Западня для ракетчика - Козлов Константин - Страница 18

• Предыдущая
• 18/85
• Следующая

Бухту, окаймлявшую рыбацкую деревушку, где они остановились, со всех сторон окружали скалы. Самое подходящее для партизан место. Да и в самой деревне, похоже, было нечисто. Встречаясь взглядом с местными, они, вместо привычного страха, частенько замечали что-то другое. Местные жители не причитали, когда немцы и татары-полицейские забирали что-то из продуктов. Знали будто, что скоро смогут забрать все это обратно. После ужина Малаев отвел в сторонку старшего из числа его односельчан Исраила и спросил, не заметил ли тот чего странного в поведении жителей деревушки?

— Заметил, они словно чего-то ждут. Надо отсюда уходить.

В деревне они были уже полтора дня, и, как назло, Фульке, обрадованный такой покладистостью со стороны «русиш швайне», покидать ее совсем не торопился. Он решил, что главные запасы местные спрятали где-то в окрестных скалах, и раз так, то их стоит поискать. Этим он собирался заняться с утра. Тактика обычная: взять заложников, пригрозить расстрелом, «туземцы» сами притащат все, что у них еще осталось. Подобные акции Фульке уже приходилось устраивать. Обычно для пущего веселья он устраивал показательный расстрел саботажника, назначенного наугад из местных жителей. Стрелял холостыми патронами. Или боевыми — тогда палил рядом с целью.

Часовых сержант расставил с таким расчетом, чтобы каждый мог видеть соседа. С наступлением темноты они должны были подавать друг другу сигналы электрическим фонарем с интервалом в пятнадцать минут.

Сейруллин «пощелкал» лучом в сторону грузовика, охраняемого Исраилом. Оттуда в ответ несколько раз вспыхнул тусклый кругляшок света. Батарейки садились, но раздобыть новые в этой глуши было просто неоткуда, а сержант Фульке, подверженный экономии, свойственной всем представителям «великой арийской расы», батареи из энзэ не выдавал. При этом он вполне справедливо считал, что вместо того, чтобы использовать фонари для сигнализации, его трусливое воинство попросту сажает драгоценные батареи, освещая окрестности в тщетных попытках разогнать мрак южной ночи и совершенно необоснованные (с точки зрения сержанта) страхи. Относительно страхов у Малаева было свое мнение, коренным образом отличающееся от умозрений Фульке. «Проклятый немец! Выставить бы тебя с винтовкой ночью посреди деревни, каждый с удовольствием ткнул бы тебя чем-нибудь острым, или стукнул по тупой немецкой башке чем тяжелым. Тоже наверное боялся бы, да?» Малаев вздохнул и понуро поплелся обходить пост. Неровен час, шайтан вынесет Фульке по какой-нибудь надобности на улицу и он не обнаружит часового на маршруте. Нарочито громко топая, чтобы придать себе уверенности и нагнать ужас на врагов (тайная надежда и типичная ошибка неопытного караульного: а вдруг партизаны, чтобы не нарываться на часового, услышав его грозную поступь, уйдут куда в другое место), Малаев стал обходить тот край деревушки, что вплотную примыкал к скалам. Здесь было еще темнее, от скал просто волнами исходило ощущение опасности. Неведомый враг, казалось, был везде. Малаев невольно пошел быстрее и как можно тише, иногда он резко разворачивался и тыкал в темноту штыком. Миновав участок маршрута у скал, выбрался на берег моря. Здесь татарин почувствовал себя спокойнее. У моря было чуточку светлее, слабое сияние исходило от накатывающей на берег мелкой волны. С моря дул еле ощутимый ветерок. Можно было немного расслабиться и подумать о жизни. Размышления были все больше невеселые: русские возвращались и было совсем непонятно, как жить дальше. Немцы могут отсюда уйти, и они запросто могут бросить его прямо здесь. Немцам-то что, как пришли, так и ушли. Им есть куда уходить. Для них великий поход на восток превратился в обычный набег, какие совершали предки Сейруллина в еще совсем недалекой старине. Отец Сейрулина — местный имам любил рассказывать сыну о временах, когда все ханство Гиреев беззаботно жило от набега до набега. Тогда ни один уважающий себя татарин не осквернял рук работой, все делали угнанные в Крым с Украины и юга России невольники. Счастливое время закончилось с приходом русских. Род Малаевых был не последним в ханстве, они пришли в Крым первыми среди соплеменников с войском эмира Ногая. От отца к сыну, от деда к внуку они были имамами, архитекторами и офицерами турецкой армии, некоторые даже удостаивались аудиенции при дворе султана Блистательной Порты, бывали в Стамбуле, совершали хадж, в Крыму имели земли, им было что терять. «Военная» ветвь рода захирела после штурма Перекопа войсками Миниха. Но по линии духовенства род сохранился и по сей день. Еще прадед рассказывал семейную легенду о том, что только Малаевы знали секрет водовода в поселке Семь Колодезей. С приходом русских его, прадеда, деда и его товарищей из уважаемых семей в одну из ночей отвели воду в сторону, и вода в поселке исчезла. Русские саперы потом долго рыли землю и камень в поисках воды, на окраинах поселка еще местами сохранились осыпавшиеся шурфы тех колодцев. Тогда русские ненадолго ушли, но потом вернулись, они всегда возвращаются. И теперь они вернутся, ведь прадед говорил, что до прихода татар, это была земля русских. Благодаря усобицам меж русскими князьями предки Малаева завоевали эту землю и собирались ей владеть вечно, как и немцы сейчас. Еще старики говорили о каких-то катакомбах, которыми была пронизана эта земля. Во времена дедов туда уходили целые поселки, а по ночам выходили в степь и мстили захватчикам. При мыслях о подземелье Малаев поежился и пошел быстрее, пора было подавать знак напарнику, что у него все в порядке. Нарастающий рокот донесся до его ушей откуда-то сбоку. Сначала Сейруллин решил, что кто-то завел двигатель их грузовика, или что-то случилось и их группа ускоренно покидала деревню. Часовой тяжело побежал в сторону машины, на ходу загоняя патрон в патронник. Через мгновение он понял, что шум доносится со стороны моря, а еще через пару секунд он увидел это. Что-то темное с ритмичным ревом двигалось в воде, позади него слабо мерцал зеленовато-белый бурун, за которым тянулась блеклая искрящаяся полоса. Что это было — Малаев не знал. Судя по шуму, явно не рыбацкая лодка, да и у всех местных рыбаков сейчас вряд ли нашелся бы хоть литр топлива для двигателя. Сейруллин что было духу рванул к «штабной» мазанке. Со стороны Исраила лихорадочно вспыхивал и гас карманный фонарик. Обеспокоенный отсутствием сигналов напарника и непонятным шумом односельчанин попался Малаеву на полпути.

