Будь проклята Атлантида! - Житомирский Сергей Викторович - Страница 2

- Большая Мать, ты отдашь им молодых отцов? Их увезут?..

- Молчи! Я буду просить духов о помощи. А ты затяни на языке узел и делай как сказано.

Атланты возвращались к кораблям тропой, петляющей между холмами. Низкорослые сосны, изогнутые, словно в пляске, темнели на склонах, покрытых ранней травой. Легкий ветер с моря сдувал мошкару, нес запахи мокрой соли и гниющих водорослей.

Позади Ор вел связанных за рога оленей. Они упирались и хрипели, косясь на медведя, который тоже поглядывал на них, умильно приоткрыв слюнявую пасть. Чужак в синем, пропустив вперед воинов, пошел рядом с Ором. Тот отодвинулся, но с любопытством рассматривал атланта: безбородое скуластое лицо, словно натертое красной глиной, сапоги незнакомого меха, одежду из странной шкуры. В море, что ли, добывают они синих оленей?

- Ешь досыта, Ор, смелый охотник. Давай поговорим?

Гий шарахнулся:

- Как ты нашел мое имя?

- У-у, я большой колдун: могу узнавать все, что хочу! – (Атлант не стал напоминать, что просто услышал имя от Оз) – Но не бойся! Возьми и мое имя: я Палант из поселения Луад.

- А я не боюсь! Среди тех, кто не ест Зайца, нет трусливых.

- Ты хорошо сказал. Вы ведь потомки бесстрашной Куропатки, которая заклевала орла, спасая птенцов!

- Оэ, ты знаешь наше начало?! И почему ты говоришь как человек, а те только бормочут, как тетерева?

- У каждого племени своя речь, - улыбнулся Палант. – Гии, что кочуют на восходе, зовут себя гиесами, а живущие на холоде – эгеями. Ты поймешь их, но с трудом. А у племени Срединной речь вовсе не похожа на вашу, но ей можно научиться, как я научился гийской.

Ошеломленный Ор во все глаза смотрел на чужеземца, слова которого ломали порядок и границы привычного мира Куропаток.

- Слушай, охотник, вот я дарю тебе!.. – Палант вынул из сумки что-то блеснувшее на солнце. Гий, вспомнив коварные крючки, прыгнул в сторону.

- Эй, зачем скачешь, как козел от барса! Взгляни, разве такое маленькое может быть злым?! – На ладони чужака лежал прозрачный камешек, похожий на льдинку, в которую вмерз желтый цветок. – Это знак доброго духа, он принесет тебе удачу.

- Но мне нечего подарить тебе. – Ор восхищенно потрогал амулет.

- Возьми! Подарить можно не только вещь, но и помощь.

- О чем твой голод?

- Ночью у вас праздник. Спрячь меня, чтобы я все видел и слышал, оставаясь незаметным.

Ор замотал головой:

- Замолчи, Палант! Эти песни нельзя слышать чужому. Духи озлятся, и ты умрешь, корчась от мучений! А кроме того, я ведь…

- Ты должен покориться! – перебил юношу Палант. – Ведь я не только владею твоим именем, но и знаю всю твою жизнь!

Ор отшатнулся, но тропа была узка.

- Слушай! – торжественно заговорил синий. – До двух лет мать носила тебя за спиной, а потом ты бегал с другими детьми. Зиму ваш род жил у моря, а летом угонял оленей в горы. Однажды осенью для тебя настало время пройти Посвящение. Вместе с другими мальчиками тебя повели в священную лощину.

Страх в глазах гия постепенно сменялся недоумением. Не замечая этого, чужак продолжал:

- Там сошлось много людей соседних родов, было съедено немало оленей и рыбы. Но ты не ел, дрожа от страха и любопытства. Колдуньи показывали свое умение: заклинали животных, вызывали ветер, проходили через огонь. Потом юношей подвели к темной пасти Духа. Страшный рев наполнил лощину. Дух готовился пожрать вас, чтобы изрыгнуть уже не детьми, а охотниками. Колдун толкнул тебя в рычащую каменную пасть, и ты ощутил на теле зубы Духа… Эй, Ор, чему ты смеешься?

- Теперь я вижу, что ты не вещун, а болтун! – ответил Ор с торжеством. – Я ведь не проходил Испытания.

- Этого не может быть!

- А вот было! В день Испытания меня глодала болезнь, и все думали – я уйду в Нижнюю землю. А потом хворь отползла, но новый день Духа будет только осенью, когда олени жирные. Ну что, болтливый шакал: смотри, как Ор смеется над твоей хитростью!

