Всё-всё-всё о Ёжике - Козлов Сергей Григорьевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/86
• Следующая

— Вот придём домой, — сказал Медвежонок, — затопим печь, сядем, будем глядеть на огонь.

— Заварим чайку, — сказал Ёжик.

— Ага! С мятой и брусничным листочком, — подхватил Медвежонок. — Знаешь, какой брусничный листик…

— Погоди! — сказал Ёжик.

И тут они увидели птицу.

Она, как живая, лежала, раскинув крылья, и будто всё ещё летела, летела и не знала, что лежит на земле.

— Замёрзла, — сказал Медвежонок.

Ёжик ничего не сказал.

— Надо её похоронить, — сказал Медвежонок.

Сбегал за лопатой, и они вырыли ямку на самой верхушке холма, и Медвежонок осторожно принёс птицу.

— Здесь ей будет хорошо, — сказал Медвежонок.

И засыпал птицу землёй.

— Нужен камень, — сказал Ёжик.

Прикатили от реки большой голый валун.

Ёжик сбегал за угольком и нацарапал:

А ночью пошёл дождь, и к утру от надписи ничего не осталось.

Облетели с деревьев листья, небо стало большим и бездонным — так пришла осень.

Пошли дожди, потом перестали, и на землю опустилась туманная тишина.

— В такую тишь, — сказал Медвежонок, — хорошо спать на чердаке.

— Угу, — сказал Ёжик.

— Заберёшься с тулупом — и храпишь!..

— Угу, — сказал Ёжик.

— Что ты всё «угу» да «угу»? Скажи что-нибудь.

— А что?

— Ты любишь спать в сене?

— Не-а.

— Почему?

— Мышей боюсь, — сказал Ёжик.

— Ты? Ты же лучший охотник на мышей!

— Терпеть их не могу. Бр-р-р!

— Это я мышей терпеть не могу. Слон их не любит. А ты…

— А почему я должен любить мышей?

— Я не говорю «должен». Я говорю…

— А ты не говори, — сказал Ёжик. — Не знаешь, и не говори.

Некоторое время они сидели молча.

— Знаешь, что плохо осенью, Ёжик?

— Что?

— Думать не хочется.

— А ты и не думай. Сиди и сиди, чем плохо?

Они опять помолчали.

— А тучи летят и летят. И птицы. И листья. Куда?

— Не знаю, — сказал Ёжик.

— А я знаю. К теплу.

— Листья не долетят. Вон их сколько валяется.

— А может, это не наши.

— А чьи?

— Далёкие. Дальние, понимаешь? Летели-летели, устали, упали, здесь лежат.

— Я чувствую, — сказал Ёжик, — ты что-то знаешь. Говори!

— Давай улетим, Ёжик!

— Что мы — гуси?

— А чем мы хуже? Разбежимся, замашем лапами и…

— Здорово!

— Я давно хотел тебе сказать, да… стеснялся.

— Здорово! — закричал Ёжик. — Я бы ни за что не догадался. Бежим!

И понёсся к реке.

— Кто первый? — Ёжик еле переводил дух.

— Я! Это же я придумал!

— Сильней маши лапами! — крикнул Ёжик.

Медвежонок разбежался, замахал лапами и… взлетел.

— Подожди меня! — кричал Ёжик, взлетев следом.

Они догнали курлыкающих журавлей, полетели дальше.

Внизу ворочались тяжёлые облака, а прямо над ними сверкало солнце.

— Видишь? — сказал Медвежонок, подлетев к Ёжику совсем близко. — А ты говоришь «сиди»!

— Вижу, — сказал Ёжик. — Ты это замечательно придумал!

В просвете между облаками поплыли горы, потом — море, потом — поля, а Ёжик с Медвежонком всё летели и летели, и полёту их не было конца.

Всё на земле теперь казалось им маленьким-маленьким, таким маленьким, что даже смешно было смотреть. А для тех, кто глядел на них с земли, они были просто светлым облачком, светлым облачком, летящим в холодном небе.

Тяжёлые тучи заволокли небо. Налетел ветер, закачались верхушки деревьев. Лес зашумел, затрещали ветки, и где-то вверху глухо заворочалось что-то.

— Гроза! — крикнул Ёжик.

— Разве осенью бывают грозы?

«Ах-х!..» — ахнуло небо.

— Что это? — испугался Медвежонок.

— Жахнуло, вот что!

— Что ж делать? — Медвежонок прыгал вокруг Ёжика и не знал, то ли ему лезть под ёлку, то ли оставаться здесь, на тропинке.

— Ну! — крикнул Ёжик сквозь шум леса. — Со мной или остаёшься?

