Молитва для ракетчика - Козлов Константин - Страница 22

• Предыдущая
• 22/57
• Следующая

— И что вы думаете?

— Кажется, управление всей операцией поручено вам? — язвительно ответил полковник.

— Я и не отказываюсь, просто спрашиваю ваше мнение.

— Возвращаться на базу, мы сделали все, что могли,

— Это ведь ваш лучший экипаж?

— Верно, и мне совсем не улыбается его потерять.

— А вы не забыли, что успех нашей операции сулит лично вам?

— Не забыл, но если при моем попустительстве вы угробите мой самолет с моими людьми, меня по головке не погладят. Из двух зол обычно выбирают меньшее.

— У них ведь установлена MSS!

— И что?

— Пусть система отрабатывает свое предназначение, давайте сделаем так. Если MSS после обсчета ситуации выдаст, что вариант с возвращением не представляет угрозы, мы даем добро. В конце концов им нужно вернуться только до зоны с устойчивым приемом радиосигналов буя-разведчика.

— Под вашу ответственность, — буркнул Торвальдсон.

За стеклами вышки висела непроглядная серая пелена, шторм наконец-то добрался и сюда.

В систему ввели уточненные данные, несколько минут ее электронный мозг обдумывал решение, и наконец новый маршрут и полетные данные засветились на экране монитора в пилотской кабине и на рабочем месте штурмана, сменились цифры и значки на лобовом стекле…

— Командир, получили картинку? — спросил лейтенант Осерюд.

— Получил, — отозвался майор Йенсен, — а сам-то ты что по поводу всего этого думаешь?

— До сих пор наша электронная «мисс» считала точно, думаю, можно рискнуть. Все концы сходятся. Единственная особенность — садиться придется в Вадсе.

— А как там с погодой?

— Судя по всему, нормально, система рисует там приемлемые условия.

— Хорошо, передай на базу, что мы идем слушать серенаду «рыбацких поплавков».

Тяжелая машина накренилась вправо и пошла курсом на юго-восток, теперь ей помогал попутный ветер. Первую удачную запись им удалось получить на дальности в сорок миль до ближнего буя. Для того чтобы списать информацию с устройства, сброшенного первым, пришлось пролететь еще двадцать миль. Оба сигнала были приняты на «отлично», компьютер обсчитал параметры шума винтов, убрал лишнее и сбросил информацию на жесткий диск. Сандра немедленно вставила в приемник стримера кассету с пленкой и скопировала на нее все файлы, хранящие результаты их работы. Когда запись закончилась, она вынула кассету, убрала ее в пластиковый футляр и бережно спрятала в карман куртки. Все. Информация о новейшей русской субмарине была собрана, обработана и сохранена, был получен полный портрет ее излучений и шумов. Теперь в любой точке земного шара эта лодка не останется неузнанной. Фирмы, разрабатывающие средства слежения за субмаринами, будут знать, в каком направлении им вести работу, акустики на всех флотах стран НАТО получат данные, позволяющие правильно идентифицировать новый русский подводный крейсер.

— Теперь все, — радостно сообщила капитан Алмас операторам, — заканчивайте и выключайтесь. Пойду скажу пилотам, что можно возвращаться домой.

— Ну, Рюге, можешь сказать мальчикам «до свидания», — улыбнулся Руан.

Амундсен склонился над приборной панелью. Он выставил переключателями нужный режим и нажал на кнопку передачи команд. Оба буя приняли сигнал одновременно. Прием сигналов ими велся на единой частоте. Внутри прыгающих на волнах цилиндров сработали пиропатроны, выжигающие термитным пламенем электронную начинку. Потом расплавились пластиковые пробки, герметичность «поплавков» нарушилась, они быстро стали принимать воду и вскоре пошли ко дну, навсегда унося в пучину свои секреты и тайны.

Теперь путь «Ориона» лежал домой.

Спала напряженность и в вышке управления. Маккой отправился перекусить, а Торвальдсон сердито задымил, окутавшись клубами дыма, как Везувий перед извержением…

Двое диспетчеров аэродрома Вадсе забили тревогу первыми. Военный самолет, возвращавшийся откуда-то из Баренцева моря вне принятых трасс, вышел на связь и, похоже, собирался совершить у них посадку. Все побережье и центральная часть страны были закрыты, аэродромы Хибю и Хессенг по обе стороны Варангер-фиорда, Гамвик, Лаксэльн, Альта, Тромсе, Буде не принимали никого уже восемь часов. Хаммельвик и Рерус приняли то, что было в воздухе, и тоже закрылись. Служба воздушного движения рассылала идущие курсом на норвежские аэропорты воздушные суда на аэродромы континентальной Европы. Прекратили полеты даже военные на авиабазах Рюгге, Гардемун, Эрланн и Буде. Воздушное пространство было пустым, если не считать одинокого самолета, упрямо направляющегося к заснеженной полосе Вадсе.

