Выбор Невменяемого - Иванович Юрий - Страница 11

Как раз к этому моменту и настал тот период ночной темноты, когда муравьи появлялись на древнем сооружении, являющемся границей с Гиблыми Топями. И активное содействие болара помогло быстро заметить то место, где шевеление гигантских насекомых стало достигать опасной интенсивности.

Сигнал трего заметили сразу и поспешили с кастрюлями именно туда. Еще и боевой Эль-Митолан проинформировал:

– На том участке у нас около пяти бомбочек с Флором.

– Ну так начинай подрывать!

Колдуна в строю с емкостями заменил сам староста, а тот чуть отстал, присмотрелся к ступеням Барьера и стал один за другим посылать к бомбочкам зажигательные шарики. Так как муравьи уничтожали на ступеньках все живое и все растительного происхождения, то Флоры закладывали в предварительно высверленные дырки во внушительных валунах. По опыту, только такие предметы могли оставаться на Нулевом уровне несколько ночей нетронутыми, а потом и их муравьи сталкивали вниз общими усилиями. Тем более что военными было замечено: при взрыве Флора внутри каменного кожуха разрушительные силы увеличивались в несколько раз, намного увеличивая как радиус поражения вокруг себя, так и таранные возможности воздушного удара.

В ночи взрывы смотрелись весьма красиво. Да и в сплошном ковре ползущей топианской нечисти делали внушительные прорехи. Нельзя было сказать с большой уверенностью, что взрывы эффективно отогнали или заставили муравьев отказаться от попыток выхода за извечно для них недоступный периметр. Но приближающийся к точке основных событий отряд некоторое время выиграл. И благодаря этому Эль-Митоланы получили отличную возможность пронаблюдать ночным зрением, как происходит сам прорыв.

Вначале насекомые покрыли ступеньки до самой почвы сплошным ковром в несколько уровней. Затем по этому «ковру» начали прокатываться своеобразные волны из муравьев, топчущихся друг на друге. Эти «волны», приближаясь к непреодолимой черте, вызывали в ней странные вспышки из красноватых искр, издававших неприятный сухой треск, словно разрывалась плотная ткань.

Как следствие, в одном месте магическая защита Древних не выдержала, уплотнение насекомых через нее вывалилось наружу, а следом за ней потянулся шевелящейся рекой и весь остальной муравьиный сонм.

Понятно, что историк-биолог сразу воспользовался своим отвратно пахнущим варевом, перенося магическими структурами яд прямо в скопления муравьев и разбрызгивая его над ними обильным дождиком. Наработки воздействия на подобных тварей в архивах Царства Огов имелись немалые. И довольно-таки эффективные. Шевелящаяся река стала пучиться, пениться сотнями и тысячами гибнущих насекомых и подаваться назад и в стороны. Вдобавок и остальные колдуны помогли довольно простым и действенным способом сожжения расползающейся массы.

Около часа борьба велась с некоторым успехом людей, но затем приготовленный яд закончился, а магические силы пятерых Эль-Митоланов оказались исчерпаны наполовину. Новые массы шевелящейся плоти хлынули на крестьянские земли, примыкающие уже непосредственно к поселку, и деловито приступили к уничтожению всего, что представляло хоть какой-то интерес в кормовом плане. Ни спешно создаваемые очаги сопротивления, ни выдвигаемые на пути силовые щиты не становились действенной преградой. Зеленая масса просто растекалась в стороны и, охватывая противника, пыталась зайти с тыла.

Скорей всего, начальное сопротивление не дало выходцам из Топей нанести в ту ночь более значительного ущерба, но одно из полей оказалось уничтожено полностью, как и полсотни фруктовых деревьев, стоящих по краю ближних, приусадебных, огородов. И только за час до рассвета прожорливая нечисть подалась обратно в болотную жижу, а уставшие и почти обессиленные колдуны собрались возле гостевого дома для обсуждения деталей проигранного сражения.