— Видел? — Сейруллин махнул рукой в сторону моря.

— Что это? Корабль?

— Скорее катер.

— Откуда здесь быть катеру? У немцев они все в Керчи, на патрулировании в море, здесь их нет.

— Русский?

— Катер?! Не может он тут быть…

— Фульке надо будить.

Сейруллин поднял ствол винтовки вверх и нажал на спусковой крючок. Яркий сполох выстрела на секунду ослепил обоих наблюдателей, треск выстрела заглушил рокот двигателя неизвестного корабля. С его борта вспыхнул пронзительный луч света, скользнул по берегу и погас. Услышав пальбу, Фульке выскочил из мазанки. Ошарашенных подчиненных он отыскал по лихорадочно мелькающему свету фонаря, который Исраил впопыхах забыл выключить. Завидев начальство, оба татарина вытянулись по стойке смирно.

— Алярм, герр сержант.

— Погаси фонарь, тупая свинья, пока нас не перестреляли! Что происходит? Кто стрелял? — рявкнул Фульке в попытке внести элемент порядка в действия своих подчиненных.

— Я, герр сержант! Там в море, вот… — Малаев показал на удаляющийся от берега корабль.

— За мной, быстро, ублюдки! Лучше бы вместо вас я поставил на пост нормальных солдат, — сержант ринулся к машине.

— Дай мне фонарь, тупица, — Фульке сорвал фонарь, прицепленый к пуговице шинели Исрала (вместе с пуговицей), и исчез в кузове автомобиля. Из мазанок выскакивали солдаты команды и занимали круговую оборону. Разом в нескольких концах деревни залились лаем дворовые собаки.

— Идите оба сюда, помогите мне с ящиком.

Оба односельчанина залезли в кузов. Сержант свирепо сопя пинал ящики и тюки с провизией, пока не нашел нужный ящик. Подсвечивая себе фонарем — для удобства — и поливая татар отборной руганью — для ускорения процесса, Фульке стал доставать из упаковки ее содержимое. Через минуту Малаев понял, почему немец экономил батареи. Из ящика Фульке достал маломощную радиостанцию. Он набросил шнур антенны на тент машины, потом щелкнул переключателем и на панели засветилась шкала с цифровыми делениями. Сержант выбрал нужный кварц и покрутил ручку подстройки. Добившись наиболее яркого свечения индикатора тока антенны, он выдернул из держателей микротелефонную трубку…

• Предыдущая
• 18/85
• Следующая