Западня для ракетчика - Козлов Константин - Страница 41

• Предыдущая
• 41/85
• Следующая

— Ну что, — заглянул через плечо Сомова Анатолий, — что-нибудь видно?

— Что-нибудь видно.

Приборчик греб хорошо. На экране проступило изображение дна, можно было различить даже довольно мелкие предметы. Чудо техники вело обзор вперед под сорок пять градусов в обе стороны от курса судна-носителя.

— Масштаб у него, конечно, — покачал головой Сомов, — для рыболова любителя. Максимальная дальность — сто пятьдесят метров, минимальная — десять. Несси с ним не поймаешь. Но и это лучше, чем ничего, а то с нашим агрегатом можно только глубину мерить. Ладно, отходим. Леньку по малолетству оставляем на хозяйстве, а остальных прошу по местам стоять, с якоря сниматься.

Обиженный Ленька отвязал швартов и перебросил его стоявшему на палубе Виктору Сомову. Ленькин отец встал к штурвалу, ровно зарокотали дизеля. «Аллигатор», вспарывая форштевнем встречную волну, отошел от причала. Ленька помахал им рукой и отправился нести береговую вахту.

Волнение было слабым, северо-западный ветер просто не успевал разогнаться на пространстве бухты, а от крупных волн бухту защищали скалы мыса Казантип. До подхода к месту, от которого предстояло начать разведку морского дна было минут сорок хода. «Аллигатор» миновал траверз Мысового, с правого борта одна за другой потянулись мелкие скалистые бухты. В одной из таких бухт и подстерегал суда, выходящие из бухты Мысовая, украинский «пограничник». На рубке «костгарда» заполошно вспыхнула мигалка, катер взревел дизелями, взвыл сиреной и ринулся в погоню за «Аллигатором». Быстрее всех сориентировался Сомов.

— Ты когда-нибудь проверяющим был? — спросил он у Давыдова.

— Да знаешь, как-то не довелось. По большей части меня самого все время проверяли. Можешь считать, что работа «проверяста» — несбыточная мечта моей офицерской юности.

— Ничего, сейчас будешь. Во всяком случае ты их где-нибудь видел, повадки этих представителей животного мира тебе знакомы, так что изобразить одного из них для тебя — пара пустяков. А отсутствие личного опыта — не беда, надо же когда-нибудь начинать.

— Делать-то чего?

— Виктор! Тащи на палубу раскладной столик, сервировка походная, должно быть видно наличие изобилия местных деликатесов и широкий спектр спиртных напитков. Анатолий, садись в кресло и изображай зажравшуюся тыловую крысу.

Через мгновение на корме катера стоял стол, уставленный тарелками, мисками и тазиками, в которых уместился запас продуктов, предназначенный обеспечить пропитание всей команды «Аллигатора» на несколько дней. Спиртного отыскалась только полутора-литровая емкость с вином, ее водрузили в центре стола. Остальное винное изобилие изображала стеклотара, наполненная машинным маслом и охлаждающей жидкостью. В кресле у столика в непринужденной позе сидел Давыдов. Пограничный катер выбрался из своей засады и пристроился в корму к «Аллигатору». Из рубки высунулся офицер в шитой фуражке-аэродроме (любой «бананановый» диктатор сдох бы от зависти, появись кто-нибудь в аналогичном головном уборе в тридцатимильной зоне, прилегающей к границе его территориальных вод) и поднес к глазам бинокль кратностью и размерами не уступающий фуражке. Сомов окинул придирчивым взглядом погрязшего в барстве Давыдова.

— Не верю, — рявкнул он, подражая Станиславскому. — Ты где видел тыловика с такой постной аскетической рожей? А ну-ка, напусти хамства, губу нижнюю выпяти. Взор начальственный отработай, изобрази, что все вокруг твое.

Давыдов попытался выполнить команды в порядке поступления.

— Ну что за рожа? Что ты физию сделал, как у маньяка-насильника? Тупости и чванства напусти!

Давыдов изобразил нечто с рекламного плаката «Попробовав раз, ем и сейчас!».

— Уже лучше. Теперь налей себе жидкости в стаканчик, только ничего не перепутай, и начинай культурно дегустировать. Только не переборщи и не забывай о товарищах.

— Не боись, все не выпью.