Исходя из всего если завтра колдуны муравьев не остановят, то поселение придется эвакуировать. Вернее – уже прямо сегодня. Никто из крестьян не станет рисковать еще одну ночь своими близкими ради сомнительного счастья лично сражаться с малоуязвимыми созданиями.

Плюс ко всему страху на всех нагнали сообщения боларов, которые со своих наблюдательных позиций более полно обозревали всю картину сражения:

– Когда к концу первого часа сражения чаша еще колебалась на обе стороны, – скрипел тот зеленючка, что хотел помогать, – на Нулевой уровень заползло более десятка парьеньшей. Они приблизились к краю ровной поверхности и некоторое время словно размышляли, спускаться ли им по ступенькам. Но когда лавина муравьев вырвалась в поле, парьеньши подались назад и нырнули в Топи.

Подобное вообще у руководителя отряда в голове не укладывалось: во-первых, гигантские удавы, достигающие в длину двенадцати и в толщину одного метра, никогда, по историческим хроникам, подобного действа не вытворяли. А во-вторых, на них в любом случае просто обязаны были моментально наброситься сами муравьи и в любом случае обглодать за несколько часов вплоть до позвоночника.

Именно это несоответствие больше всего и поразило ученого.

– Их не съели?!

С едким сарказмом ответил второй болар:

– Их даже не пытались атаковать! И еще… – Он сделал паузу, словно сомневаясь, говорить ли об этом. – Мы, правда, не пробовали, но в момент прорыва муравьев за периметр Барьера нам показалось, что мы можем пересечь невидимую черту и залететь на просторы Гиблых Топей.

Учитывая, что в Мире Тройной Радуги разумные растения все чаще привлекались к сотрудничеству, подобное заявление прозвучало особенно громко и настораживающе. И если более молодые и неопытные коллеги сразу этого не осознали, то проживший уже двести пятьдесят лет историк-биолог всеми силами постарался сдержаться и не схватиться руками за голову. Только прикрыл глаза и подумал: «И как отреагируют на такую новость наши распрекрасные Галиремы?»

Молодая маркиза Баризо последний год плакала очень часто. Но никогда она не рыдала слишком долго. Как правило, в ее душе злость и копящееся желание собственноручно растерзать своего мучителя преобладали с такой силой, что слезы моментально высыхали, регенерация травмированного, а то и изувеченного тела ускорялась, а в голове начинали созревать очередные планы по уничтожению герцога Ботиче.

Но ничего пока в этом направлении сделать не удавалось. Сумасшедший изувер не подпускал девушку к себе на длину меча, всегда держал щит против метательных ножей, а порой устраивал фокусы с эффектным замещением своего тела иллюзией. Еще и издеваясь при этом и наказывая очередными, страшно болезненными переломами. Разве что в последний раз не наказал, как обычно, придумав нечто еще более мерзкое. К тому же Мальвика терзала себя морально, что по ее вине подлый герцог и в самом деле умудрится выкрасть где-то на поверхности несчастного парня и тоже превратит его в подопытное животное.

Но самобичеванием и слезами делу не поможешь. И даже последнее заявление полоумного тюремщика девушка не восприняла всерьез.

«Подумаешь, фригидность! Главное – наверх выбраться, а уж там с любой хворью справиться можно. А еще лучше при побеге и этого мерзостного таги пришибить. Чтобы его борнус проглотил и не подавился!»

С последними мыслями Мальвика резко выдохнула, посмотрела в огромные глаза сорфиты и решительно спросила:

– Дения, где сейчас виконт Деморт? Я иду к нему!

– Как только началось твое сегодняшнее обучение, – печально выдохнула сорфита, – он в расстройстве схватил свои резцы и подался на верхний уровень. Опять портреты вырезает…

– Вот там с ним и поговорю.

Маркиза встала и попыталась засунуть достаточно изуродованный меч в ножны. Зазубрины и сколы этого сделать не позволили, но дышащая гневом девушка оружие не бросила. У нее в последнее время занозой сидела в сознании только одна мысль: убить герцога любой ценой! Следовательно, с оружием и спать ложилась. Так она и поспешила по тоннелям и лестницам на верхний уровень, сжимая рукоять меча.