— Они там что, свихнулись? Мы закрыты по погоде, извещения разосланы всем двенадцать часов назад, — недоуменно произнес старший из дежурящих. — Быстро сообщи им, чтобы уходили на запасной аэродром…

— Запасного аэродрома у нас нет, горючего осталось не так уж много, — голос командира в наступившем тягостном молчании прозвучал неожиданно резко, — Рюге, в чем дело? Кто ошибся — ты или эта твоя куча проводов и оксида кремния?

— Я связался с базой, они там теперь разбираются, откуда взялась ошибка. По данным синоптиков все северное и северо-западное побережье закрыто до самого Реруса. Момент, меня снова вызывают… Так… есть. Наши парни нашли причину. С одной из метеостанций вовремя не поступила информация об изменении погоды, и ее не ввели в MSS. Так что моя помощница не виновата. Передают, что нас могут принять в Эльверуме.

— Мы укладываемся с нашим запасом топлива?

— Да, если только…

— Если что?

— Нам придется лететь над территорией России, Финляндии и Швеции.

— Просчитай маршрут и учти: если что, я предпочитаю оказаться в гостях у шведов или финнов. К русским меня что-то не очень тянет. Потом свяжись с базой, пусть они узнают, не могут ли нас принять соседи. Юхан, включи на всякий случай сигнал бедствия.

Кальку с планшета пришлось снять до лучших времен. Отметка цели нахально пересекла Кольский полуостров и поползала вниз, целясь на самое узкое место Кандалакшского залива.

— Ну, это уже наглость, — оперативный хлопнул ладонью по столу, — во гад, шпарит напролом, как по трассе, без малейшего зазрения совести…

— У нас там впереди для гостя что-нибудь есть? — спросил генерал.

— Как раз по пути ему будет дивизион C-30Q.

— В какой они готовности?

— Во второй, товарищ генерал.

— Переводите в первую, направленца на ЗРВ ко мне.

Прибывший подполковник не успел даже доложить.

— Как думаешь, достанем? — НШ кивнул в сторону планшета.

— Если не изменит курс, сшибем запросто.

— Отлично, возвращайтесь на рабочее место. Оперативный! Соедините меня с «Криптоном». Дежурному по связи поставьте задачу, мне нужен прямой канал связи с этим дивизионом, пусть делает все что хочет, разрешаю отключить любого, кого потребуется.

— Есть, — оперативный поднес ко рту микрофон внутренней ГГС[39].

— Товарищ генерал, нарушитель включил сигнал бедствия, на запросы с земли не отвечает, — доложил помощник оперативного.

— Поиграть с нами решил, — на лице у генерала впервые за вечер появилась улыбка, — поиграем….

Вслед за белой вспышкой, залившей пилотскую кабину слепящим светом, оглушительно прогремел раскат подрыва головной части зенитной управляемой ракеты. В следующий миг по обшивке «Ориона» хлестнул дождь поражающих элементов, машину подбросило, два из четырех двигателей захлебнулись, и самолет провалился вниз. Что-то ударило Бена по руке, но он не почувствовал боли, он изо всех сил тянул штурвал на себя. Краем глаза успел заметить, что второй пилот делал то же самое. Минут двадцать назад MSS приказала сделать изменение курса по введенным в систему данным, впереди была позиция дивизиона русских зенитных ракет. Но программа электронной машины сыграла плохую шутку, ей пришлось выбирать между отклонением, обеспечивающим стопроцентную безопасность от поражения, и экономией топлива, она выбрала золотую середину и посчитала вероятность того, что они не будут сбиты, по стандартам НАТО. А русский ЗРК работал по принятым в советские годы ГОСТам. Бортовой спецвычислитель вел расчеты со значением вероятности поражения цели гораздо большей. Экипажу повезло, что ракета С-300 достала их уже на границе зоны поражения. Будь на месте С-300 штатовский «Патриот», — «Ориону» бы вообще ничего не угрожало. Но это все — если бы да кабы… Лети они всего на пару километров северо-западнее, и на землю посыпались бы только деформированные куски дюраля. За стеклами стало темно, машина вошла в облака. К привычному шуму двигателей добавился противный свист врывающегося в пробоины воздуха, стало холодно. В салоне ругались и стонали, на чем свет стоит крыла на английском Сандра Ал мае, по способности к глубокому самовыражению гангстеры в голливудских боевиках ей и в подметки не годились. Тяжелая машина стремительно скользила к земле. Взгляд Бена был прикован к бешено вращающейся стрелке высотомера. Он навалился на педаль, стараясь компенсировать возникший крен, от напряжения перехватило дыхание. Наконец стрелка альтиметра сначала замедлила свой бег, а потом и вовсе остановилась. До земли было тысяча двести футов, когда машину удалось выровнять.

• Предыдущая
• 22/57
• Следующая