Неудачливый колдун ускорил шаги, бурча по-атлантски:

- Негодный мальчишка! Ждал, пока я перескажу целый лист с ветки о гиях. Ишь подплясывает! – Палант не удержался от смеха. – Ну, раз я болтливый шакал, то ты рыжий гийский лис!

Очень странные эти оборотни: то грозят Матери рода, то терпят обиду от подростка.

- Возьми! – Ор протянул амулет.

- Оставь себе, раз ты победил, - ответил синий и добавил про себя: «Пусть он укроет тебя завтра от глаз Стропа».

Показался лагерь атлантов. Пять широкобоких, как нерестящиеся лососи, кораблей уткнулись носами в песок. Выше стояли большие шатры, растянутые ремнями, вокруг бродили воины, горели костры, рычали проголодавшиеся медведи.

Копьеносец взял у Ора ремень и толкнул в плечо, показывая, что гий может уйти. Ор пожалел оленей, которых забьют без уважительных слов, которые говорят в этих случаях гии. Сделав несколько шагов назад, он соскользнул с тропы и пополз между кочками к стоянке оборотней. Лежа за мохнатой сосной, он с любопытством мальчика и терпением охотника следил за чужой жизнью лагеря.

- А знаешь, - сказал Строп Паланту, - почему Акеана не посылают на стоянки дикарей? Я слышал, как он говорил Арголу, что его просто рвет от вони в их норах! Как же – отпрыск титана!..

Они сидели в шатре на ременных табуретах возле натянутого на шестах кожаного стола и ждали кормчего. Стоявшие снаружи воины откинули полог, пропустив Аргола и Акеана, Строп и Палант поднялись, приветствуя начальника.

Аргол был грузен, но двигался легко, не тяготясь запасом жира. На его плече сидела верткая птица с блестящими черными перьями. Когда Аргол вошел в шатер, она взлетела под потолок, схватила на лету несколько комаров и, возвратившись на плечо, задремала.

Акеан, глава второго челна (сотни воинов) в ладье Аргола, был моложе остальных. В отличие от кормчего он не силился изображать важность. Брезгливая величавость высокорожденного выпирала у него изнутри. Стропа он приветствовал с полускрытой небрежностью, а Паланта словно и вовсе не заметил.

По знаку кормчего все сели вокруг стола. Палант достал из сумки рисунок местности.

- Покорились ли дикие? – спросил Аргол.

- Их Мать просит отсрочки до завтра, - доложил Строп. – Палант советует согласиться.

- Чего ради потакать этому сброду! Мы и так запаздываем из-за южных ветров.

- Если не дать им совершить колдовство, они все полягут, но не тронутся с места, - сказал Палант.

- Ладно! – хлопнул по столу Аргол. – Пусть дикие спляшут и повоют напоследок. Но надо их запереть, чтоб не удрали. – Он принялся водить пальцем по карте. – Уйти они могут либо на Холод, тропой, которая здесь названа Мамонтовой, либо вдоль моря…

- У них есть третий путь, - вмешался Палант, - смотри, кормчий, вот тут тонкий след перед водопадом сворачивает в проход между скалами.

- Ага, - оживился Строп, - теперь понятна хитрость старухи. Она знала, что мы встанем на тропы, и задумала увести род этим тайным ходом! Что ж, кормчий, можно поставить силок, в который эти птички сами сунут головы.

- И мы возьмем вместо двух десятков всех, кого удастся схватить живыми! – потер широкие ладони Аргол. – Сделаем так: я с полусотней мечей иду по Мамонтовой тропе. Строп поднимает копьеносцев на холм над стойбищем, отрезав путь к морю. А лучники Акеана и все звери – позже, когда дикие займутся плясками, пройдут к входу в тайную щель и станут в засаде. Что, неплохая петля?

- Крепкая, - буркнул Строп, недовольный, что самое выгодное место досталось Акеану.

- Ты великий воитель, Аргол, - воскликнул Акеан. – Так умело проскользнуть в замысел врага и обернуть его себе на пользу!

- Э-э, такую стаю взять нетрудно. Лучше бы мне доверили покончить с Севзом, чем собирать дань по грязным норам!

- Да, Севз – дичь покрупнее, - произнес Строп с уважением.

- А ведь ему не больше тридцати зим, - сказал Палант.

- Из Бореи уже прилетела птица с вестью, что бунтовщик обложен в берлоге среди болот, - сказал Акеан.