как вам в голову могла прийти такая мысль, Михаил Ильич? Сломя голову помчаться с вами на Псковщину… Что я скажу родителям?
– Я считал, что ты современная и уже совершеннолетняя девушка и сама можешь решать, как тебе поступить, – занудливым тоном проговорил он. – Слава богу, я знаю твою мать! Она считает тебя разумной девушкой и полностью доверяет тебе.
– А отец? Андрей? Что они скажут?
– Надо быть идиоткой, чтобы их ставить об этом в известность, – ответил он, и на лице его промелькнула тень. – Надеюсь, ты не сказала им, что мы встречаемся?
Он подошвой нервно загладил на тропинке полосы, в светлых глазах его появилось беспокойство. Все рухнет, если Оля расскажет о них Казакову! С тех пор как был опубликован фельетон о Бобрикове, они всего один раз встретились у Савицких и даже не поздоровались. Вадим Федорович долго там не задержался. Видно, ему тоже было неприятно видеть Бобрикова…
– Вам не кажется, что во всем этом есть что-то некрасивое, мягко выражаясь? – заметила Оля. – Наверное, нам пора расстаться…
– Я надоел тебе?
– Не в этом дело…
– Пойми, ты мне нравишься… Очень! Может, я впервые что-то такое почувствовал… – Сказать «люблю» язык у него не повернулся.
– Вы сами не верите в это, – с грустью в голосе произнесла она. – Вы никого не любите.
– Никого?
– Может, только себя, – безжалостно заявила девушка.
Он долго молчал, что было для него несвойственно: Бобриков на все быстро находил готовый ответ. И в железной логике ему не откажешь. А тут он растерялся. Признаться, не ожидал, что совсем юная девчонка смогла его так точно раскусить. Да, Михаил Ильич любил себя, верил в свое предназначение, ждал его… А предназначение свое он видел в накопительстве, красивой жизни, обеспеченном будущем. Сейчас у него много друзей, пока им от него что-то нужно, а потом, когда, допустим, он уйдет с этой должности, все деловые друзья отвернутся – в этом отношении он не обманывался: вымогая с них, он знал, что и они ему платили бы той же монетой, будь на его месте. А вот для того, чтобы быть независимым, потом не обращаться к знакомым, он должен иметь деньги, много денег! Пока есть связи, нужно их использовать, случись что – и связи оборвутся. Слава богу, дача почти готова. Такой дачи и у академика нет! Вот тут нужные люди помогли: привезли лучшие стройматериалы, оборудование для газового отопления, одна сауна чего стоит! И все это обошлось не так уж дорого… Вот девиз его, Бобрикова, и его так называемых деловых друзей: «Ты – мне, я – тебе!» Кажется, есть даже такой фильм…
Все у него рассчитано, все предусмотрено, кроме этой чертовой девчонки, которая занозой вошла в сердце… Теперь он уже не знал, что больше его привлекало в ней – месть ее папеньке или чувства к ней? Расскажи кому – не поверят: он даже ни разу ее не поцеловал! После ссор с ней несколько раз давал себе слово больше не приезжать на Моховую – дел-то у него невпроворот, – но проходило время, и он снова мчался туда кратчайшей дорогой. И что-то вспыхивало у него внутри, когда видел, как из подъезда показывается ее тонкая стройная фигурка с золотыми волосами в солнечных лучах…
Михаил Ильич не торопил события, был уверен, что Оля никуда от него не денется. Ему уже за пятьдесят, а выглядит он на тридцать пять, седину в волосах, пожалуй, можно только в лупу разглядеть. Оле он не лгал: с женой действительно были плохие отношения. Да и вообще они разные люди: он – стремителен, энергичен, весь в делах, а она – медлительна, тягуча, как патока…
Одно время Михаил Ильич убедил себя, что нравится Оле, эти поездки на «мерседесе» не могли оставить ее равнодушной, да и сам он был с ней веселым, остроумным, видел, как внимательно слушает она его. А вот сейчас уверенность эта сильно поколебалась.
– Михаил Ильич, вот что я вам скажу, – негромко и очень спокойно заговорила девушка. – Я сейчас встану и уйду – ни в коем случае не преследуйте меня… Не приходите на Моховую, не звоните… Я не знаю, что произошло, но мне не хочется вас видеть. Осенью, когда начнутся в институте занятия, я сама вам позвоню… когда жены не будет дома.
– Оля, это нечестно, – попытался было он возражать, но она уже встала.