«Ах-х!..» — снова ахнуло небо.

— Бежим! — крикнул Медвежонок и побежал по тропинке впереди Ёжика.

— Куда бежим-то?

— Ко мне! Ко мне ближе!

«Ах-х!..» — в третий раз раскололось небо, и что-то так блеснуло, что на секунду Ёжик ослеп.

— Ой! — вскрикнул он, налетев на что-то.

— Ой! — вскрикнул кто-то под ногами у Ёжика.

— Кто здесь? — спросил Ёжик.

— Это я, Медвежонок. Я упал.

— Вставай. — Ёжик подхватил Медвежонка, и они понеслись дальше.

Ох как выл ветер, как качались деревья, как полыхало небо. Но дождя не было.

— Капает? — на бегу спросил Медвежонок.

— Вроде нет.

И они помчались ещё быстрее, а за ними большими прыжками скакал, уйкая, ветер.

— Кто это уйкает? — спросил Ёжик.

— Я думал, это ты, — сказал Медвежонок.

Они выскочили на поляну, на другом конце которой стоял дом Медвежонка.

Вот где было по-настоящему страшно. Небо — чёрное-чёрное — висело низко-низко. Деревья мотали верхушками, будто скребли небо, и из чёрной страшной небесной туши вылетали молнии.

«Ах-х!..» — чуть позже ахал гром, и Ёжику с Медвежонком казалось, что это огромный чёрный дракон навалился на их лес и жжёт его пламенем.

— Стой! — крикнул Медвежонок и прыгнул под ёлку.

— Что?

— Видишь? — И Медвежонок ткнул лапой вверх.

— Вижу, — сказал Ёжик.

Они дрожали, прижавшись друг к другу, и тут хлынул дождь.

Такого дождя Ёжик с Медвежонком ещё не видели. Струи толщиной в орешину били землю и толкали лес. Прямо у них на глазах он стал совсем голый, но тут посыпалось что-то такое, чего Ёжик с Медвежонком сперва не могли разобрать.

— Ай! — вскрикнул Медвежонок.

И только тут они поняли, что это — град.

Градины с Ёжикин кулачок, да что там с Ёжикин — с Медвежий кулачище! — запрыгали по земле.

— А ты говоришь — бежим! — сказал Медвежонок.

— Я г-говорю, — сказал Ёжик.

— Вот и не говори, — сказал Медвежонок. — Если б не я, убило бы нас на этой поляне.

— А вот и не убило б!

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую, — сказал Ёжик. И вдруг выскочил из-под ёлки и помчался по сплошь белой от града поляне к Медвежьему дому.

— Стой! Стой! Что ты делаешь?! Куда? — завопил Медвежонок и кинулся следом.

Град бил в землю слева, справа, спереди, сзади, а Ёжик с Медвежонком мчались что было сил и наконец влетели на Медвежье крыльцо.

— Ха-а… — сказал Ёжик.

— Ха-а… — сказал Медвежонок.

— Ха-ха-ха! — сказал Ёжик.

— Ха-ха-ха! — сказал Медвежонок.

И тут они так расхохотались, что сразу не стало слышно, как воет ветер, барабанит в Медвежью крышу град и высоко вверху глухо ухает гром.

Жил-был Гусь. Зимой он ходил в красных сапожках, а летом — так, босиком.

Вот проснулся он однажды зимой, надел красные сапоги, пошёл гулять.

Встретилась Гусю Утка — вся в мехах, в валенках.

— Куда идёшь, Гусь?

— Да вот, вышел сапожками поскрипеть.

Пошёл дальше.

Встретилась Гусю Лягушка. Да такая модница — прямо принцесса. Ехала Лягушка в карете, волокли карету шесть воробьёв, все цугом.

— Ты куда, Гусь? — кричит Лягушка.

— Снегом скриплю, сапожки пробую.

Уехала…

А навстречу Гусю — Таракан. Рыжий, с усами.

Идёт Таракан, шпоры звенят.

— Куда, Гусь?

— Сапожки обнашиваю.

Подкрутил Таракан усищи, пошёл…

Идёт Гусь, а тут, откуда ни возьмись, — Комар. Тоже в сапогах и при сабельке. Сапожки на нём бархатные, с ворсом.

— А мои лучше! — говорит.

И ножку-то на каблук поставил.

Но Гусь даже не заметил, мимо прошёл.

Бежал с сундучком на плече Поросёнок. Кафтанчик розовый и тапки на босу ногу.

— На поезд опаздываю! — кричит. — А ты куда, Гусь?

— Никуда. Сапожки разнашиваю.

• Предыдущая
• 39/86
• Следующая