Всё-всё-всё о Ёжике - Козлов Сергей Григорьевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая

— Я смотрю, — сказал Поросёнок.

«Где же она сидит?» — разглядывая ветку за веткой, думал Поросёнок.

— Смотри в третий раз! Больше не покажу.

Заяц прыгнул, и тут Поросёнок её увидел.

Она была совсем крошечная, серый такой комочек, а пела так, что у Поросёнка защемило в груди.

— Будешь прыгать или нет? — спросил Заяц.

— Ты прыгай, — сказал Поросёнок. Он, не отрываясь глядел на птицу.

Вот она наклонила голову и…

Такого Поросёнок ещё никогда не слышал.

— Главное не бойся, — говорил Заяц. — И отталкивайся двумя ногами сразу. Понял?

— Ага, — сказал Поросёнок. «Если бы я умел так петь, если бы я только чуть-чуточку мог, как она. Я бы…»

— Ну прыгай! — сказал Заяц.

Поросёнок подпрыгнул, лёг животом на поваленную сосну и закрыл глаза.

— Эх ты! — сказал Заяц. — Учи тебя! — И убежал.

— Птица, — шептал Поросёнок. — Не улетай, пой, птица! Я не умею прыгать, не умею петь, но, когда ты поёшь, мне кажется, мне кажется… я могу всё.

Птица пела, а поросёнок лежал ничком на упавшей сосне, и ему казалось, что он сам — вольная птица, летит высоко над землёй и машет лёгкими крыльями. Прибежал Заяц.

— Ну, будешь прыгать? — спросил он. — Да чего же ты плачешь? Вот глупый! Да я тебя научу, научу! Надо только отталкиваться двумя ногами сразу.

— Капает и капает, и — туман, — разве это погода?

— Нет, — сказал Кукуня, новый знакомец Ёжика и Медвежонка.

— А ты сам откуда? — спросил Ёжик.

— Я — здешний. Мама у меня куница, от неё — хитрость.

— А папа? — спросил Медвежонок.

— Папа — бобр. Всё плотины строил.

— Значит, ты — хитрый? — спросил Ёжик.

— Смышлёный, — сказал Кукуня. — Я — смышлёный, трудолюбивый, люблю поспать, поесть, поплотничать, повеселиться…

— И плавать любишь? — спросил Ёжик.

— И плавать.

— А кувыркаться?

— Нет, — сказал Кукуня. — Кувыркаться не люблю. У меня от этого голова болит.

Они сидели посреди туманного леса в беседке, которую построил Кукуня.

Накрапывал дождь, пахло землёй и листьями.

— А что ты ещё любить? — спросил Медвежонок.

— Черёмуху.

— А ещё?

Кукуня задумался. Он был небольшой зверёк с маленькой головой и мохнатыми лапами. Больше всего он походил на собаку таксу, если бы она надела пушистые валенки.

— А ты откуда пришёл? — спросил Ёжик.

— Из-за реки.

— А зачем построил вот эту?.. — Медвежонок не знал, как назвать беседку.

— Не знаю. Где-то видал, — сказал Кукуня. — Дождь не мочит, а стен нет.

— А если ветер?

— В дом уйду.

— А где дом?

— Построю.

— Ты к нам надолго? — Медвежонок обошёл Кукуню и даже потрогал его лапой.

— А что?

— Интересно, — сказал Ёжик.

— Посмотрю, — сказал Кукуня. — Понравится — останусь, не понравится — уйду.

— А куда? — спросил Медвежонок.

— Мало ли! Захочу — вернусь к себе за реку, захочу — пойду дальше.

— А куда? — спросил Ёжик.

— Пойду к белым медведям, к песцам. Меня северные олени любят.

— А ты и на севере был?

— Был.

— И на юге?

— Везде. Я даже на Ките плавал.

— Врёшь! — сказал Медвежонок.

— Я старый, — сказал Кукуня. — Годы мои большие. Чего мне врать?

— А сколько же ты живёшь? — спросил Ёжик.

— Лет 300, — сказал Кукуня. — А может, 500. Не помню.

— Мою бабушку помнишь?

— А как же! Славная была Ежиха.

— А моего дедушку?

— Печальный был Медведь, — сказал Кукуня. — Всё на скрипке играл.

— Правильно! — воскликнул Медвежонок. — У меня и скрипка в шкафу осталась.

— Бери, говорит, Кукуня, свою скрипку. Сыграем!

— Это кто говорит?

— Это твой дед. Мне.

— А ты и на скрипке можешь?

— А мне — что топором, что на скрипке.

И Медвежонок уточкой полетел домой и вернулся со скрипкой. Пока он бегал, Ёжик ни о чём не спрашивал, а только глядел на Кукуню во все глаза.