– Как раз, Михаил Ильич, это честнее, чем если бы я стала обманывать, темнить, прятаться от вас.
– Ты спутала все мои планы! – с отчаянием вырвалось у него.
Она пристально посмотрела ему в глаза. Невысокая, с пышной прической и маленьким алым ртом, она была неотразима. Схватить за тонкую руку, рвануть на себя и целовать, целовать этот пухлый рот, блестящие глаза, нежные щеки…
– Ваши планы… – произнесла она, переступив с ноги на ногу. – А вы подумали о моих планах? Или они чепуха по сравнению с вашими?
– Сядь, пожалуйста, – попросил он. – Оля, ты не права…
– Время покажет, – безжалостно оборвала она. – Если не хотите, чтобы я вас возненавидела, не идите за мной…
– Что все-таки произошло?
– Ничего, – спокойно сказала она. – Земля вращается, солнце светит, птицы поют… До свидания, Михаил Ильич.
Повернулась и легкой девичьей походкой зашагала по тропинке к выходу, где ослепительно сияли на солнце остроконечные бронзовые пики чугунной решетки Летнего сада.
Он ошарашенно смотрел ей вслед. И у него было такое ощущение, будто он только что получил мощнейший удар кулаком в солнечное сплетение. Неужели это конец? Она сейчас уйдет, и он потеряет ее. Встать, догнать? Но он понимал, что этого делать не следует, тогда и надежды на встречу осенью не останется… И почему осенью? До осени еще долго, а девичье настроение изменчиво… Он считал себя тонким психологом и решил, что, пожалуй, не стоит форсировать события, пусть успокоится, как следует подумает… Неужели ее этот хмырь из Перми сбил с панталыку?
У Бобрикова было еще одно немаловажное достоинство: даже самые неожиданные удары судьбы он переносил с достоинством Слишком был уверен в себе, чтобы допустить мысль, что он сам в чем-либо виноват или допустил промах…
Порыв ветра снова заставил залопотать деревья, подхватил с тропинки листья и отшвырнул их на газон с подстриженной травой. Мимо прошла девушка в длинном розовом платье, на ногах черные лакированные туфли на шпильках. Если ей набросить на плечи фату – невеста и невеста. Оля ушла, но жизнь, как она справедливо заметила, не остановилась. Все так же веет прохладой с Невы, шумят деревья над головой. Деревья, под которыми гулял Александр Сергеевич Пушкин… Бобриков перехватил рассеянный взгляд девушки в розовом, глянул вдоль аллеи – никто за ней не идет. Сквозь просвечивающее на солнце легкое платье видны длинные ноги… Запах дорогих духов перебил запах млеющих на солнце старых лип, свежей травы. Бобриков поднялся со скамьи, наступил на решетку, нацарапанную туфлей, и решительно пошел вслед за блондинкой в розовом прозрачном платье.
2
Поднимаясь к себе домой на третий этаж, Андрей опять наткнулся на парней, расположившихся на широком подоконнике между вторым и третьим этажами. Эта теплая компашка уже не первый раз околачивается здесь. Иногда с ними бывают и развязные хихикающие девицы. Вряд ли кому-либо из них больше шестнадцати. Приносят с собой бутылки красного, сигареты и торчат по нескольку часов. Случается, и гитару прихватывают. Тогда по этажам разносятся блатные песни из репертуара эмигрантов. Сосед Казаковых, музыкант Сергей Ильич Носков, как-то в гневе выскочил из квартиры и потребовал, чтобы молокососы немедленно убрались, не то, мол, вызовет милицию. Уже ночь, а они пьют, горланят дикие песни… Скоро Сергей Ильич обнаружил в опаленном почтовом ящике обгоревшие обрывки письма и газеты, которую он выписывал. Да и крышка ящика была отломана. Звонили в милицию, но дежурный, уточнив, что ничего серьезного не произошло, предложил связаться с участковым или дружинниками. Чаще всего компания собиралась весной и осенью, когда на улице непогода, но сейчас ведь лето, охота им торчать в сумраке у подоконника? Мало того, что курили, распивали вино, так еще мочились в парадной у почтовых ящиков. Андрей слышал от матери, что Сергей Ильич подал заявление от имени жильцов дома, чтобы им установили вторую дверь с электронным кодом, как это уже сделано во многих домах в Ленинграде, но жилищное управление пока ничего не сделало.
- Предыдущая
- 25/150
- Следующая