— Я тебя знаю! Теперь закуси, осетринки возьми. Боже мой, ну кто же так ест осетрину? Ты что морду состроил, как военный строитель над банкой с армейской тушенкой? Красная рыба — это поэма, все должны видеть, что ты не ешь, а музыку классическую слушаешь. Еще бы барышню соответствующего вида под бочок. Во! Уже лучше, вот так и замри.

— По тебе Голливуд плачет! Такой режиссер! Сними узкопленочный, черно-белый, немой фильм «Итоговая проверка», он все «Оскары» соберет.

— Подопытный, не расслабляйтесь. Мы в прямом эфире. Показываем, как нам нравится этот закат! Ну-ка, развались так вальяжненько, как Михалков в «Романсе» на своей «Ласточке».

— Катер «Аллигатор»! Сообщите принадлежность и причину нарушения запрета на выход в море, — проревел матюгальник с посудины «береговой охраны».

— Виктор! Ну-ка, просемафорь этой речной полиции: я — корабль Черноморского флота, катаю проверяющего из тыла флота. Доложите вашу принадлежность и причину пребывания в территориальных водах.

Сомов-младший послушно защелкал ручкой светового семафора. Давыдов взял бинокль и с любопытством навел его на торчащую из рубки преследователя фигуру. Как только сигнальщик перевел командиру катера-преследователя смысл сообщения, лицо украинского пограничника приобрело цвет спелого помидора. Такой наглости он от нарушителя не ожидал. Но все же, все же, все же на корме «Аллигатора» гордо реял хорошо знакомый «костгарду» флаг. Еще совсем недавно он и сам ходил под таким же, отдавал ему честь, поднимаясь по сходням своего корабля. За этим флагом стояла не брошюра «Военно-морские традиции Запорожской Сечи», состряпанная львовским профессором, видевшим море только по телевизору и не совсем обоснованно считавшим, что казацкая лодка-чайка и линейный корабль «Три святителя» — корабли одного класса. За обладателем этого флага числилось несколько десятилетий морской славы, выигранная война и полтора-два десятка крупных боевых кораблей, оснащенных ракетами со «специальными» головными частями; а всякую «мелочь», вроде тральщиков, торпедных и сторожевых катеров, можно вообще не считать. Шестой средиземноморский флот США и тот хорошо задумался бы. Замешательство у погранцов продлилось с минуту, затем уже не в мегафон (не очень приятно признаваться, что ты никто и звать тебя никак), а семафором с погранкатера передали отдающее зубовным скрежетам: «Следуйте своим курсом».

— Я же говорил, нет такой морской державы, — презрительно кивнул Сомов в сторону преследователя. Давыдов подлил масла в огонь, швырнув за корму огрызок яблока.

— Не перебарщивай, а то вдруг у нашего эскорта национальная гордость взыграет.

Пограничник очертил широкую дугу и отвернул в сторону своего недавнего убежища. А суверенный и независимый «Аллигатор» пошел дальше. Еще несколько кабельтовых Сомов вел катер прежним курсом, затем заглушил ход и, сориентировавшись по приборам и карте, выбрал новое направление. Теперь «Аллигатор» по воде шел путем, пройденным по воздуху рухнувшим в море самолетом.

— Ну, пора проверить, как работает наше японское чудо. Минут через пять будем на подходе к первой расчетной точке.

Сомов включил прибор, и все свободные от «вахты» члены экипажа столпились у слабосветящегося миниатюрного экрана. Оставшийся у штурвала морпех старался как можно точнее придерживаться заданного курса. На экране не было ничего интересного. Было только видно, что сонар работал: по экрану проносились стайки мальков, следом чинно следовали две рыбины побольше.

— Или мы сместились в сторону, или на этой точке ничего нет, — прокомментировал происходящее Захаровский.

— Прокладка точная, — покачал головой бывший диверсант-подводник, — как Толик налетал на своем компьютере, так я вас и везу. Хорошо. Если ничего нет, погнали к следующей точке.

— Гнать не нужно, — возразил Анатолий, — результаты моделирования весьма приблизительные, так что спокойно и чинно идем прежним курсом. Нам нужно проверить досконально весь отрезок.

— Желание проверяющего — закон для сдающего проверку, — отозвался из-за штурвала Сомов.

Минут десять прошло в напряженном молчании, на экране по-прежнему ничего не было.

• Предыдущая
• 41/85
• Следующая