— Ну-ка, давай скрипку!

Кукуня потрогал струны, взмахнул смычком — скрипка запела. Кукуня играл по-деревенски — просто и от души. Скрипка то плакала, то хохотала. И Медвежонок с Ёжиком то сидели, насупившись, то пускались в пляс.

— Нет, лапа не та, — вздохнул Кукуня, опуская смычок. — Эх, бывало, сядем с дедом твоим на два пенька, да как грянем, как потащит, потащит он вверх, а я — кругами хожу. Волки плакали.

— Куда потащит? — спросил Ёжик.

— Кого?

— Ну, туда… Душу.

И Кукуня снова взял скрипку и заиграл так, что Ёжик с Медвежонком заплакали.

— Хороший у тебя дед был, — сказал Кукуня. — Редкий Медведь, жаль только, моя скрипка сгорела.

— Бери, — сказал Медвежонок. — Бери дедушкину!

— И никуда не уезжай, — сказал Ёжик.

Кукуня зажмурился, посидел так с закрытыми глазами, взял скрипку — и накрапывающий дождь, и лес, и туман — всё смешалось с запахом земли и листьев, и беседка, построенная Кукуней, вместе с друзьями уточкой поплыла над землёй.

— А можно сказать — бушует весна? — спросил Ёжик.

— Конечно!

И Заяц понёсся через лес, и Ёжик с Медвежонком следом.

Заяц прискакал к дикой вишне.

— Глядите! — сказал Заяц. — Как снег!

— Цветёт, — сказал Ёжик.

— Пахнет…

— Нюхайте! — сказал Заяц.

И все стали подпрыгивать и нюхать.

— Снегом, — сказал Медвежонок.

— Свежестью!

— А почему — бушует? — Ёжик остановился. — Ведь когда бушует — всё свищет, летит?

— А дожди? — сказал Заяц. — А птицы?

— Верно! Дожди — летят, птицы — свищут!

— И облака, — сказал Медвежонок. — Облака тоже летят.

— И бабочки!

— При чём здесь бабочки?

— Как? А цветы? — и Заяц показал на вишню.

— Персики, — сказал Медвежонок. Знаешь, как персики цветут? Урюк!

— Нет у нас персиков!

— Сирень, — сказал Ёжик. — Вот уж цветёт!

— Сирень — сиреневая, при чём здесь вьюга?

— А белая?

— И липы, — сказал Заяц. — Отцветут, и лепестки так и летят.

— Вместе с яблоневыми…

— И урюк! — сказал Медвежонок.

— Отстань ты со своим урюком!

— Как метель! — Медвежонок хотел, чтоб не забыли урюк.

— И дожди! — крикнул Ёжик.

— И облака!

— И черёмуха!

— И слива!

— И черешня!

— И вишня!

— Вот потому-то — бушует!

— Не-а, — сказал Медвежонок. — Уж если кто по-настоящему бушует, так это — урюк!

В эти самые лучшие часы, когда солнце уже садится, но ещё не наступили сумерки и от деревьев на снегу — длинные глубокие тени, — в эти часы Ёжик садился у окна и мечтал.

То же самое делал Медвежонок.

А у Зайца не было сил мечтать, потому что Заяц просто не мог сидеть на месте.

Вот и сегодня он сперва сбегал к Ёжику, потом — к Медвежонку, и обоих застал сидящими у окна, глядящими в затухающий лес.

— И птицы не поют! — огорчился заяц. — Поговорить не с кем.

Белка сидела у печки с вязанием.

Хомячок съел кашу и теперь пил компот.

Филин ещё не проснулся.

И Волк видел последний сон.

«Взойдёт луна, вылезет на поляну и — завоет», — подумал Заяц.

Он знал, что Ёжика с медвежонком сейчас трогать нельзя; с Белкой и Хомячком — скучно; и поэтому Заяц один прыгал по остывающему насту и просто не знал, куда себя деть.

С Лисой у Зайца сложились особые отношения, и поэтому он решил сбегать к Лисе.

— Лиса-Лиса, бон суа! — сказал Заяц.

— Бон суа! Добрый вечер, Заяц!

У Лисы была французская бабушка, и она учила Зайца по-французски.

— Коман са ва? Как дела? — спросил Заяц.

— Са ва комси комса. Так себе, — сказала Лиса.

— Сова-сова, — обрадовался Заяц. — Так себе.

— Учи, — сказала Лиса.

И Заяц полетел по лесу, повторяя:

— Сова-сова! Сова-сова! Сова-сова!

— Тебе чего? — спросил Филин. — Чего надо?

— Ничего, — сказал Заяц.

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая